Love Lockdown

Итачи невыразительно поднимает бровь.

— Ты намекаешь на то, что ты знаешь, как произвести удовлетворительное первое впечатление на представителей женского пола?

— Представителей женского пола? — задыхается Хидан, едва сдерживая смех.

Дейдара кладет руки на бедра, принимая свою лучшую позу бесстрашного и сексуального подрывника.

— Конечно. — Невзирая на последствия, он хватает Итачи за рукав и дергает. — Пойдем, гм. Мы идем в мою комнату на уроки.

Итачи тут же бьет Дейдару ногой в яремную вену.

— В ебле отказано! — Хидан радостно кукарекает.

— Итачи, — упрекает Кисаме, — ты забыл про дыхательные упражнения!

Пыхтя и задыхаясь, Дейдара когтями цепляется за диван и поднимается обратно в сидячее положение. Возвращая растрепанные волосы на место, он изо всех сил старается придать себе уравновешенный вид и злобно смотрит на надменного Учиху.

— Я не об этом, ты, чертов скрытый извращенец…

— Я не, — угрожающе произносит Итачи, — скрытый извращенец.

— Просто иди с ним, в конце концов, он всего лишь пытается помочь, — уверяет Кисаме. — Если тебе что-нибудь понадобится, кричи.

Дейдаре удается потащить Итачи по коридору.

— Ну же, Учиха, ты слышал его. И если ты еще раз сделаешь этот странный удар по яремной вене, я взорву твою комнату, гм.

***

Три часа спустя, на закате, Итачи и Дейдара наконец снова появляются. Оба в синяках разной степени, хотя Дейдара с явным удовлетворением потирает сломанную руку.

— Он плохой ученик, гм, — с гордостью заявляет художник. — Но я думаю, что с таким учителем у него все получится.

Итачи просто медленно поднимается по лестнице, в то же время про себя решая никогда больше не проводить время наедине с Дейдарой. Никогда.

На этот раз он соизволил сам постучать в дверь Сакуры — его предыдущий опыт научил его, что она может превратить даже сюрикен, глубоко вонзившийся в дверь, в смертоносное оружие. Почти сразу дверь распахивается, и он оказывается лицом к лицу с самой куноичи.

— Что? — сухо говорит он. — Так нетерпится?

Сакура строит ему гримасу, прежде чем сунуть ему в руки огромную плетеную деревянную корзину — ранее они отправили Тоби в комнату Лидера-самы и Конан, чтобы собрать какое-то странное девчачье дерьмо, как мудро выразился Хидан, для их пленницы.

— Я не ожидаю, что ты поймешь значение растения каменной мяты, — отвечает она чересчур слащавым тоном, — но это очень важная экспедиция.

— Эссенция ясенца белого, извлеченная из растения каменной мяты, обычно используется в качестве альтернативного ингредиента свежесобранным цветкам паслена в медицинских противоядиях от ядов, поражающих внутренние органы, — повторяет Итачи во второй раз за день, когда они начинают спускаться вниз по лестнице. Во избежание массового ужаса и паники среди своих товарищей он ведет ее к потайному боковому выходу из дома.

Сакура безмолвно смотрит на него, на этот раз удивленно.

— Хотя обычно я занимаюсь тем, что сею хаос по всему миру, мне нравится просматривать развлекательные материалы для чтения различных типов и целей.

— А, — выдавливает Сакура.

Выход на улицу, впервые за несколько дней, кажется лучшим, что когда-либо случалось с ней; не в силах сдержать свое ликование, даже в присутствии похитителя, Сакура делает два прыжка вперед, наслаждаясь ощущением влажной вечерней травы под своими ногами. Впервые она осознает, насколько изолирована штаб-квартира Акацуки — насколько она может видеть, во всех направлениях нет ничего, кроме травы и деревьев. Тем не менее, когда они пробираются через редкую рощу деревьев, она почти чувствует запах мятных полей прямо за ней, которые как раз лежат на востоке, в направлении Конохи…

Итачи замечает быстрое, оценивающее движение ее взгляда, и в следующий момент он оказывается рядом с ней, его длинные пальцы почти бессознательно сжимают ее запястье. Правда, это не совсем то, что рекомендовал Дейдара, но это настолько близко, насколько он может себе представить.

— Даже не думай, — предостерегает он.

Сакура вскрикивает, пытаясь вырваться из его хватки.

— Фу, отпусти меня! Я ничего не собираюсь делать!

Итачи мгновение обдумывает это.

— Нет. И если бы Хидан был здесь, он бы предупредил тебя, что ложь — это грех.

Они ступают на поля мяты, и Итачи буквально сбивается с ног невероятно чистым и свежим запахом. Он кашляет, опуская голову, и, поднимая глаза, видит, что Сакура ухмыляется ему, явно не задетая этим.

— Испытываешь трудности? — ласково спрашивает она.

Итачи смотрит прямо на нее.

— Никогда. — В угасающем свете заходящего солнца он впервые замечает в ее внешности что-то довольно странное. — …Как ты выстирала засохшие пятна крови на одежде Конан?

Сакура пренебрежительно смотрит на одолженную футболку.

— О, это были не пятна крови. Раньше они были пятнами от фруктов в форме маленьких темно-бордовых облаков, понимаешь? Но Тоби одолжил мне несколько своих черных магических маркеров, и я их закрасила.

Пятна от фруктов в форме маленьких бордовых облаков. Итачи чуть не задыхается.

— Зачем?

Сакура бросает на него еще один свой обычный взгляд эй-привет-деревенский-идиот, наклоняясь и рассматривая растения мяты.

— Как гордый шиноби Конохи, я, — заявляет она, — никогда бы не стала носить цвета Акацуки, не говоря уже об одежде, украшенной их знаками отличия. — Она вытаскивает мяту, проверяет ее пальцами и задумчиво подносит к угасающему свету, прежде чем бросить ее в корзину и поправить с улыбкой. К его большому возмущению, она тыкает его в ключицу, прежде чем отвернуться и продолжить поиски. — Тем не менее, тебе они вполне подходят.

Итачи хмурится в ответ на двусмысленный комплимент.

— Сто экземпляров, — кричит Сакура через плечо. — Только самые лучшие и готовые к сбору. — Она оборачивается, только чтобы одарить его озорным взглядом. — Из-за того, что ты любишь просматривать развлекательные материалы для чтения различных типов и целей, я надеюсь, ты разберешься.

Итачи поднимает бровь.

— Разумеется.

Несмотря на то, что он просматривает развлекательные материалы для чтения различного типа и назначения, Итачи вскоре обнаруживает, что найти сотню образцов лучших растений каменной мяты действительно труднее, чем он предполагал ранее. К его огорчению, Сакуре, похоже, живется намного легче, чем ему; она буквально вальсирует к корзине и обратно, держа в руках большие горсти мяты, каждые пять минут.

Он изо всех сил пытается осмотреть один особенно большой лист мяты в редком лунном свете, когда его концентрация резко нарушается из-за того, что она садится рядом с ним.

— Твой лак на ногтях, — заявляет Сакура, размахивая перед ним обиженным листом, — он отслаивается.

Его первым побуждением было внимательно осмотреть свои ногти; отслоение лака для ногтей является нарушением правил униформы Акацуки второго класса. К его большому разочарованию, пурпур действительно начал отслаиваться на концах.

— Вот тебе и промышленная мощь, — бормочет он вслух.

Даже в темноте он может ясно видеть веселье, написанное на лице куноичи, когда она выхватывает лист, который он рассматривал, несколько раз постукивает по нему, рассматривает его, а затем бросает в корзину, прежде чем взять другой.

— Зачем ты вообще пользуешься лаком для ногтей? — спрашивает она разговорчиво.

Итачи берет лист из корзины, стряхивая крошечные хлопья фиолетового лака для ногтей, оставшиеся на его поверхности.

— Я удивлен, что ты соизволила поговорить со мной, куноичи, — наконец отвечает он. — Я полагал, что был слишком жутким и странным для твоих тонких чувств.

— Да, но… — беззастенчиво говорит Сакура, отбрасывая листок мяты и беря другой, — сбор листьев мяты очень утомителен, если делать это в тишине.

— Ты забываешь, кто я — я существую не только для твоего развлечения, Сакура.

Сакура на самом деле смеется, что вряд ли является той реакцией, которую он хотел вызвать.

— До тех пор, пока не придет время, — безмятежно отвечает она, удаляя прожилки на маленьком листе ногтями. — Маловероятные дружеские отношения возникают благодаря сбору листьев мяты для медицинских противоядий.

Весь список содержательных реплик, формулировавшихся на поверхности его сознания, внезапно рассеивается.

Сакура снова смеется, очевидно, заметив едва заметный ужас на его лице, когда она бросает очередной лист в корзину.

— Но не надейся, Учиха Итачи.

Итачи сосредоточенно смотрит на лист мяты, который держит в руке, и с чувством нарастающего ужаса понимает, что ему, возможно, хочется улыбнуться. В результате этого весьма тревожного открытия он быстро начинает вызывать самые болезненные и убийственные мысли, которые приходят ему в голову.

— Кисаме, — наконец говорит он, не сводя глаз с листочка мяты, — самый старший член Акацуки, не считая Лидера-самы. У него была… проблема с прикусыванием ногтей.

— Ой. — Сакура вздрагивает, представляя акульи зубы Кисаме.

— Лидер-сама считает грызть ногти недостойной привычкой. В поисках лекарства он посоветовался со своей, э-э… тогдашней подругой, куноичи Амекагуре, которая сообщила ему, что лак для ногтей имеет очень неприятный вкус и отбивает охоту грызть ногти.

— Конан, — добавляет Сакура, слегка улыбаясь.

— Да. Лидер-сама велел Кисаме красить ногти, и… ну, привычка прижилась.

— Действительно интересно. — Она смотрит на него, сверкая целеустремленной очаровательной улыбкой. — Есть ли шанс, что ты расскажешь мне больше об истории или мотивах Акацуки?

Итачи ухмыляется.

— Вряд ли.

— Давай, — дуется она. — Не то чтобы я могла вернуться и рассказать Цунаде-шишоу о настоящей причине, по которой вы, ребята, носите лак для ногтей, а затем каким-то образом мы сможем повредить вашу организацию изнутри, систематически изолируя всех ваших поставщиков лака для ногтей.

Вопреки самому себе, Итачи не может не фыркнуть.

— Правильная идея. Несомненно, Лидер-сама сойдет с ума после встречи с организацией, полной грызунов; он, скорее всего, сбежит, Конан последует за ним в поисках лекарства, а остальные из нас разойдутся и разбегутся по ветру, так как мы слишком изменчивы и иррациональны, чтобы действовать без постоянного руководства… Лидера.

После этой маловероятной остроты Сакура на самом деле вскрикивает и падает назад, выглядя более взволнованной, чем за всю ночь.

— Ты… ты пошутил!

Итачи брезгливо вздрагивает при использовании детского термина.

— Вряд ли. Я придумал ехидную остроту. Есть явная разница.

— Конечно, — усмехается она, прежде чем продолжить тщательный осмотр листьев мяты. Итачи смотрит на нее сквозь прикрытые ресницы; он понимает, что Сакура, похоже, ничуть его не боится, что его совершенно тревожит. Он мог бы списать это на чистую глупость, но даже он должен признать, что степень ее контроля над чакрой и медицинские знания вряд ли способствуют такому объяснению. Гораздо более вероятным ответом будет то, что она унаследовала безрассудную храбрость своей наставницы.