Love Lockdown

Она отвечает осторожно, полностью осознавая, что в последний раз, когда она разговаривала с этим сомнительным мужчиной, она бросила ему в голову сюрикен с убийственным намерением и назвала его жутким чудаком.

Итачи бесстрастно протягивает ей тарелку и стакан.

— Слегка обжаренные на гриле кусочки курицы, поданные с лапшой, приготовленной на медленном огне, политой соусом хойсин, вместе с витаминной водой с добавлением лимона.

Сакура изо всех сил старается не смотреть в изумлении на безупречно приготовленную тарелку с ее любимой едой. Вспомнив свои манеры, она протягивает руку и берет у него тарелку и стакан.

— Спасибо.

Итачи не собирается уходить; вместо этого он прислоняется к дверному косяку, так что его низкий хвост скользит через одно плечо, и продолжает наблюдать за ней.

— …Тебе стоит попробовать, — наконец говорит он.

Куноичи переносит еду к столу, стараясь не отрывать от него взгляда, чтобы он снова не набросился на нее.

— Не желаешь присесть? — спрашивает она, несколько непривычная к тому, что за едой наблюдают орлиным взглядом.

Итачи не отвечает, а просто входит в комнату и садится на кровать, наблюдая за Сакурой — когда она не кастрирует мужчин ручками или не швыряет сюрикены в головы людей, оскорбляя их, ее манеры кажутся безупречными. Она аккуратно пробует лапшу, жует ее почти полминуты, а затем проглатывает.

Сакура явно крадет страницу из его книги, тщательно сохраняя бесстрастное выражение лица. Но, наконец, она смотрит на него и улыбается.

— Это довольно хорошо. И я не чувствую никакого вкуса яда.

Итачи приподнимает бровь, подходя к ней.

— Хорошо?

В эту игру могут играть двое, и вместо того, чтобы отступить, Сакура делает сложный шаг вперед.

— Приемлемо.

Итачи подходит еще ближе к ней, нос к носу.

— Действительно?

Его голос приобрел немного другой тон, слегка сдобренный юмором, и Сакура позволяет себе думать, что если бы это был кто-то другой, она бы заподозрила его в том, что он ее дразнит.

— Нет, — сдается она. — Это на самом деле очень вкусно.

— Я рад, что ты так думаешь. — Получив то, за чем пришел, Итачи снова отступает к дверному проему. — Кстати, если ты почувствуешь вкус крови в лимонаде, то это кровь Дейдары. К счастью, идиотизм не передается при контакте с биологическими жидкостями, так что с тобой все будет в порядке.

На этой загадочной ноте он снова исчезает в коридоре, оставляя Сакуру со стаканом подозрительного лимонада, восхитительной тарелкой слегка обжаренных кусочков курицы, подаваемых с лапшой, приготовленной на медленном огне и политой соусом хойсин, чувствующей себя очень, очень озадаченной.

Когда Итачи возвращается вниз, он выглядит очень довольным собой.

— Ну? — требует Кисаме.

— Что? — Итачи безмятежно спрашивает, прежде чем занять свое место в своем любимом кресле.

Дейдара бросает в него подушку.

— Знаешь что, гм!

— Он, блять, не мертв, — прагматично вставляет Хидан. — Значит, она, должно быть, по крайней мере подумала, что это сносно.

— Вообще-то, — Итачи бросает подушку обратно в Дейдару. — Это было сочтено… довольно превосходным.

Тоби радуется, отставляя в сторону бутылку соуса хойсин.

— Успех! — Он обхватывает руками ногу Итачи и тыкается носом в его колено, к ужасу Учихи. — Первый шаг выполнен!

Итачи вздрагивает и пытается выбраться, но тщетно.

— Спасибо, — наконец говорит он.

Эти два слова адресованы лампе Тиффани в углу, и есть несколько моментов, когда Хидан, Кисаме, Дейдара и Тоби оглядываются в замешательстве. Когда они, наконец, собирают его воедино, все радуются.

— Ой, — воркует Тоби. — Видишь ли, Дейдара-сэмпай, я же говорил тебе, что он действительно любит нас!

— Черт возьми, это чудо, — ликует Хидан, сжимая в руке фигурку своего идола Джашина-самы.

Дейдара откидывается назад, ухмыляясь.

— Кто все это начал, гм? Да, верно, я это сделал. Так что, Учиха, когда ты решишь использовать свое огромное состояние, чтобы построить статую в мою честь, тогда приходи ко мне.

Итачи предпочитает не отвечать на эту остроту, вместо этого откидывая голову назад, чтобы посмотреть на своего напарника.

— Кисаме, ты ужасно тихий.

Человек-акула поднимает голову и предлагает ему явно тревожную улыбку.

— Теперь, когда основа заложена, я как раз рассматривал вторую фазу.

— …Вторая фаза? Есть вторая фаза?

— Ну да, гм, — хмурится Дейдара. — Это только начало.

Итачи закрывает голову руками, изо всех сил стараясь сдержать себя, чтобы не умолять кого-нибудь прикончить его прямо здесь и сейчас.

========== Часть 5. В погоне за прославленной растительностью ==========

Хидан стоит посреди темного логова, которое служит «семейной комнатой» Акацуки, умирая медленной, ужасной и мучительной смертью.

— Дай угадаю, — бесцветным голосом говорит Итачи. — Ты умираешь медленной, ужасной и мучительной смертью.

Хидан приоткрывает глаза.

— Ты чертовски хреново играешь в эту игру, маленький Красноглазик.

—Нет, гм, — отвечает Дейдара, на этот раз вставая на защиту Учихи, — ты просто выбираешь странные вещи, чтобы разыгрывать из них шарады.

— Помоги нам, пожалуйста, Хидан-сан? — Тоби умоляет.

Хидан снова закрывает глаза, выглядя очень усталым. Когда он говорит, то не словами, а высокой, ясной, красивой мелодией.

— Если бы я мог быть твоим ангелом, твоим ангелом, твоим ангелом, я защищу тебя от боли, я уберегу тебя от опасности; тебе никогда больше не будет больно, больше нет. Я буду твоим АНГЕЛОМ…

— Хватит! Не надо! — кричит Кисаме, закрывая руками уши.

Итачи неодобрительно качает головой.

— Любое музыкальное усилие, в котором приходится прибегать к написанию слов посреди припева, просто… посредственно.

— Ублюдки, — бормочет Хидан, прежде чем значительно сдуться и отступить в свой угол, чтобы он мог дуться наедине.

— Ладно, ребята, давайте будем позитивными, — увещевает Тоби. — Хидан-сан проделал прекрасную работу!

— Ладно, гм, — говорит Дейдара, хлопая в ладоши; рот одной руки ловит рукав его мантии на другой руке, и акт рывка их в стороны заставляет его, непреднамеренно, чуть не ударить Кисаме по голове. — Учиха! Мне только что пришла в голову фантастическая и очень художественная идея, гм!

— …Нет.

— Но ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать, гм! — Дейдара протестует, глубоко раненный.

— У меня есть отличное представление о том, что ты собираешься предложить, и я отказываюсь.

— Но все же, гм!

— Ой, просто дай ему высказаться, Итачи, — благоразумно вставляет Кисаме.

— На днях я собираюсь забрать твою половинку кулона, — бормочет Итачи, и Кисаме бледнеет.

— Ты должен спеть для Сакуры, гм! — Дейдара вмешивается, выглядя слишком довольным собой.

— Я догадывался, что ты это скажешь. И мой ответ по-прежнему нет.

Тоби подпрыгивает на своей погремушке.

— Итачи-сан, это было бы мило!

Итачи бросает на Тоби уничтожающий взгляд.

— Я страстно презираю все милое. — Он произносит это невинное маленькое словечко так, как будто оно было самым язвительным и оскорбительным из огромного количества ненормативной лексики Хидана. — Поэтому я не собираюсь когда-либо совершать действие, которое можно было бы назвать милым.

— Даже в погоне за любовью, а? — лукаво спрашивает Дейдара.

Учиха ненадолго задумался.

— Нет. Даже в погоне за чем-то настолько легкомысленным и ненужным. На самом деле, никогда. Сделать это было бы явно не в моем обычном характере.

— Ты проделал адскую работу, вырастив его, — бормочет Хидан Кисаме, который согласно кивает.

— Ладно, гм, Тоби, вычеркни полуночную серенаду из списка.

По этому приказу Дейдары-сэмпая Тоби послушно достает довольно длинный и потрепанный список (написанный на цветной бумаге, обычно используемой для свадебных приглашений, не меньше) из внутренней ниши своего плаща и внимательно просматривает содержимое.

— Да, да, Дейдара-сэмпай! Вот он… пункт двадцать шесть. — Он берет выброшенную блестяще-фиолетовую гелевую ручку и несколько раз царапает ею по бумаге.

Итачи смотрит на это, чувствуя смутный ужас.

— У вас есть список?

— В конце концов, мы очень уважаемая преступная организация, — отмечает Кисаме. — Наша организованность частично помогла нам достичь того, что мы имеем.

Впервые в жизни Итачи желает, чтобы у него был Бьякуган, так как вытягивать шею, пытаясь просмотреть содержимое указанного списка, было бы крайне недостойно. На всякий случай Тоби быстро сворачивает список и запихивает его обратно в плащ.

— Не смотри, Итачи-сан, — упрекает он. — Это будет сюрприз!

— Я ненавижу сюрпризы. — Итачи хмурится.

— Нет нужды напоминать нам, гм, — бормочет Дейдара. — Я помню вечеринку по случаю твоего восемнадцатилетия.

При воспоминании возникает коллективное содрогание.

Подчеркивая драматизм момента, аккуратно сложенный лист бумаги для заметок медленно порхает по воздуху и останавливается прямо на голове Итачи.

Дейдара задыхается от смеха, выплевывая витаминную воду на голову Тоби.

— Второй раз подряд, а! У этой цыпочки Сакуры потрясающая меткость.

Итачи бесстрастно убирает оскорбительный листок бумаги и расстилает его на ближайшем столе в редкий момент размышлений. Возникает небольшая суматоха, когда все собираются вокруг него, чтобы прочитать послание.

Уважаемые Акацуки,

Поскольку вы, очевидно, намереваетесь держать меня в плену до тех пор, пока я не восстановлю зрение «маленького Красноглазика», я решила, что имею право на некоторые права и привилегии как заключенная. Одним из них было бы право на приличную еду — что намного лучше, так как последняя еда, которую я ела, была вкусной, в отличие от этого гноящегося глиняного рамена…

В этот момент Дейдара должен перестать читать его вслух для пользы своих товарищей, так как его глаза угрожают наполниться слезами. Тоби успокаивающе похлопывает его по спине.

— Все в порядке, Дейдара-сэмпай! Мне нравится твой рамен.

— Черт возьми, я действительно согласен с сумасшедшей куноичи в этом, — шепчет изумленный Хидан.

Тем не мение. Из-за долгих часов, в течение которых я томилась в своей тюрьме, тщательное исследование земель, окружающих эту область, сообщило мне, что мы, вероятно, находимся недалеко от границы деревни Звука. Неудивительно, поскольку это место печально известно как гнойная яма зла…

— На самом деле, это очень хорошая недвижимость, — уточняет Кисаме, чувствуя себя вполне удовлетворенным. — Я помог Лидеру-саме выбрать его!

— Я уверен, что ты действительно гордишься собой, гм, — язвит Дейдара.

Оно также примечательно тем, что является одним из трех мест в мире, где можно собрать каменную мяту и извлечь из нее эссенцию ясенца белого.

— Эссенция ясенца белого, какого хрена? — безразлично спрашивает Хидан.