Бывшие. Вспомнить всё...

16

Я сжала колени, натянула на них полы халата. Засунула ладони в рукава и сгорбилась, пытаясь унять нервную дрожь и распирающую грудь злость — я ненавижу того, кто украл у нас с Максом целых два года.

Сейчас я знала точно, что он не изменял мне. Просто поверила, глядя в его глаза…

Но кто-то очень точно все рассчитал и как по нотам разыграл то представление. Этот кто-то прекрасно знал, какая у меня будет реакция на увиденное.

Он или она был уверен, что я никогда не пойду устраивать разборки с «изменщиком». Молча сольюсь, постаравшись вырвать Макса из своего сердца.

Этот кто-то очень хорошо знал меня, был в курсе истории моей семьи, моих родителей. Знал, какая зияющая дыра появляется в моем сердце от одного намека на неверность…

Знал и сделал так, что я сбежала от своей любви.

— Вот, посмотри, — Макс появился в кухне с телефоном в руках. Сел со мной рядом на подоконник. Одной рукой обнял, возвращая меня в свое тепло. Другой стал листать галерею. Где-то в самом конце отыскал фотографию.

— Это фото тебе показывала моя, якобы, мама?

— Это, — кивнула я уныло.

— Так вот, этой фотке года четыре, и на ней я со своей двоюродной сестрой Элиной. У моей мамы есть сестра, мать Эльки, и брат — отец Олега. Эту фотографию сделали, когда сестра получила грант на обучение во Франции и я ее поздравлял.

— А…, - это все, что я смогла сказать.

— Б! — припечатал Макс. Еще полистал фотографии, и сунул мне под нос телефон:

— Это мои родители, мама и папа.

Ничего не понимая, я изумленно смотрела на фотографию. На ней, одетая в потрясающе красивое вечернее платье, счастливо улыбалась моя начальница Анна Сергеевна. Ее обнимал мужчина в смокинге. Копия Макса, только намного старше.

Высокий и крепкий. С волосами цвета перца с солью. С морщинками в уголках глаз и на лбу, но все равно, очень красивый.

— Лет через тридцать ты будешь выглядеть также потрясающе, как сейчас твой отец, — прошептала я, и провела пальцем по экрану. Фотография свернулась, экран погас, а я сидела, боясь поднять глаза на Макса.

— У вас с Анной разные фамилии…

— В конце девяностых мои родители официально развелись, и мама взяла девичью фамилию. Им нужно было разделить бизнес и создать видимость разных владельцев. Тогда что-то мутное творилось в экономике, и они так подстраховались.

А потом просто забыли пожениться обратно, им и так хорошо вместе, без штампа.

— Но… та женщина, что приходила ко мне… Зачем она назвалась твоей мамой?

Неожиданно Макс подхватил меня на руки, и усадил себе на колени. Поймал за подбородок и потянул мое лицо к себе.

Передо мной его глаза, вспыхнувшие шальным изумрудным светом.

— Ладушка, ты мне веришь, наконец? — спросил хрипло.

Ответить я не успела, потому что наши губы оказались совсем близко.

Горячее дыхание обожгло мой рот и в следующий миг Макс запечатал его поцелуем. Жадный язык проскользнул внутрь, заставляя меня застонать.

Мы целовались, как безумные, восполняя целых два года друг без друга. Так много времени без наших сводивших с ума объятий. Без моего прерывистого, частого дыхания. Без его нетерпеливых рук, мгновенно оказавшихся под моим халатом.

Еще миг, и моя одежда лежала на полу, а я повисла на шее Макса, шепча между ударами бьющегося в горле сердца:

— Кровать… там…

Макс что-то захрипел в ответ и не прекращая поцелуя понес меня по коридору.

Сшибая косяки плечами, ввалился в мою комнату, в два шага донес до кровати и с хриплым стоном рухнул на нее, подминая меня под свое большое тело.

— Ладушка, красавица моя, — нетерпеливые руки гладили, кажется, всю меня одновременно. Бедра, спину, руки… Плечи, ребра…

Прохрипел: — Похудела, — и перебрался на грудь. Сжал так, что я громко ахнула и закатила глаза от удовольствия.

Губы приходят на смену рукам. Ласкают, творя со мной что-то безумное. Доводят почти до исступления. Перебираются на живот, начинают целовать, пока глаза не отрываясь смотрят на мое лицо, ловя каждую эмоцию.

— Макс, не могу больше, — я тянусь к нему и начинаю нетерпеливо стягивать его одежду. Путаюсь, не могу расстегнуть ремень и рычу от нетерпения.

— Сам…, - он сдирает с себя водолазку, джинсы, и вот уже большое, горячее тело придавливает меня долгожданной тяжестью к кровати.

Губы что-то шепчут, но я ничего не слышу. В ушах собственные стоны, которые я никак не могу сдержать. Затылок колет тонкими иголками, не хватает дыхания.

Я хриплю и царапаю простыню скрюченными от безумного напряжения пальцами. Впиваюсь в гладкие мужские плечи, оставляя следы от своих ногтей — не могу больше терпеть.

Макс рычит и ускоряется, подходя к грани. И когда я замираю от подкатившей, безумно сладкой волны, а потом взрываюсь в диких спазмах, хрипло стонет мое имя и в несколько движений догоняет меня на этом золотом пути к звездам.

После мы лежим, прилипнув друг к другу так плотно, что коже становится больно. Но мы не хотим, не можем оторваться — слишком долго наши тела были порознь. Слишком долго души стыли друг без друга.

Мы прижимаемся, гладим друг друга. Дышим одним дыханием и все время говорим о любви.

Только когда в прихожей раздается шум, отрываемся друг от друга.

— Клара Никитична! — ахнула я. Вылетела из рук Макса и начала торопливо одеваться — надо выйти и как-то заговорить ей зубы.

— Ты куда? — Макс с ленивым любопытством наблюдал как я прыгаю на одной ноге и шепотом ругаюсь, пытаясь попасть в перекрученную штанину.

— Тебе надо исчезнуть! У нас договор с хозяйкой, что я никаких мужиков в дом не вожу, — зашипела я. — Она мне в комнате откажет, если тебя увидит!

— Откажет и правильно сделает, нечего сюда мужиков таскать! — ухмыльнулся этот котяра. — Только я никуда исчезать не собираюсь.

— Я не таскаю! Дурак, у меня никого…, - я осеклась, а по его лицу начала расплываться широкая улыбка.

— Вставай и тихо одевайся! Сейчас она к себе уйдет, и ты исчезнешь, — рассвирепела я — ты смотри, как обрадовался, что у меня никого не было!

Я вылетела в коридор и кинулась на кухню, где Клара сердито гремела посудой.

— Лада! Откуда в моем доме мужские ботинки?! — трагичным голосом вопросила она, когда я ворвалась в кухню. Посмотрела на меня, словно христианская святая на язычника, и картинно поднесла ладонь ко лбу.

— Э-ээ… А-аа… Клара Никитична, тут такое дело…, - заблеяла я, с ужасом понимая, что совсем забыла про куртку и обувь Макса в прихожей.

— Это мои, — раздался спокойный голос и на кухне появился он сам. Довольно улыбающийся и одетый в одни только джинсы. Даже не застегнутые до конца!

Я замерла, желая стать невидимой, а еще лучше, прямо сейчас оказаться на другой стороне земного шара. Где-нибудь в Занзибаре.

Клара тоже замолчала и добавив своей позе трагизма, воскликнула:

— Лада, ты притащила в мой дом своего бородатого ангела?!

— Я сам пришел, — сообщил ангел и лучезарно улыбнулся. Подошел к моей суровой квартирной хозяйке, наклонился и чмокнул ее в нарумяненную щечку:

— Я Макс, Ладкин жених. Рад познакомиться…

Клара задрала вверх острый подбородочек. Внимательнейшим образом осмотрела голый Максов торс, узкие бедра и длинные босые ноги в незастегнутых джинсах. Перевела на меня взгляд и недовольно поджала губы.

Я втянула голову в плечи и начала прикидывать, сколько мне нужно коробок, чтобы вывезти из комнаты накопившееся за полтора года барахло.

— Лада, — в голосе Клары закипело негодование. — Лада, я в шоке… Как ты могла так долго скрывать от меня такого красавчика?!