Бывшие. Вспомнить всё...

8

— Врал, что ты обычный менеджер, а оказалось…

— Что именно оказалось? — Воронов хмыкнул и, кажется, зевнул, прикрывшись букетом для своей идеальной женщины.

Скучно тебе мои претензии выслушивать, да?

— Ничего, — буркнула я. Замолчала и отвернулась, жалея, что вообще начала с ним объясняться. Зачем я пытаюсь что-то ему высказать? Непрожитая обида обжигает язык? Так ему все равно — стоит, вон, со скучающим видом!

Макс вздохнул, переступил с ноги на ногу и позвал:

— Лада! Лад, я тогда действительно работал простым менеджером в компании своего отца. Ну да, я из небедной семьи, но какое это имело значение для нас с тобой?

— Для твоих родителей имело.

— Не думаю.

Я передернула плечами, не желая вспоминать, какими эпитетами меня награждала его маман.

— Все, проехали, больше это не имеет никакого значения.

— Имеет, Лада, потому что этого не могло быть. Моя мама…

Макс замолчал и достал из кармана телефон. Разблокировал экран и принялся что-то искать. Через несколько секунд протянул телефон мне:

— Посмотри, эта женщина к тебе приходила?

На экране была открыта фотография, сделанная где-то на курорте. На ней в обнимку на фоне пляжного бара стояли несколько женщин в летних платьях. Улыбались, строили рожицы и выглядели очень милыми и приятными. Даже не верилось, что одна из них обзывала меня дворняжкой и велела проваливать из жизни ее сына.

— Хочешь проверить, опознаю ли твою маму? Уверен, что я вру?

Я ткнула пальцем в стоявшую с края высокую, огненно-рыжую даму в струящемся зеленом платье:

— Вот она. А рядом с ней Анна Сергеевна, моя начальница, — я вернула Максу телефон. — Не знала, что они знакомы с твоей мамой. Анна такая приятная женщина, и руководитель суперский…

Воронов спрятал телефон обратно в карман и как-то странно улыбаясь спросил:

— А моя измена? Расскажи-ка мне о ней, Оладушек.

— Давай, давай — должен же я знать, что там вытворял и с кем, — поторопил, видя, что я молчу.

Я возмущенно закатила глаза:

— Воронов, ты совсем не знаком со словом «совесть»?

— Неа, не знаком. Давай, Оладушек, расскажи мне, какой я подлец и негодяй.

Вот честно, я от такой наглости и бесстыдства чуть не зарычала. Но взяла себя в руки — наверное лучше все ему высказать. Поговорить и поставить окончательную точку. Поэтому с максимальным спокойствием произнесла:

— После экзамена я поехала к тебе. Сначала позвонила, хотела по телефону поговорить, но ты не отвечал. Очень занят был, как потом оказалось. Поэтому я села на автобус и приехала. Открыла дверь своим ключом, а там на всю квартиру скрипы кровати, охи и стоны.

— «Макс, моя любовь, ты самый лучший…» — передразнила я скакавшую тогда на Максе голую девицу, борясь с желанием некультурно плюнуть прямо в рожу этому «самому лучшему».

Не плюнула, конечно. Хоть я и плебейка по мнению его маман, но не настолько. Поэтому ограничилась тем, что громко и сочно сказала:- Тьфу, пакость!

— Что?! — дурашливо ахнул «самый лучший» — Ты не согласна, что я самый лучший?!

— "Самый лучший" — это тавтология, Воронов! Грамотностью твоя подружка явно не страдает, — надменно произнесла образованная я. Хоть в чем-то побуду лучше его… курицы!

— А что, изменять лучше с грамотными девушками? Это как-то влияет на качество секса? — откровенно заржал бессовестный тип и сквозь смех уточнил:- Кстати, а это реально был я? Знаешь ли, Максов в мире не так уж мало, Оладушек.

Неожиданно шагнул ко мне и крепко-крепко сжал. Прижал к своей обалденно пахнущей груди и прошептал, обняв губами мочку моего уха:

— Это был не я, дурочка! И мама моя к тебе не приходила…

— Что?! — ахнула я, не знаю, чем шокированная больше, его словами или прикосновением наглых горячих губ. — Что ты несешь, Воронов?!

Но пока я дожидалась ответа от бесстыжей морды, которая отвечать и не собиралась, в лифте вспыхнул свет.

Я зажмурилась, ослепленная. Воронов, пользуясь моей временной беспомощностью зарылся губами мне в волосы, а кабина лифта дернулась и поехала…