Серпантин

Он говорил с такой страстью, с такой ненавистью и яростью, что Вике стало не по себе. Она нащупала его локоть, которым он упирался в верхнюю ступень, и осторожно взяла за руку. Он не стал возражать.

— У тебя тоже кто-то?..

— Да, — отрывисто кивнул Макс. — Но я не хочу вспоминать. Не сейчас.

— Ладно, — безропотно согласилась Вика.

Он попытался обнять ее за плечи, но Вика не смогла уступить: в болезненной пустоте в ее голове еще звенел незнакомый отчаявшийся женский голос. И сколько бы ей ни хотелось прижаться к Максу, как тогда, посреди дороги, облегчения бы это не принесло.

— Ну скажи, — потребовал он, уязвлённый отказом. — Скажи, что я бессовестная сволочь.

— По-моему, ты просто устал, — ответила Вика без колебаний.

— Эх, Вика, — он укоризненно покачал головой. — Не то ты говоришь. Не то.

Вика пожала плечами — сказала, что думала, не больше. Жалость к нему мешалась с глупой ревностью, как ключевая вода с кипятком, отчего в итоге становилось тепло. И хоть и надо было его прогнать, обезопасив себя и детей, предстояло собрать все внутренние вооруженные силы перед этим последним боем.

— Любишь ее? — решила она подтолкнуть свои войска вперёд.

Макс запрокинул голову, подставив лицо танцующим в морозном воздухе снежинкам. Погибая, они оседали на стёклах его очков крохотными алмазами.

— Не знаю, — протянул он. — Спроси, что полегче.

— А меня? — ляпнула Вика и испуганно замолчала.

Макс несколько секунд хмурился, а потом, все взвесив, ответил:

— А без тебя я бы уже давно сдох.

Они помолчали, каждый в своей тоске. Вика подумала, что нужно обязательно уйти с крыльца первой. Толком не понимала, почему, но интуитивно чувствовала — само ее присутствие здесь, не говоря о ненужной, отчасти даже пошлой откровенности, ей вредит.

И отыскала в себе скудные остатки решимости на то, чтобы подобрать полы кардигана, встать и, сжав на прощание плечо Макса, отправиться в дом. Он попытался перехватить ее ладонь, но она ускользнула. Тогда он обернулся, и на лице его Вика без труда прочла смятение.

— Обиделась? — спросил он сухо, будто потратив все важные слова.

— На что? — Вика вскинула брови. — Холодно. Ты тоже не засиживайся.

— Я такси заказал, через пять минут будет. Поехали вместе?

Казалось бы, что такого особенного было в его невинном, почти дружеском предложении, отчего у Вики закололо подушечки пальцев? Может, потому что она поняла — это развилка. Если сейчас согласится, пойдет тропой Макса, рука об руку с ним и прочь от отчего дома. В ином же случае их пути разойдутся отныне и навсегда. Он предлагал не на работу вместе добраться, а вместе же испробовать новую для обоих жизнь.

— Мне детей нужно завтраком накормить, — Вика встала, чувствуя, каким огромным и неуютным стал отцовский ватник.

Макс кивнул — он, кажется, и не ждал иного.

— Я завидую тебе, Синицына, — добавил он холодно и сверху, хотя по-прежнему находился нижнее нее. — Есть у тебя характер.

— Это не характер, — возразила Вика. — Это просто долг.

— Да, я о том и говорю.

Вика нарочно задержалась в дверях, надеясь услышать то самое важное, что оставляют на крайний случай. Но глаза Макса за мокрыми очками успокоились. Бесы на дне притихли, погасили пламя сигнальных костров и тут же из глубины его повеяло стужей.

— Встретимся на работе, — попрощался Макс.

И Вика поняла, что больше его здесь не увидит.