Анатомия измены

23

— Олег? Как Миша? — требую ответа от бывшего, нервно постукивая коготками по кухонному столу. Передо мной чашка любимого зеленого чая с ароматом клубники, но и она сегодня не радует.

— Ну-у-у! — замешкался Титов натянув во мне все резервы терпения.

— Баранки гну! Я сейчас приду, называй номер квартиры! — во мне бушует львица, у которой посмели обидеть детеныша. Плевала я, что время сейчас почти догоняет полночь. Всем глаза на жопу натяну за Мушутку!

— Ты успокойся, Даш. Спит он… спит, — начинает быстро тараторить, понимая, что я действительно сейчас снесу им дверь с петель, и всем мало не покажется.

— Номер-р-р, квар-р-ртиры! — рычу на низкочастотных.

— Даша, не надо! Все нормально. Я его забрал из сада, мы гуляли во дворе на качелях. Потом ужинали. Миша поиграл в новую железную дорогу и спит сейчас…

— Ты. Мне. Недоговариваешь! — разве материнское сердце обманешь?

— Даш, он разбил любимую кружку Лизы… — шепчет обреченно.

— Дальше! — требую еще подробностей.

— Лизонька не кричала, ты не п-подумай только… И никто его не наказывал, — не умеет врать, даже заикаться начал.

— Титов, какого хрена ты мне заливаешь? Я ведь у него сама спрошу!

— Ну, просто Лиза считает, что если напакостил, то должен за собой убрать…

— И-и-и? — чувствую, как холодок по спине прошелся, чертя пентаграмму для вызова демоницы.

— Порезался немного. Мы все обработали и пластырь наклеили, — бубнит виноватым голосом.

— То есть ты, сука, смотрел, как мой сын собирает осколки, и не остановил это? — включаю холодную голову, усмиряя свою бешеную натуру. Врываться и выдергивать сына из проклятой квартиры — верх безумия, когда ребенок спит. Но утром…

Не слушаю больше, что там мямлит бывший. Был каблуком, каблуком и остался. Пусть теперь Лизонька содержит бесхребетное. Захожу в приложение банка и перевожу ровно половину средств с общего счета на личный. Делаю скрин перевода и сохраняю «на всякий случай». На госуслугах заполняю заявление о разводе, заплатив госпошлину. Сразу нужно было это сделать! Адвокату, номер которого дал мне Белов, позвоню завтра — делаю мысленную пометку.

Допиваю остывший чай и иду спать. После долгой возни на большой кровати, засыпаю сном, в котором мне видятся кошмары. Пьяный Лютый стреляет по разбегающимся в рассыпную дворовым котам, а я кричу ему, надрываясь, проклятья в спину…

— Нисколечко не болит! — показывает мне заклеенный пластырем палец мой смелый мальчик.

— Точно? Может, к врачу съездим? — целую его ладошку, пытаясь мысленно извиниться за эту рану. В ней есть моя вина…

— Мам, эта… Шапокляк, она очень злая. Как папа не видит? Он только отвернется, а она смотрит на меня, будто съесть готова. Но я не боюсь! Ты ее победишь и папу расколдуешь, — непосредственно крутит головой, пока едем на такси в детский сад.

— Миш, папа не … — хотела сказать «полный идиот», но прикусила вовремя язык. — Он не слепой. Увидит рано или поздно, — обняв за худенькое плечико, притягиваю к себе и целую в светлую макушку, придумывая еще несколько способов пыток для шапокляков.

Олег сдулся и даже против ничего не сказал, когда я заявила, что все, мой сын нагостился по самое не могу. Мельком поймала тоскливый взгляд в нашу сторону, когда Мишка вцепился в мою руку, радостно припав с правому боку и ластился котеночком, заглядывая в глаза «не отдавай меня больше».

Да, мой милый мальчик, больше никаких других тетей, погостили и хватит. Пусть делают, что хотят! Я в своем праве. Я — мать!

— Дарья Андреевна! — вскочила Лена, размахивая ручонками, словно я ее габаритов не замечу. — Там к вам посетитель…

— А в приемной он подождать не мог? — начинаю заводиться с пол-оборота.

Долбани меня калиткой! Распахнув двери, вижу брутального родственничка беловского. Белозубая улыбочка на идеально выбритой морде. Вчерашней бородки как не бывало. Поворачиваюсь к секретарше, все еще держась за дверную ручку:

— Хорошо, Лен! Сделай нам два кофе, — у пышки не было шансов остановить эту самоходную машину.

— Дашенька! — замурлыкал, как большой кот.

— Дарья Андреевна! — отрезаю, чтобы держал субординацию. У меня для вас десять минут свободного времени, — стягиваю с шеи шелковый шарфик и расстегиваю пальто, направляясь к гардеробному шкафу.

— Хочу пригласить тебя вечером сходить в кино, — вздрагиваю, ощутив, что качок оказывается сзади и принимает у меня пальто, строя из себя кавалера. — Даш, бросай Сашку. Такая как ты, не для него…

— Для тебя, что ли? — хмыкаю и делаю шаг в сторону, чтобы увеличить пространство между нами. Мне приходится голову задирать, чтобы посмотреть ему в глаза, хотя я ростика немаленького дамочка.

Появляется возможность рассмотреть мужчину. «Интересно, у него все такое большое?» — любуюсь бицухой, обтянутой водолазкой. Джинсы хорошо сидят на крепких ногах.

— Для меня, — медленно кивает. — Я вывезу. Он — нет.

Не сразу понимаю, что делаю. Мои пальчики уже обводят скулу, спускаясь до подбородка с ямочкой. Зачем было прятать такую красоту за бороденкой? Мне нравится. Раздув ноздри, принюхиваюсь. Мне нравится. Запах древесный, с ореховыми нотками. Ничего не отталкивает. Наоборот. Видимо, у женщин на подсознательном уровне такие экземпляры ассоциируются с защитой и сильным потомством.

Огибаю его, цокая каблучками и тянусь на столе за визиткой. Понимаю, что меня алчно рассматривают со спины, спускаясь к крепкой заднице.

— Возьми! Завтра суббота и у меня выходной. У тебя есть время придумать куда сводить без пяти минут разведенку с пятилетним сыном.