Анатомия измены

32

Отпустив весь персонал после обеда, подбиваю последние цифры, отправляю последние поздравления с Новым годом самым крупным партнерам лично. Вспомнив, что сегодня вообще не ела, решаю еще кофе заварить.

— С наступающим, Дарья Игоревна, — в приоткрытую дверь появляется Леночка. Мнется, пытаясь что-то сказать. На ней уже накинут пуховик и надета шапка с помпошкой, которая смотрится смешно на взрослой полноватой женщине, но Лена явно по этому поводу не парится. — Это вам! — в руке появляется бумажный пакет с эмблемой кондитерской, которая расположилась недалеко от нашего офиса.

— Спасибо, Лен. И тебя с наступающим. Хороших выходных, — сглатываю скопившуюся слюну. Черт, как я голодна, оказывается! Пончики пришлись очень кстати. Едва шаги секретарши удалились, жадно всаживаю зубы в нежную плоть воздушного пончика. Мычу от удовольствия и запиваю вкусность другой вкусностью — кофе. Не стесняясь, облизываю пальцы…

За чем и застает меня Лютый, с пальцем во рту. Ошарашенно хлопаю глазами и вытягиваю указательный палец. Тут же руки прячу под столом, словно нашкодившая школьница. Стас проследил за моими манипуляциями внимательно. Хмыкнув своим мыслям, без приглашения уселся в гостевое кресло, не раздеваясь, только пуговицы расстегнул у укороченного черного пальто и дернул шарф, освобождая шею.

— Дай, думаю, заеду. Мимо проезжал, — выдает вместо приветствия Лютовский. Откинувшись на спинку кресла, он лениво водит глазами по кабинету, где нет и намека на праздник. Ни тебе новогодних украшений, ни елочки маленькой на столе, как у секретаря.

— Кофе будешь? — проявляю гостеприимство и, не дожидаясь ответа, направляюсь к кофемашине — его подарку.

— Собирайся, поедем по-человечески пожрать. Я тоже голодный, — я так и застыла с протянутой рукой, чтобы взять новую чашку.

На языке вертелись разные варианты отказа, но желудок уже всосавший пончик, затребовал еще еды, громко заурчав.

— Хорошо, — проговариваю, скорее для своего желудка, чтобы слышал негодник и немного потерпел.

Только у ресторана подумала, что все места могут быть заняты в канун нового года. Но Лютый распахнул двери, и затолкал меня внутрь в спину, не дав дочитать табличку при входе. Мою шубу из искусственного меха принял на руки. Не понимая, встряхнул с немым вопросом в глазах: «Из каких кошек это сделано?».

— Она под мутон, — еще пуще вгоняю мужика в несознанку: «Что за зверь такой — мутон?».

— Симметрия, моя женщина должна ходить в соболях, на худой конец — в норке серебристой…

— Как хорошо, что я — не твоя женщина! Соболя и норки живы остались, — хлопнула его по крепкому плечу и пошла за пареньком, который услужливо показывал путь к нашему столу.

Ели мы молча, с удовольствием. Позволила себе бокал красного вина, от которого немного зарумянились щеки и заблестели глаза. Лютый, сосредоточенно терзал стейк, скобля ножом по тарелке. Иногда бросал в мою сторону алчный взгляд, что сожрал бы и меня, не подавившись нисколечко.

— Ты молодец, Дашка! Подрезала одну мою фирму с заказом, хотя все козыри были у них на руках. Талантливая стерва! — делает комплимент.

Я вспоминаю, кого это увела у них из-под носа и мысленно потираю лапки. Да, жирный кусочек отхватила, причем, даже особо не стараясь. Просто так совпало, что на переговоры клиент явился заранее и попал на неприятный разговор с поставщиками. Ну, как — неприятный? Дашка просто орала диким голосом по телефону: «Если завтра же, вашу мать! Прямо завтра, с утра, у меня не будет необходимого материала, я вашу щарашкину контору по кирпичикам разнесу! В гребаный бетон укатаю, понял?!».

Вот так наш новый партнер решил, что Дарья Титова — веников не вяжет, и ей можно доверять.

Сложив руки поверх довольно набитого живота, прищуриваясь, думаю, когда же Лютому надоест за много таскаться? Он пропадает после очередного отказа положить весь мир к моим ногам и снова появляется, выждав… Хм. Да! Месяц прошел, почти, с нашей последней встречи.

***

— Спасибо этому дому… Мне пора, — поднимаюсь, посматривая время на телефоне. Нужно забрать у бывшего мужа Мишутку и нарядить елку. Еще вчера обещала, но была совершенно без сил.

— Дашка, мне повторить вопрос? В сотый раз, наверное, — его плющит, что приходится снова просить. Вон, как перекосило, даже шрам стал еще отчетливей.

— Лютый, да пойми ты, мне сейчас не до романов и не до новых отношений. Хочешь начистоту? — возвращаю свой зад на место и смотрю в упор.

Стас кивает. На руках вены вздулись у него от напряжения. Понимает, что сейчас отрежу…

— Я не приведу в дом чужого мужика, Лютый. Ни тебя, ни Бизона, какими бы благородными вы не казались. Я не стану рисковать благополучием своего сына, доверившись бывшему зэку… да и не сидельцу, а просто чужому дядьке. Нет у меня к вам доверия, понимаешь? Сколько таких баб, которые поверили в красивые письма и речи людей за решеткой? Вам же там преподают, как женщину охомутать, а потом… Тушите свечи. Никто из вас не войдет в мой дом больше, это я для себя решила. У меня есть, кого любить и о ком заботиться — о моем ребенке. Надеюсь, ты меня понял. Лютый, вокруг тебя полно красивых и согласных, бери любую…

— Баб полно, ты права, — кивает, и кривая улыбка превращается в оскал. Вот оно — настоящее лицо Лютого — циничного и беспощадного. Одной левой он при желании переломит меня через колено. Ладно, не так чтобы сразу, но может. — Для них я — только решение материальных проблем с членом на ножках. Алчные куклы, совершенно пустые внутри. А ты… Другая, ты Симметрия. Я бы тебя не тронул никогда и сына твоего принял как собственного. Но я тебя услышал, — стул отъезжает, и он пружиной поднимается. Кидает деньги на стол, не считая. Красные и синие купюры падают прямо в грязные тарелки, прилипая к остаткам пищи.

— Давай дружить, Лютый. Я не обману, ты знаешь, — протягиваю ладонь.

Стас стоял в пол-оборота, напоминающим хищную птицу, раздувая ноздри. Повернул голову. Встречаюсь с темными глазами, такие были у адвоката дьявола в фильме, словно на тебя два дула направлены. Не дрогнула. Руку не опускаю, хотя пауза затянулась. Резкий выпад и моя ладонь оказывается в жестком захвате. Больно. Терплю, сцепив зубы. Это сделка.

— Тот, кто меня обманывает, долго не живет… Подруга.