Гора Маккензи

— Тебе нравится? — прошептал Вульф.

Она только вздохнула. Стройное тело медленно задвигалось в старом как мир ритме. Разведя ее ноги пошире, Вульф продолжил чувственные исследования. В то же время он наклонился и с жадностью припал к ее губам. Мэри вцепилась в его плечи. Невозможно было предположить, что его ласка так подействует на ее чувства. Ни за что на свете она бы не согласилась остановить Вульфа. Вызванная им лихорадка распространялась и усиливалась, пока не осталось ощущение только их тел. Ласковые мужские пальцы подводили ее все ближе к исступлению, а рот приглушал тихие стоны.

Высвободив губы, Мэри взмолилась:

— Вульф, пожалуйста.

— Еще чуть-чуть, милая. Посмотри на меня. Позвольте мне видеть твое лицо, когда я…

Она ответила стоном. Палец сильнее погрузился во влажную глубину. Не отрывая от нее пристальный взгляд темных глаз, он медленно двигал пальцем. Обоих сотрясала дрожь.

Вульф не мог больше ждать. Его тело пульсировало, а разгоряченная возлюбленная подошла к самому краю. Бледная, прозрачная кожа опьяняла, приводила в восторг. Прикосновения будили необузданные желания. Ничто в жизни его так не возбуждало, как ее тело. Все в Мэри было нежным: мягкие как у ребенка волосы, прозрачная атласная кожа, даже завитки между ее ног были шелковистыми, а не упругими. Он хотел ее больше, чем сделать следующий вздох.

Вульф раздвинул ее ноги, чтобы освободить место для своих бедер и удобнее устроится. Почувствовав твердую, обжигающую плоть, она резко вдохнула. Их глаза снова встретились, когда он полностью опустился и начал в нее входить.

Шторм бушевал прямо над их головами. Молнии раскалывали небо, гром раздавался сразу за вспышками, пугая старый дом. Резкие порывы ветра отбрасывали занавески вглубь комнаты, разбрызгивали капли дождя на полу перед открытым окном и накрывали мелким туманом разгоряченные тела. Принимая медленное проникновение мужской плоти, Мэри не сдержала слезы, которые смешались с туманом.

Их лица были всего в дюйме друг от друга. Опираясь на локти, он слизнул ее слезы и поцеловал солеными губами. Мэри чувствовала острую боль. Ее тело растягивалось, принимая Вульфа. Давление усиливалось, слезы продолжали просачиваться из уголков ее глаз. Он углубил поцелуй, подался ягодицами вперед, и внезапно преграда уступала давлению. Вульф погрузился до конца и издал глубокий, почти мученический стон удовольствия.

Боль не ушла, но было нечто гораздо большее. Когда-то он сказал, что занятия любовью — горячее и потное дело, которое ей может не понравиться. Это оказалось правдой и неправдой одновременно. Было горячо, потно, сыро и примитивно, но в тоже время мощно и захватывающе. Несмотря на боль, она чувствовала себя возвеличенной. Так восхитительно принимать в мягкие глубины напряжение и возбуждение мощного тела, которое раскачивается в колыбели ее ног и рук. Она любила, он нуждался в ней. До этого мига, когда она отдала себя любимому мужчине, трудно было назвать ее жизнь настоящей.

Нет смысла таиться дальше. Наверное, Вульф уже догадался. Мэри никогда не прятала чувства под маской. Ее руки скользнули по гладким, влажным плечам и утонули в густых черных волосах.

— Я люблю тебя, — сказала она. Мягкий голос едва не утонул в очередном раскате грома.

Если он ответил, то Мэри не услышала. Вульф снова просунул руку между телами, но на этот раз положил на нее, и начал двигаться. Волна жара снова прокатилась по ее телу, заставляя забыть про боль. Выгибаясь, она подняла бедра, чтобы вобрать его еще глубже, и снова повторила слова любви. Пот усыпал бисером напряженное лицо мужчины, который пытался сдерживать свои движения. Шторм бушевал не только в комнате, но и в их телах. Волнообразные движения ее бедер сводили Вульфа с ума. Оба тела напрягались в ожидании. Совместные движения мужчины и женщины сопровождались раскатами грома, скрипом пружин и ударами спинки кровати о стену. Низкие стоны и мягкие вскрики, влажная плоть и дрожащие мускулы, отчаянно стиснутые руки, прерывистое дыхание и неудержимые толчки — все это она узнала, ощутила, услышала. Мэри поглотила любовная лихорадка.

— Вульф? — раздался высокий, напряженный всхлип, ногти впились в его спину.

— Не борись с этим, малышка. Расслабься.

Вульф застонал, чувствуя приближение развязки. Сил сдерживаться больше не осталось. Он переместил руки под ее бедра, поднимая их, прижимаясь плотнее, и начал раскачиваться мощнее.

Напряжение и дрожь поднялись до невыносимого уровня, а затем она почувствовала взрыв. Мэри закричала, ее тело содрогнулось. Невообразимо сладкое безумие, удовольствие, которое невозможно описать, продолжалось и продолжалось. Вульф держал ее в объятьях, пока она не затихла, затем начал входить быстро и глубоко. Гортанный крик раздался одновременно с ударом грома, и Вульф вдавил ее в кровать, сотрясаемый мощными волнами освобождения.

Они лежали не шевелясь, молча, слова были не нужны. Их соединение было настолько необходимым и срочным, что все остальное казалось несущественным. Даже сильная гроза осталась только фоном. Медленно, неохотно Мэри возвращалась к действительности, но ей хотелось просто лежать под ним и перебирать густые волосы Вульфа.

Их дыхание давно выровнялось, и гроза далеко ушла, когда он передвинулся в сторону. Какое-то время объятья их согревали, но потом кожа остыла, выстуженная туманом кровать стала неуютной. Когда Мэри начала дрожать, он встал с кровати и закрыл окно. Мышцы поочередно напрягались и расслаблялись при каждом движении нагого тела. Потом Вульф повернулся, и она беспомощно замерла: очарованная, загипнотизированная. До дрожи хотелось провести руками по всей длине его прекрасного тела, особенно внизу живота, осмотреть его, исследовать, как белое пятно на карте.

— Нравится?

Низкий голос согревала мягкая насмешка. Отношения между ними зашли так далеко, что смущаться теперь было поздно. Она подняла глаза и улыбнулась.

— Очень. Однажды я представила тебя в набедренной повязке, но так намного лучше.

Вульф наклонился и легко поднял ее с кровати, словно она весела не тяжелее перышка.

— Лучше одеться до того, как ты простудишься, а я забуду о своих добрых намерениях.

— О каких намерениях?

— Не выпускать тебя из объятий, пока ты не устанешь настолько, что не сможешь ходить.

Она смотрела на него совершенно серьезно.

— Ты сделал все просто замечательно. Спасибо.

— Для меня это было тоже чертовки приятно. — Один уголок его губ приподнялся. Вульф запустил руки в серебристо-каштановые волосы. — Никаких неприятных мыслей?

Было понятно, что он подразумевал. Мэри уперлась головой в широкую мужскую грудь.

— Нет. Это совершенно другое.

Но Мэри не забыла, и он это знал. Внутри она все еще оставалась разбитой и глубоко раненой, хотя держалась спокойно и гордо.

Вульф твердо решил заставить ублюдка заплатить за боль, причиненную ее упрямому, гордому духу Мэри.

Долгие годы он провел не привлекая внимания, поддерживая с жителями Рата что-то вроде вооруженного перемирия. Но ради Мэри он найдет того червя, который на нее напал. Если горожанам не понравится, то это будет их проблемой.