Измена в прошлом

Глава 21

— Юль, я просто помогу. — преодолевая моё вялое сопротивление, Паша расстегнул молнию на платье. — Подними руки. Вот та-а-ак.

Он осторожно стянул платье через мою голову и не глядя бросил на стиральную машинку позади себя.

— Подними ножку. — присел рядом со мной и потянул колготки вниз. Я оторвала одну ногу от кафельного пола, давая возможность Пашке снять их с меня, качнулась, теряя равновесие, и опёрлась рукой в широкое каменное плечо.

— Держись, Юла. Сейчас станет легче.

Мощная струя воды из крана оглушительно громко била в ванну, пенилась и бурлила, наполняя её.

Я подняла взгляд и встретилась глазами со своим отражением в зеркале. Куда подевалась молоденькая красивая девочка, которую я видела сегодня утром в зеркале парикмахерской? Сейчас на меня смотрела тень с серым измученным лицом, всклоченными ветром волосами. С бледными дрожащими губами и безжизненным взглядом.

Пашка прикоснулся к резинке моих трусиков.

— Я сама. — остановила я его руки. Неловко стянула с себя кружевные трусики и переступила через них, оставляя на полу.

— Давай залазь. — бережно поддерживая меня за локоть, Пашка помог мне переступить через бортик ванной.

Я опустилась в тёплую воду, села, подтянув колени к груди, обхватила руками и, уткнувшись в них лицом, разрыдалась. Скрученная внутри меня пружина напряжения наконец-то лопнула.

Пашка присел на бортик ванны и, набирая в ладонь воду, поливал ею мои вздрагивающие от плача плечи.

— Всё будет хорошо, Юля. — тихо шептал, утешая и успокаивая. — Всё наладится. Мы справимся. Ты не одна. Теперь нас двое.

Я не отрицала, но и не соглашалась. Внутренне боролась с собой.

Это оказалось действительно непросто — вернуться в прошлое. К тому же помнить всё. Знать будущее. Не только своё, но и других людей. Близких и просто знакомых. И как носить в себе это знание, не имея возможности поделиться с кем-то? Смогу ли я что-то исправить? Имею ли на это право?

Это раньше мне казалось, что забавно и интересно — вернуться. Сейчас было страшно. И Паша, пожалуй, единственный человек, который может понять меня. Вот только он, не задумываясь, протоптался по моим чувствам тогда, да и сейчас легко обидел.

Пашка потянулся к крану, переключил воду и взял лейку душа. Положив ладонь мне на лоб чуть запрокинул мою голову назад.

— Я вымою тебе волосы. — он осторожно направил струи воды на спутанные пряди.

Я притихла, прикрыла воспалённые глаза, пытаясь расслабиться, а Паша аккуратно нанёс шампунь на всю длину моих волос, помассировал, и стал смывать мыльную пену душем. В этих движениях не было никакой сексуальной подоплёки. Только забота.

Кто и когда последний раз заботился обо мне? Носил на руках, укрывая собственной курткой от ветра? Кто ласково называл малышкой? Я снова заплакала, жалея себя. Я устала быть сильной.

— Всё, Юль, вставай. Пойдём в кроватку. — Пашка помог мне подняться из воды. Обернул мокрые волосы полотенцем, вторым укутал меня и, легко подхватив на руки, отнёс в спальню.

— Полежи пока, я сделаю тебе горячий, сладкий чай. — шепнул, накрывая меня одеялом.

Я прикрыла тяжёлые веки, подчиняясь Пашкиным словам, своей усталости и беспомощности. Мне нужно несколько минут тишины и покоя, чтобы окончательно прийти в себя, набраться сил и снова жить. И уже не слышала, как через некоторое время в комнату вошёл Паша с чашкой горячего чая. Исцеляющий сон настиг меня в одну минуту.

Проснулась я в полной, кромешной темноте. Ветер за окном рвался внутрь, тревожно стуча в стекло и дребезжа железным отливом снаружи. Я напряжённо всматривалась в непроглядный, густой мрак в комнате, пытаясь понять почему так темно. Даже на улице не светился ни один фонарь, ни одно окно в доме напротив. Словно сбылась ещё одна фантазия — я единственная осталась в целом мире и больше не единой живой души вокруг.

— Проснулась? — тихо, чтобы не напугать, раздался Пашкин голос где-то у меня в ногах. Он зашевелился, поднимаясь с пола. Оказывается, всё это время Пашка сидел рядом с кроватью, облокотившись на неё спиной.

— Почему так темно, Паш?

— Электричество отключили. Наверное, где-то авария. Может, ветер оборвал провода.

— А который час?

— Одиннадцать. Не волнуйся, я позвонил вашей соседке, попросил предупредить тётю Милу, что останешься ночевать у меня.

Паша поднялся и подошёл к окну посмотреть на творящийся снаружи армагеддон. На фоне тёмного окна Пашкин силуэт выглядел картонной фигурой театра теней. Даже движения были нервными и рваными. Он повернулся ко мне, опёрся бёдрами о подоконник и сложил руки на груди.

— Поговорим, Юль?