Love Lockdown

—…Кисаме, вероятно, сказал бы мне, что это практическое применение теории кармы, — наконец говорит он.

Дориан Грей сочувственно хлюпает и трется щупальцами о костяшки пальцев Итачи.

— Вот ты где, Итачи, — комментирует Кисаме, как только видит, как его напарник входит в штаб-квартиру, баюкая призывного слизня Сакуры. — Мы были обеспокоены, некоторые из генетически измененных маленьких друзей Саске бродили по нашим восточным территориям, применяя гендзютсу вокруг озера…

— …А потом я их взорвал, гм! — чирикает Дейдара, очевидно, освобожденный из заточения в подвале. — Это было чертовски круто, гм!

— А потом я выругал этих унылых засранцев, маленьких ублюдков, — гордо завершает Хидан, прежде чем обратить внимание на выражение лица Учихи. — Чего ты так смотришь, Красноглазик?

Итачи молча кладет Дориана Грея на кухонный стол, а затем приближается к ним, а Хидан и Дейдара прижимаются к холодильнику, когда его шаринган оживает.

— Какого черта, ты хоть понимаешь, как это жутко, когда ты делаешь эти глазастые штучки…

— О, я действительно очень хорошо осведомлен, — угрожающе выдавливает Итачи.

***

Пейн и Конан находятся в главном логове и читают ответное письмо Годайме Хокаге, когда относительный мир прерывается несколькими воплями агонии.

— Что, снова? — спрашивает Пейн, не моргнув глазом. — Итачи стал довольно капризным после этого латентного гормонального пробуждения, тебе не кажется?

Конан обдумывает это.

— Я полагаю, благослови его маленькое сердце. В любом случае, мне было бы мудро проведать их.

Синеволосая куноичи скользит на кухню

Хидан и Дейдара лежат на полу, мирно потеряв сознание, Кисаме пьет витаминную воду из бутылки и смотрит, забавляясь, а Итачи торопливо возвращает нож для стейка из кармана обратно в ящик.

— Что они сделали на этот раз, Тачи-тян? — спрашивает Конан, поднимая Хидана и Дейдару и усаживая их на стулья.

Итачи глубоко вздыхает, берет слизняка и поднимается наверх.

— Я не могу заставить себя говорить об этом.

Как только он благополучно скрывается из виду, Конан поворачивается к Кисаме и поднимает бровь.

— Одна бутылка витаминной воды говорит о том, что Тачи-тян только что прервал свой первый поцелуй — или, судя по повреждениям, — она убирает прядь волос с глаз Дейдары, — его прервали.

Кисаме фыркнул, откладывая свою витаминную воду.

— Нет, спасибо, я не настолько глуп, чтобы поверить в это.

— Я слышал, — эхом раздается голос Итачи с вершины лестницы.

И Конан, и Кисаме резко бледнеют.

— Ах, «Романтика АНБУ»? — предлагает Кисаме, убегая в главное логово.

— Конечно, — искренне соглашается Конан, прежде чем поспешно последовать его примеру.

========== Часть 11. Я твой ==========

Комментарий к Часть 11. Я твой

Официальный саундтрек этой главы - «I’m Yours» - Jason Mraz. Отсюда и название главы, и слова, которые вы увидите в ней.

Дейдара прислоняет голову к руке, рассматривая своих товарищей.

— Ребята, в последнее время вы были откровенно скучными, гм. Если мне придется притворяться, что я соблазняю этого странного парня Неджи, просто чтобы рассмешить вас, я чертовски разозлюсь, гм.

Лидер мученически вздыхает.

— Помни — то, что оперативники АНБУ Конохи годами пытались выследить и убить всех нас, не означает, что мы должны воспользоваться возможностью, чтобы мучить их сейчас.

— Слишком поздно, — прагматично говорит Хидан. — Я уже украл целую пачку инструментов фиксации полости рта этого странного парня Генмы — э-э, сенбонов, и Итачи проделывал свои маленькие красноглазые техники всякий раз, когда полукрасноглазый парень Какаши поворачивался к нему спиной, и глупое лицо в маске до сих пор не может понять, почему ему снятся кошмары.

Кисаме хихикает.

— Серьезно?

Несколько мгновений проходят без ответа, и Кисаме, Пейн и Дейдара молча наклоняются и вытягивают шеи. Конечно же, Итачи все еще молча сидит в своем темном и укромном уголке главного логова, практически излучая пугающую и убийственную ауру.

Лидер переводит взгляд с Итачи, который слегка поворачивает свой вращающийся стул, так что полностью оказывается спиной к остальной компании, и продолжает свою таинственную каракулю, на Кисаме и вопросительно приподнимает бровь.

Кисаме быстро берет блокнот Акацуки, и Дейдара передает ему магический маркер, прежде чем он заканчивает небольшую записку.

Я думаю, это касается Сакуры.

Следуя его примеру, Пейн забирает у Дейдары газету прошлой недели и еще один магический маркер.

Объясни.

Кисаме торопливо перелистывает другую страницу, бросая осторожный взгляд на явно ничего не подозревающего Итачи.

Несмотря на то, что мы на одной стороне с Конохой, я думаю, ей нужно некоторое время, чтобы смириться с тем фактом, что она и один из самых известных преступников в мире, кажется, имеют удивительную химию.

Пейн опускает раздел о бизнесе и понимающе кивает.

Очевидно, не замечая напряжения в комнате, Дейдара подскакивает к Итачи и обнимает ниндзя-отступника Конохи за плечи.

— Как дела, Гуфи, гм?

Итачи подумывал о том, чтобы сломать руку Дейдаре с того самого момента, как он почувствовал приближающееся появление неприятного подрывника, но затем действие предшествовало полному замешательству, и он ничего не мог сделать, кроме как моргнуть.

— …Пожалуйста, отпусти меня, или у меня не будет выбора, кроме как сломать тебе несколько конечностей за этот нежелательный физический контакт.

Дейдара поспешно убирает рассматриваемую руку и на всякий случай отступает на несколько шагов. Кисаме недоверчиво фыркает.

— Гуфи? Ты только что назвал Итачи Гуфи?

Дейдара вскидывает руки, защищаясь.

— Это был просто прикол, ладно, да? Кроме того, Райдо так называет Генму.

— Я сказал, что вы должны относиться к ним вежливо, — растягивает Пейн, — а не подражать их ребяческим манерам.

Кисаме подходит к своему партнеру, ухмыляясь, как он надеется, тонко.

— Эм, Итачи, как дела?

К его большому удивлению, Итачи пытается скрыть то, над чем он так усердно работал, быстро срывая свой плащ Акацуки и накрывая им весь стол.

— Сносно.

Естественное любопытство Кисаме пробуждается; он заглядывает через плечо Итачи, и даже Дейдара подкрадывается к ним, потянувшись за сброшенным плащом.

— Что это, гм?

Глаза Итачи сужаются, и его рука выбрасывается, сжимая запястье Дейдары в сокрушительной хватке.

— Ничего.

Но он опаздывает, и Кисаме проскальзывает под охрану Итачи, чтобы конфисковать работу. Он смотрит на нее, озадаченный, и поворачивает его на сто восемьдесят градусов.

— Это похоже на то, что это холст или что-то в этом роде?

Итачи тут же отбрасывает Дейдару в сторону, и светловолосый ниндзя-отступник летит через комнату и чуть не врезается в лампу Тиффани. Пейн вздрагивает и быстро удаляется в подвал к гораздо более здравомыслящей компании Конан, после чего Итачи приближается к Кисаме, вступая в бой с горящим шаринганом в глазах.

— Немедленно верни.

Инстинктивно Кисаме выставляет перед собой холст, чтобы его взгляд не встретился с угрожающим додзютсу, в результате чего плащ медленно соскальзывает с него и растекается по полу.

Происходят сразу три вещи:

Итачи издает ужасающий писк, а затем выглядит совершенно отвращенным к своим голосовым связкам за то, что они вообще издали такой предательский звук.

Кисаме моргает; держа холст на расстоянии вытянутой руки от него.

— О, Ками, — наконец выдыхает он. — Я никогда в жизни не видел ничего столь прекрасного.

Дейдара с трудом поднимается на ноги, раздраженно поглаживая распухшее и багровое запястье.

— Какого хрена? Учиха рисует? И почему это на одном из моих холстов?

Итачи бросается на Кисаме, пытаясь задушить его, но человек-акула, в конце концов, примерно на два фута выше его; он легко поднимает холст из досягаемости роста вундеркинда Учихи.

— Итачи! Я никогда не знал, что ты можешь делать такие вещи!

К этому времени Дейдара уже ковыляет к Кисаме.

— Эй, дай посмотреть, гм.

В этот момент Итачи решает, что убить своего напарника прямо сейчас будет слишком просто; возможно, он мог бы мстить Кисаме медленно и неуклонно, в течение периода от нескольких месяцев до нескольких лет. Однако сейчас он довольно задумчиво прислонился к соседнему креслу, в то время как оставшиеся два члена Акацуки внимательно изучают его работу.

Кисаме теряет дар речи, когда рассматривает великолепную картину маслом — два затемненных силуэта, стоящих в поле чистейшей мятно-зеленой зелени, а затем солнце поднимается над горизонтом во взрыве цвета. Листья деревьев, окаймляющих поле, золотисто-алые и темно-сливовые; все краски прекрасной осени.

— …Итачи, — хрипит он, почти униженный. — Это красиво. Это красиво и великолепно. Ты… я не думал, что ты вообще способен создать что-то, что можно было бы считать красивым.

Итачи элегантно поднимает бровь.

— Ну, спасибо, Кисаме. За оба пункта.

Дейдара скептически рассматривал картину, наклоняя голову взад-вперед.

— Какого черта, гм? — восклицает он наконец. — Это даже не оригинал!

Кисаме задыхается.

— Что?

Дейдара еще мгновение щурится на него, перебирая в уме свою замечательную энциклопедию художественных произведений.

— Это точная копия «Влюбленных в Японии», гм! — кричит он, толкая холст обратно в руки Итачи и выглядя так, будто его вот-вот вырвет. — Это так чертовски смешно! Где оригинальность! Эмоции? Страсть? Где твое собственное сердце и душа, а?

Этот последний вопрос выкрикивается во все горло Дейдары, и Кисаме как можно деликатнее отодвигается на дюйм от него. Итачи, на этот раз, менее осторожен и втыкает угол холста в ребра Дейдары.

— Это общеизвестный факт, что у меня нет ни сердца, ни души, — бесстрастно говорит Итачи.

Дейдара сгибается пополам от боли, сильно шлепая его в бок.

— Что угодно, гм!

Кисаме зависает между ними, прежде чем забрать холст у Итачи и осторожно прижать его к себе.

— Подожди, Итачи, у тебя есть какая-нибудь оригинальная работа?

Итачи долго смотрит на него, прежде чем подобрать выброшенный плащ и порыться во внутренних карманах. Наконец, он вытаскивает свернутый лист бумаги, перевязанный резинкой, и передает его партнеру.

Кисаме медленно разворачивает его, пытаясь не обращать внимания на трепет. Поскольку он относится к единственному и неповторимому Оригиналу Учихи Итачи, он заботится о том, чтобы его акульи черты лица были как можно более бесстрастными.

— Это, э-э… действительно… действительно… грубо и эмоционально.

Итачи забирает свою оригинальную работу, плотно сворачивает ее и возвращает непосредственному человеку.

— Спасибо.

Дейдара подозрительно вытягивает шею.

— Какой инструмент?

— …Карандаш.