Love Lockdown

— Субъекты, гм?

Итачи не собирается отвечать; Кисаме обдумывает это, но затем понимает, что если он хотя бы приблизится к описанию изображения Итачи и Сакуры, убивающих шиноби Звука посреди поля черных роз, то тогда он сильно рискует найти яд в витаминной воде на следующее утро. И это точно было бы не круто.

Решив пропустить этот опасный пункт и немедленно превести тему, Кисаме целеустремленно прочищает горло.

— Итак, — говорит он, протягивая безупречную копию «Влюбленных в Японии» Итачи, — это ко дню рождения Сакуры?

Судя по тому, как он слегка расширил глаза, видимо, это было не на день рождения Сакуры.

— Что это за день рождения, о котором ты говоришь? — осторожно спрашивает Итачи.

Дейдара фыркает.

— Сегодня двадцать первое марта, гм. У твоей девушки ровно через неделю день рождения. Ты не знал?

Судя по непроницаемому — ну, более непроницаемому, чем обычно — выражению лица Итачи, Дейдара и Кисаме вынуждены признать, что он, на самом деле, не знал.

— Ты безнадежен, гм, — произносит Дейдара, всплескивая руками. — Безнадежен.

Шаринган Итачи быстро превращается в Мангекью, и Кисаме ободряюще похлопывает его по плечу.

— Дыхательные упражнения?

Итачи покорно вдыхает и выдыхает с аурой вынужденного спокойствия.

— Пение?

— …Ом-м.

— В любом случае, гм, — Дейдара закатывает глаза, полностью выучив необходимую речь, — это твой шанс произвести хорошее впечатление на Сакуру. Только это должно быть супер особенное впечатление.

Итачи пренебрежительно фыркает.

— Что нужно сделать, помимо приготовления лапши, сбора ста экземпляров прославленной растительности, получения ударов в челюсть и молчаливого смирения с этим, написания хайку, написания полнометражного шекспировского романа, приглашения ее на ужин в чрезвычайно высококлассный ресторан и может быть, начала международной войны, чтобы получить ее одобрение?

Дейдара и Кисаме моргают одновременно.

— Эх, Итачи, — застенчиво начинает Кисаме, — это здорово и все такое, но когда у тебя такой послужной список, тебе нужны все хорошие впечатления, какие только можно получить.

— Ты убиваешь весь свой клан один раз, — читает лекцию Дейдара, — и это клеймо остается с тобой на всю жизнь.

— Да, я в курсе, — скучающе отвечает Итачи. — Как именно ты предлагаешь мне произвести, так сказать, особенное впечатление?

— Хм, — размышляет Кисаме вслух, прежде чем вернуть великолепно нарисованный холст. — Во-первых, мы доставим это в Коноху.

Брови Итачи слегка хмурятся.

— И это все?

Дейдара на самом деле хихикает над степенью социальной отсталости своего современника.

— Конечно нет, гм. Это только первая часть.

Весь этот разговор кажется ему слишком знакомым, и Итачи хмурится.

— Первая часть?

— Ясно, — коротко отвечает Кисаме. — Дейдара, поскольку Хидан и Тоби вместе с жителями Конохи сеют хаос в Звуке, мы с тобой должны помочь Итачи с этой конкретной задачей.

— Мне не нужна помощь…

Дейдара отшатывается.

— Я не хочу помогать маленькому Красноглазику, гм!

— Опять же, я определенно не маленький, и позволь мне повторить, что мне не нужна помощь от такого, как ты, — пренебрежительно произносит Итачи, томоэ шарингана практически прожигают дыру в лице Дейдары.

Подрывник негодующе усмехается, его гордость уязвлена.

— Ну, черт возьми! Ты все равно получишь мою помощь, нравится тебе это или нет, гм!

Кисаме изо всех сил старается не смеяться над тем, насколько они предсказуемы.

— Ну, хорошо. Дейдара, ты можешь начать с того, чтобы убедиться, что эта картина дойдет до Сакуры в целости и сохранности.

Точная копия знаменитой картины оказывается в руках Дейдары, и он моргает.

— Но это примерно трехчасовое путешествие, гм. Что вы двое собираетесь делать?

— О, мы устроим мозговой штурм, — небрежно говорит Кисаме. — У нас есть неделя, чтобы придумать лучший подарок на день рождения, а часики тикают.

Дейдара ухмыляется, глядя на выражение боли на лице Итачи.

— Хорошо, гм. Увидимся позже.

Затем он выходит через боковую дверь, весело напевая себе под нос, а Итачи смотрит ему вслед, чувствуя смутную зависть.

— Кисаме, нам действительно необходимо…

— Да, — следует твердый ответ, когда его снова тащат к главному логову.

Итачи хмурится, его типично плохое настроение теперь перешло в состояние положительной злобы, пока он наблюдает, как его напарник роется в различных шкафах.

— Что ты делаешь?

Кисаме открывает и закрывает еще один ящик, отметая содержимое в сторону.

— Конан прячет здесь свои каталоги покупок — она не могла оставить их на виду с тех пор, как к нам присоединился Тоби. Очевидно, Тоби однажды нашел один и потратил почти шестимесячное финансирование, заказав бесценное свадебное платье Веры Вонг.

— …Ах. — К его большому разочарованию, перед его мысленным взором всплывает образ Тоби, одетого в тщательно продуманное свадебное платье, и Итачи почти дрожит от отвращения.

— О, вот и они. — Кисаме выбрасывает на пол большую стопку устаревших выпусков National Geographic, прежде чем откопать еще большую стопку каталогов покупок.

Итачи отшатывается.

— Ты же не ждешь, что я пересмотрю все это, не так ли?

Кисаме спотыкается под тяжестью всех каталогов, прежде чем ухитриться выбросить их все на кофейный столик, пока состаренное дерево полностью не покрывается названиями различных модных предприятий высокого класса.

— Конечно, не жду. Не волнуйся, я помогу.

— …Я отказываюсь. Мое достоинство не позволяет.

Кисаме фыркает.

— Либо это, либо поход по магазинам. Настоящий шопинг.

Наступает долгое и напряженное молчание, пока Итачи и Кисаме смотрят друг на друга. Эта неловкая пауза прерывается самым невероятным образом, когда они слышат, как хлопает дверь, а затем следует каскад злобных ругательств, которые обычно сопровождают появление Хидана.

Итачи и Кисаме немного расслабляются.

Затем они слышат ужасно знакомое эхо хихиканья на нижнем уровне штаб-квартиры; такой бесстыдно радостный и счастливый звук, на который способен только Тоби.

— Итачи-сан, Кисаме-сан! — довольно визжит член Акацуки в оранжевой маске. — Мы дома!

Итачи слегка бледнеет, в то время как Кисаме меняет свой нормальный здоровый оттенок бирюзы на бледно-голубой.

— Слишком поздно, — бормочет он, его жабры буквально раздуваются. — Мы ничего не можем сделать.

Итачи быстро вытаскивает кунай.

— Мы не можем убить его! — Кисаме возражает, но на самом деле уже слишком поздно — Тоби врывается в комнату из кухни в поисках двух своих «лучших друзей», полностью намереваясь броситься на них сверху в одном из своих обычно буйных приветственных объятий.

Однако, по иронии судьбы, взгляд Тоби сначала падает на замусоренный кофейный столик. Он останавливается как вкопанный, его единственный видимый глаз расширяется с угрожающей скоростью.

— О, Ками, черт возьми, — бормочет себе под нос Кисаме.

— Ты должен был просто позволить мне убить его, — высокомерно отвечает Итачи.

Они оба смотрят, морщась, как Тоби практически всем телом бросается на стол.

— Вера Ван! — восторженно выдыхает он, беря ближайший каталог и чуть ли не облизывая его в своем энтузиазме. — Кристиан Диор! — Он откладывает в сторону модный каталог Веры Ванг и буквально баюкает каталоги покупок каждого дизайнера в блаженстве. — Версаче! Виктория Сикрет! Тоби — самый счастливый мальчик на свете!

— Пока, финансирование, — вздыхает Кисаме.

Мысли Итачи дрейфуют в другом направлении, пока он смотрит на возмутительное зрелище перед собой.

— Он плачет?

— Слезы радости, Итачи-сан, — всхлипывает Тоби, листая каталог Прада. — Слезы радости.

— Что ж, — дипломатично отвечает Кисаме, когда они вдвоем выползают из логова, оставив Тоби заниматься покупками, — полагаю, это означает, что мы должны найти другие варианты.

— …И как мы это сделаем? — спрашивает Итачи невозмутимо.

Кисаме бросает на него взгляд, который говорит, что это должно быть очевидно.

— Разве это не должно быть очевидно?

Итачи хмурится.

— Нет, Кисаме. Это определенно не очевидно.

— Конечно, мы посоветуемся с Хиданом, — Кисаме направляется вниз по лестнице к логову Хидана, прежде чем повернуться, чтобы найти своего напарника. — Ты идешь?

— Нет. Я совершенно уверен, что ты потерял рассудок.

Кисаме глубоко вздыхает.

— Если ты не придешь, Хидан в конечном итоге закажет Сакуре гигантского, бархатисто-мягкого плюшевого мишку, который держит большое красное сердце, украшенное словами «Моя любовь».

Левый глаз Итачи дёргается от одной мысли.

— …Я тут подумал, я иду с тобой.

Коноха

— О, Ками, — драматично выдыхает Ино, входя в квартиру Сакуры. — Еще одна!

Сакура заканчивает запираться, и ей нужно время, чтобы обернуться, но этого времени достаточно, чтобы Ино подбежала к журнальному столику, взяла новейшее дополнение к коллекции предметов интерьера своей лучшей подруги и замахнулась им на нее.

— Эта даже красивее, чем другие!

Сакура легко вырывает картину из ее рук, чтобы лучше полюбоваться.

— Неважно, что еще ты можешь сказать об этом парне, — неохотно признает она, — но он чертовски хорошо рисует.

Ино бросается на диван, наблюдая, как Сакура вешает картину на стену.

— Итак, давай посмотрим, — протягивает она, начиная загибать пальцы. — По твоему собственному признанию, Учиха Итачи: художник, зачинатель войны, боец, писатель романов, мастер хайку, лапшевар и… крутой любитель свиданий?

Сакура закатывает глаза, услышав многочисленные вариации этой речи по меньшей мере сто раз.

— Твоя точка зрения?

Ино тут же бросает в нее одну из подушек.

— Дело в том, почему ты до сих пор не встречаешься с ним?

— Ино, — недоверчиво говорит Сакура. — Ты знаешь, что ты оказываешь на меня ужасное влияние, верно?

Блондинка-куноичи взвизгивает от возмущения.

— Ужасное влияние? Я?

— Ты пытаешься убедить меня встречаться с преступником S-класса! Хуже не бывает!

— Эй! — Ино кричит в свою защиту. — Это не наркотики и не алкоголь. Кроме того, он тебе все равно нравится.

Сакура начинает наливать им обоим по стакану ледяной воды — не дурацкой витаминной воды, а просто натуральной минеральной воды с ровно тремя кубиками льда, распределенными посередине, — чтобы скрыться от чересчур испытующего взгляда подруги.

— Не сходи с ума. Мне не нравится Учиха, черт возьми, Итачи.

Ино молча поднимает бровь.

— Ладно-ладно, — смягчается Сакура, передавая ей стакан с водой. — Судьба свела нас в какой-то нездоровой шутке, но я терплю его только из-за модных картин, а впрочем, просто выжидаю, пока не внушу ему ложное чувство безопасности, а затем сдам его Цунаде-шишоу, чтобы она могла его казнить, а затем извлечь его мозг и исследовать его в научных целях. И он даже не заметит этого.