Жестокий мучитель

Глава 18

Наталья

Элиас грубо прижимает меня к стене, его руки скользят по каждому сантиметру моего тела, как будто он отчаянно хочет меня.

— Ты скучала по мне, nena?

Я бросаю на него взгляд через плечо.

— Нет.

Он смеется, тепло его дыхания дразнит мочку моего уха.

— Я не уверен, что верю тебе.

— Отпусти меня, — говорю я сквозь стиснутые зубы, пока он дразнит мои твердеющие соски через ткань рубашки.

— Хм, я так не думаю, — бормочет он, запуская руку под мою рубашку.

Я ахаю, когда он щиплет голый сосок под чашечкой лифчика, посылая острый импульс желания прямо в мое нутро.

— Элиас.

— Именно это я хочу слышать, — как ты умоляешь меня.

Я сжимаю зубы.

— Я не умоляю.

— Для меня это прозвучало именно так. — Он прижимается своим телом к моему, сильнее вдавливая меня в стену. — Ты чувствуешь, как я тверд для тебя?

Я стону, его член упирается между моих ягодиц. Даже через наши штаны я чувствую исходящий от него жар.

— Буду считать, что это ”да".

Он протягивает руку и расстегивает пуговицу на моих брюках.

Я должна попытаться остановить его, но мое тело жаждет этого. Ощущения его рук на мне. Парня, который вёл себя как гребаный мудак все то время, что я его знаю, и все же, когда он прикасается ко мне, это кажется правильным.

В этом нет никакой логики, но как говорят, между любовью и ненавистью тонкая грань. Страсть, присутствующая в обоих, должно быть, очень похожа, и каждый раз, когда он прикасается ко мне, эта страсть зажигает мою душу огнем.

Я стону, когда его пальцы проникают в мои уже мокрые трусики, и он трет клитор, делая мои соски тверже камня.

— Тебе это нравится? — спрашивает он, просовывая палец внутрь меня, едва утоляя разгоревшуюся боль.

Я киваю в ответ, слишком пристыженная, чтобы произнести это вслух.

— Хорошая девочка, — говорит он, стягивая мои брюки и трусики еще ниже, так что я стою у стены, обхватив ими колени. — Мне нужно трахнуть тебя, — хрипит он, его голос больше не доминирует и не контролирует ситуацию. Элиас звучит так же отчаянно, как и я.

Неужели он действительно проделал весь путь до Бостона, потому что так сильно нуждался в этом?

Эта мысль вызывает в моем животе трепет, а боль усиливается, и я задаюсь вопросом, не превращается ли та болезненная и извращенная связь, которая существовала между нами раньше, во что-то новое, совершенно другое.

Я слышу звук расстегиваемой молнии на его брюках позади меня и оглядываюсь через плечо.

— Глаза вперед, — говорит он, сжимая челюсть. — Мне нужно трахнуть тебя прямо сейчас.

Я тяжело сглатываю и поворачиваюсь лицом вперед, выгибая спину, чтобы предоставить ему лучший доступ к мокрому входу.

Он стонет и трется головкой члена о мои соки.

— Уже такая охренительно мокрая, Наталья. — Проводит головкой дальше, по моей попке, и я напрягаюсь, гадая, сделает ли он это здесь и сейчас. — Я так сильно хочу трахнуть твою задницу.

Я содрогаюсь при мысли о том, что такой большой предмет засунут мне в попку. Идея одновременно возбуждающая и пугающая.

— Элиас, не здесь.

Он шлепает меня по ягодице, а затем с силой хватает за шею.

— Конечно, нет, Гурин. Когда я трахну эту маленькую упругую попку, ты будешь умолять меня об этом.

Часть меня испытывает облегчение, но другая часть разочарована, поскольку именно этого я и ожидала от него.

Он плюет мне на задницу, а потом я чувствую, как его палец прижимается к ней.

— Но это не значит, что я не могу немного повеселиться с тобой

И затем я чувствую давление его толстого члена, упирающегося в мой вход. Когда головка его члена проникает внутрь, я стону, чувствуя боль.

В конце концов, меня трахали всего один раз, и это было шесть дней назад. Элиас был грубым и неумолимым, и с тех пор у меня все болит.

— Тебе больно, nena? — спрашивает он, его член тверд и все еще внутри меня.

— Да, — бормочу в ответ.

Я чувствую его губы на своей шее, когда он улыбается.

— Хорошо, я рад, что подарил тебе что-то на память о себе. — Его рука скользит вверх по моей блузке, и он расстегивает ее, пуговицы разлетаются во все стороны. — Держу пари, ты не могла перестать думать о нашем пребывании в руинах, не так ли?

Я скрежещу зубами, но потребность испытать удовольствие берет верх.

— Да, сэр, — стону я, еще сильнее выгибая спину и пытаясь двигаться, чтобы почувствовать, как он трахает меня.

Он крепко удерживает меня одной рукой.

— Еще нет, Гурин. Я главный.

Я всхлипываю, потребность становится такой сильной, что кажется, я умру, если он не трахнет меня.

Его палец все еще в моей попке, а член в моей киске, но он дразнит меня и растягивает это мучительное предвкушение.

— Пожалуйста, Элиас.

Он смеется, насыщенный и глубокий звук эхом разносится по маленькой комнате.

— Это не заняло много времени, не так ли?

— Для чего? — Спрашиваю, понимая, что он имеет в виду мою мольбу. Меня смущает, как легко я раскалываюсь.

— Чтобы ты умоляла меня, как грязная девчонка, какой я тебя знаю. — Его зубы впиваются в мочку моего уха, заставляя взвизгнуть. — А теперь постарайся вести себя тихо. Ты же не хочешь, чтобы все кафе знало, чем ты здесь занимаешься?

Волна паники захлестывает меня, когда я понимаю, что была настолько поглощена наслаждением, что забыла, где нахожусь. Кофейня, в которую я хожу уже много лет.

Я бы умерла, если бы Синтия поняла, чем мы здесь занимаемся, тем более что она также хорошо знает моего брата.

Но Элиас не дает мне времени подготовиться. Вместо этого он полностью вытаскивает свой член, а затем врезается в меня с такой силой, что мне остается только кричать.

Элиас закрывает мне рот свободной рукой.

— Я сказал, помолчи, nena. Или ты не знаешь, как вести себя тихо, когда я тебя трахаю? — Он посасывает мочку моего уха, чувствительная плоть покалывает. — Это настолько хорошо, Наталья?

Я тяжело сглатываю и киваю, мои глаза закатываются.

Элиас засовывает палец в мою попку и выходит из нее в тандеме со своим членом, доводя меня до предела так чертовски быстро, что я удивляюсь, насколько хорошо контролирую звуки, которые издаю.

Я прикусываю губу так сильно, что пускаю кровь, но в этот момент ничто не имеет значения. Бездумная потребность быть трахнутой и кончить ошеломляет, как будто это полностью завладевает моим телом.

Элиас — ублюдок, но я не могу отрицать, что с ночи Зимнего бала я едва ли могла думать о чем-либо, кроме секса с ним.

Мой вибратор работает как никогда активно, и все же каждый раз, когда я кончаю, ничто и близко не сравнится с тем, что он заставил меня испытать той ночью в старых руинах.

— Черт, — выдыхаю я, когда он перемещает свободную руку к моему клитору и потирает его. — Элиас, — я выкрикиваю его имя.

— Не кончай, пока я не скажу. Ты знаешь правила, nena.

Его палец выходит из моей попки, и я стону, ведь ощущения были такими приятными.

Я тяжело сглатываю, жгучее давление между бедер становится почти невыносимым. Мои ноги дрожат, я хватаюсь за белую кафельную стену, желая, чтобы он просто позволил мне кончить.

— Почему тебе нравится мучить меня? — хнычу я.

Его голос звучит мягко и глубоко у меня над ухом.

— Потому что это то, что у меня получается лучше всего.

Он кладет свободную руку мне на живот, прижимая крепче к себе, и двигается в медленном, но сильном ритме. Интимность этого заставляет меня содрогнуться, когда наши тела сливаются в одно. Это ошеломляюще, как такой жестокий парень может заставить меня почувствовать себя желанной и нужной. Возможно, это делает меня жалкой, поскольку большую часть времени, что я его знаю, он также заставлял меня чувствовать себя никчемной и грязной.

— Такая хорошая девочка, — мурлычет он мне в ухо. — Твоя киска заглатывает мой член так, словно она создана специально для этого.

Я вздрагиваю, так как его похвала способна стереть все плохое из моей памяти. Это смешно, но все же правда. Может, это потому, что я возбужденный подросток, переполненный гормонами, которые я не могу контролировать, или, возможно, потому что есть что-то приятное в том, что этот парень так отчаянно нуждается во мне. Парень, который всегда относился ко мне как к дерьму. Парень, который, как я считала, ненавидел меня, но это не похоже на ненависть. Это похоже на страсть, желание и что-то совершенно другое.

— Посмотри на меня, — приказывает он.

Я бросаю на него взгляд через плечо, и прежде чем успеваю осознать, что происходит, его губы скользят по моим. Язык проникает в мой рот, лаская его чувственными движениями.

Я стону, выгибая спину, пока он продолжает трахать и целовать меня одновременно.

Элиас впивается зубами в мою губу, прежде чем пососать израненную плоть.

— Ты сводишь меня с ума, — выдыхает он.

Я чувствую, как мой желудок переворачивается.

— Элиас, — стону его имя, когда его темп становится все более неистовым. — Пожалуйста.

Он быстро шлепает меня по ягодицам, а затем хватает за бедра, вколачиваясь в меня с еще большей силой.

— Блядь, nena, ты делаешь меня таким чертовски твердым.

Я стону, интенсивность желания между бедрами становится почти болезненной, пока я держусь за последнюю нить контроля, которая у меня есть.

— Мне нужно кончить, — хнычу я, забыв о том, что нужно говорить потише.

— Кончи для меня, Наталья. Я хочу почувствовать, как эта тугая пизда сжимает мой член так сильно, что я не могу не выстрелить каждую каплю спермы глубоко в тебя.

Я стону, грязные слова доводят меня до исступления и я отпускаю себя. Мое тело дрожит от его прикосновений, когда он продолжает свой дикий ритм, вколачиваясь в меня жестко и быстро.

— Черт! — кричу я, мое тело так напряжено, что кажется, будто я парю в воздухе.

Он рычит позади меня, издавая животные звуки, когда разрывается на части, впиваясь в мои бедра так сильно, что я знаю, останутся синяки.

И все же мне все равно. На самом деле, я хочу, чтобы он это сделал. Я хочу, чтобы он оставил свой след на моем теле, и я могла запомнить этот момент, каким бы безумием это ни было.

Последнее, чего я должна была бы хотеть, это иметь на своем теле хоть какое-то напоминание об Элиасе Моралесе, но в глубине души я словно всегда знала, что именно этим и закончится наша извращенная, чертова динамика.

Элиас выпускает свою сперму глубоко внутри меня, и я уже второй раз не могу поверить, что он кончает в меня. Без защиты.

Это глупо и безрассудно, и по какой-то сумасшедшей причине мне это нравится. Мне нравится тот факт, что он рискует сделать меня беременной, потому что так сильно хочет меня.

Его губы скользят по моей шее, и он посасывает плоть, тихо дыша.

— Это был рай, nena.

— Что значит “nena”? — Спрашиваю я.

Его губы изгибаются в улыбке, касаясь моей кожи.

— Это значит ”детка".

Мое тело нагревается, и я стону, чувствуя, как все еще полутвердый член пульсирует внутри меня.

— Элиас, ты действительно проделал весь этот путь только потому, что тебе нужно было меня трахнуть? — Спрашиваю я, глядя на него через плечо.

Он закрывает глаза, и его челюсть сжимается, когда он качает головой.