Жестокий мучитель

Глава 26

Наталья

— Где ты была? — спрашивает Адрианна, нахмурив брови, когда я сажусь за наш обычный столик в кафетерии со своей едой, более чем на час позже обычного.

От этого вопроса меня бросает в жар, пока я пытаюсь не думать о том, что только что произошло в библиотеке.

— Нужно было сделать задание.

Камилла вздыхает.

— Всегда чертовски много заданий.

Адрианна кивает.

— Да, когда тебя почти нет рядом с Евой, это кажется странным. — Она бросает сердитый взгляд на Камиллу. — А Камиллу чуть ли не всегда задерживают для наказания.

Я делаю глоток кока-колы и пожимаю плечами.

— Извини, просто я серьезно отношусь к учебе, — говорю, несмотря на чувство вины, сжимающее меня изнутри. Я смотрю на Камиллу. — Что ты сделала на этот раз?

— Чего она не сделала? — спрашивает Адрианна, качая головой.

Я как бы отключаюсь, пока Адрианна перечисляет всё сумасшедшее дерьмо, из-за которого Камиллу задерживали только за последнюю неделю.

Мой разум не может перестать возвращаться к тому, что произошло в библиотеке. Это не имело никакого смысла, но было так чертовски приятно. Элиас стоял передо мной на коленях, умоляя о прощении. Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда мы поменяемся ролями, но, похоже, он отчаянно хочет продолжать то больную и извращенную игру, которую начал в с этого года. С какой целью, я не уверена.

— Почему ты такая красная? — Спрашивает Адрианна.

Я качаю головой, пытаясь забыть образ Элиаса между моих бедер.

— Я не знаю. Наверное, жарко.

Я отправляю в рот немного макарон и пытаюсь сосредоточиться на разговоре Адрианны и Камиллы о том, какой мудак тренер Дэниелс. Очевидно, он все еще не оставляет Адрианну в покое.

— Почему ты не сообщишь о нем? — Спрашиваю я.

Адрианна закатывает глаза.

— Сообщить о нем его лучшему другу, директору Бирну? И что, по-твоему, он сделает?

Камилла пожимает плечами.

— Тебе просто придется смириться с этим. Он же не может тебя ни к чему принудить.

Адрианна вздыхает и откидывается на спинку стула, беря недоеденный кусок торта и запихивая его в рот.

— Я заметила, что после зимних каникул Элиас не так часто цепляется тебе в глотку, — говорит Камилла.

Я встречаю её взгляд, и в нем появляется намек на подозрение.

— Может, ему снова стало скучно, — говорю я, но чувствую, как мое лицо заливается краской при одном упоминании Элиаса.

— Я удивлена, что вы двое не убили друг друга в том лесу, — говорит Адрианна, качая головой. — Мы все так волновались за тебя.

Я проглатываю макароны, но не поднимаю глаз.

— Элиас, может, и засранец, но не думаю, что он рискнул бы убить меня.

— Верно. — Камилла кивает. — Просто вы двое казались почти дружелюбными, когда вернулись на поляну.

Я поднимаю бровь.

— Я бы сказала, что дружелюбными — это с большой натяжкой, да?

Ее губы сжимаются, как будто она ожидала, что я скажу что-то еще, а потом она просто качает головой.

— Забудь, что я что-то сказала.

У меня сводит живот от мысли, что она каким-то образом знает о том, что произошло между нами в лесу. Хотя это невозможно, поскольку мы пошли в противоположном направлении от остальных студентов. Наверное, у меня просто паранойя.

— Ева была на ужине?

Камилла качает головой.

— Нет, ее муж готовил для нее. Она теперь редко появляется. — Она вздыхает. — Всё немного странно теперь, когда она замужем и живет в коттедже, да?

Я пожимаю плечами.

— По крайней мере, она счастлива.

Адрианна кивает.

— Это всё, что имеет значение, на самом деле. — Она вздыхает и встает. — Я устала, и мне нужно сделать домашнюю работу. Я найду вас обеих позже.

— Увидимся, — говорим мы с Камиллой в унисон.

Когда я возвращаю внимание на Камиллу, она смотрит на меня прищуренными глазами.

— Есть что-то, что ты хочешь мне сказать?

Я тяжело сглатываю.

— Например? — Спрашиваю, чувствуя, что кожа слишком туго натянута на мою плоть.

Она барабанит пальцами по столу, качая головой.

— Мы лучшие подруги уже шесть лет, а ты хранишь от меня и Адрианны довольно грандиозный секрет.

Откуда, черт возьми, она знает?

— Ты знаешь? — Спрашиваю я.

Камилла кивает.

— Мы с Риццо наткнулись на вас двоих.

Все мое тело горит при мысли, что нас действительно видели трахающимися в открытую.

— Ох, — бормочу, качая головой. — Это долгая история.

Она скрещивает руки на груди.

— Хорошо, что у меня есть много времени, которое нужно убить.

Я поднимаю на нее взгляд и киваю.

— Что ты хочешь знать?

— Когда это началось?

— Ты имеешь в виду…

— Когда ты начала с ним трахаться?

Я сжимаю челюсть, ненавидя то, насколько уязвимой я себя чувствую прямо сейчас. Она имеет право злиться, что я не рассказала, но дело в том, что я не могла. Не без того, чтобы сказать, что он держит что-то над моей головой.

— Зимний бал, — говорю я.

Она кивает.

— И почему, черт возьми, это произошло?

Я провожу рукой по волосам.

— Потому что он шантажировал меня, — отвечаю, склоняя голову. — Я не могу сказать тебе, чем.

— Сукин сын. — Она встряхивает головой. — Если бы ты сказала мне, я бы заставила своего брата прикончить его.

Я смеюсь.

— Камилла, не сходи с ума.

— Он шантажировал тебя, чтобы ты занялась с ним сексом. Его голова должна быть насажена на пику.

Она права, что это не то, что я могу просто взять и забыть, но теперь я разрываюсь.

Ее глаза сужаются.

— Так вот почему ты опоздала на ужин? — Она наклоняет голову. — Ты была с Элиасом.

Я отрицательно мотаю головой.

— Не сразу. Я действительно занималась в библиотеке, когда он появился, а потом…

Я замолкаю, жар разливается по моим венам быстрее, чем лава под земным ядром.

— Черт, да что с тобой такое?

Я выпрямляюсь и сужаю глаза на Камиллу. Из всех моих подруг именно от неё я меньше всего ожидала осуждения, но она сидит напротив меня с таким хмурым видом, как будто я сказала ей, что только что убила человека и похоронила его тело в старых руинах.

— Не нужно так осуждать, — говорю я, свирепо глядя на нее. — Ничего не могу поделать с тем, что мне нравится его внимание.

— Внимание парня, который ударил тебя ножом в девятом классе, потому что тебя хвалили учителя. — Она качает головой. — Это неправильно, Наталья. Ты не можешь позволять ему так использовать себя.

Я сглатываю комок, ненавидя слышать, как как мои сомнения и страхи по поводу того, какого черта мы вдвоем делаем, пересказывает мне кто-то другой.

Он хочет загладить свою вину, но разве можно загладить вину за такое ужасное поведение?

Тем более что это продолжалось так долго.

Я тяжело вздыхаю.

— Это сложно, — бормочу, окуная ложку в соус для макарон и съедая немного, несмотря на отсутствие аппетита прямо сейчас.

— Я не хотела нападать на тебя, Нат. — Камилла качает головой. — Я просто беспокоюсь о тебе, вот и все.

Я киваю и встречаюсь с ее взглядом, который теперь смягчился.

— Я знаю. Я думала о том же, что и ты, но Элиас, похоже, полон решимости исправиться.

Камилла сводит брови.

— Еще один из его трюков?

Я пожимаю плечами, поскольку, честно говоря, не понимаю, во что он играет.

Он не может по-настоящему верить в то, что у нас есть какое-то реальное будущее, а это значит, что он, вероятно, просто хочет использовать меня, как предполагает Камилла.

Мне больно об этом думать, но я знаю, что это наиболее вероятный сценарий.

Секс, может, и хорош, но стоит ли ради него отказываться от здравого смысла?

— Ты расскажешь остальным? — Спрашивает Камилла.

Я тяжело сглатываю, понимая, что теперь этого не избежать. Адрианна и Ева заслуживают того, чтобы знать. Просто хотелось бы, чтобы мне не нужно было озвучивать.

— Конечно, договорюсь о встрече в моей комнате через час. — Я кладу ложку на край подноса. — Надеюсь, Ева сможет оторваться от директора Бирна.

Камилла хихикает.

— До сих пор не могу поверить, что она трахается с этим богом-мужчиной.

Я качаю головой и достаю мобильный, отправляя сообщение в наш групповой чат в WhatsApp.

Встречаемся в моей комнате через час. Это важно.

Камилла смотрит на сообщение и кивает.

— Я знаю, это трудно, но хранить секреты от нас не имеет смысла, — говорит она, засовывая телефон обратно в карман. — Мы твои лучшие подруги и поможем тебе всем, чем сможем.

Я улыбаюсь, но улыбка кажется вынужденной.

— Спасибо. — Я встаю с подносом. — Увидимся через час?

Камилла кивает, и я ухожу, понимая, что мне нужен этот час в одиночестве, чтобы собраться с путаными мыслями. Прежде чем я расскажу, что мы с Элиасом спим вместе, и что часть меня не хочет останавливаться. Каким бы безумием это ни казалось для моих подруг.

Ева выглядит немного раздраженной, сидя на краю моей кровати, и постукивая ногой по полу.

— Что такого срочного, что не могло подождать?

Я приподнимаю бровь.

— Прошу прощения, что прерываю твое новобрачное блаженство, но мне нужно кое в чем признаться всем вам.

Камилла ободряюще улыбается мне.

— Я сплю с Элиасом, начиная с Зимнего бала.

Адрианна ахает, широко раскрыв глаза.

Ева, напротив, смотрит на меня так, будто я сказала ей, что завтра пойдет дождь.

— Давно пора, — говорит она.

И Камилла, и Адрианна таращатся на нее.

— Что значит «давно пора»? — Спрашивает Камилла, выглядя шокированной легкомысленным ответом Евы.

Она откидывает волосы.

— Никто не видел, но этот парень по уши влюблен в Нат, черт возьми.

— Он всегда относился к ней как к мусору, — говорит Адрианна.

Ева пожимает плечами.

— Разве ты не слышала, что парни всегда ведут себя как придурки с девушками, которые им нравятся?

— Так вот как Бирн заманил тебя в свои сети?

— Это другое дело, — легкомысленно отвечает Ева. — Они знают друг друга с подросткового возраста.

— Как это произошло? — Спрашивает Адрианна, игнорируя мнение Евы.

— Сначала это началось с того, что Элиас шантажировал меня. Я не могу сказать вам чем.

Адрианна и Ева кивают.

— С тех пор не знаю. Я вроде как получаю от этого удовольствие, что может показаться хреновым.

Адрианна кивает.

— Ты забыла, каким мудаком он был для тебя все эти годы?

— Нет, — бормочу, смущенно уставившись на свои руки.

— Не стыди ее за то, что она чувствует, — говорит Ева, приходя ко мне на помощь. — Очевидно, что в их отношениях есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Я благодарна, что Еве удалось прийти к этому, и понимаю, что она не так шокирована, потому что не была свидетелем того, что Элиас делал со мной на протяжении многих лет. Он уколол меня ножом, оставлял синяки, ставил подножки бесчисленное количество раз у всех на глазах, а также мучил меня морально. Не говоря уже о том, что иногда закрывал в кабинетах практически без одежды, чтобы учителя и студенты могли меня найти. Он мудак. Я знаю это как никто другой. Так что мне не следует даже думать о прощении, когда речь заходит о нем, и все же я, кажется, не могу избавиться от его власти надо мной. Как будто его когти впились так глубоко, что стали постоянной частью меня.

Как, черт возьми, мне объяснить это двум присутствующим здесь девушкам, которые были рядом со мной дольше всех?