Жестокий мучитель

Глава 23

Элиас

Следующая неделя проходит как в тумане, пока я дразню и мучаю Наталью, но не даю ей того, чего она хочет. И это чертова пытка, поскольку отказывать ей в том, чего она хочет, — значит отказывать и самому себе. Каждый день мне приходится брать дело в свои руки, просто чтобы оставаться в здравом уме.

Боюсь, что если я продолжу идти по тому извращенному пути, который выбрал в начале этого года, то увязну слишком глубоко, чтобы найти выход. Проблема в том, что мой член не хочет меня слушать.

Сегодня мы едем за пределы академии в лес, чтобы потренироваться в стрельбе по мишеням, и Наталья сидит в передней части автобуса со своими подругами.

Я не могу отрицать желание посадить её к себе на колени прямо сейчас, чтобы убедиться, что все знают, кому она принадлежит.

Экскурсию ведет тренер Дэниелс.

Я бы сказал, что академия сошла с ума, позволяя толпе неуправляемых наследников мафии разгуливать по лесу с заряженным оружием, но что я могу знать?

Автобус останавливается на небольшой поляне, и тренер Дэниелс прочищает горло, вставая так, чтобы мы все могли его видеть.

— Правила просты. Я собираюсь разбить вас на пары, и вы будете ходить по лесу вместе. — Его глаза сужаются. — Ни при каких обстоятельствах никто из вас не разделяется. — Он смотрит на всех нас. — Вы вернетесь сюда через три часа со всей своей добычей. И ни в коем случае не стрелять в своих одноклассников.

— Никакого веселья, — кричит Ник.

Тренер смотрит на него, качая головой.

— Если у тебя проблемы с правилами, Крушев, я просто отправлю тебя обратно по своему усмотрению.

Тогда он затыкается.

— Вот пары, — объявляет Дэниелс. — Камилла и Риццо, Ева и Ник, Дмитрий и Анита.

Я понимаю закономерность. По какой-то причине он ставит парней в пару с девушками. Мое сердце колотится о грудную клетку, пока я гадаю, кого поставят в пару с Нат. Если это буду не я, то всё может закончиться тем, что просто убью парня, который должен будет исчезнуть с ней в этом лесу на три часа.

— Наталья и Элиас.

Я ухмыляюсь, считая забавным, что судьба, похоже, сегодня работает в мою пользу.

Наталья стонет и бросает взгляд в мою сторону. И все же, когда наши глаза встречаются, я вижу в них вспышку волнения.

Тренер зачитывает остальные имена, после чего мы все выходим из автобуса и разбиваемся по своим парам.

Я придвигаюсь вплотную к Наталье и шепчу ей на ухо.

— Не притворяйся, что ты не в восторге от того, что проведешь три часа наедине со мной, nena.

Ее щеки краснеют, но она просто смотрит на меня.

— По-моему, это ты взволнован, а не я. — Она бросает взгляд на пистолет в моей руке. — Только не нажимай на курок. Я знаю, ты меня ненавидишь, но я не хочу быть похороненной в безымянной могиле где-то там.

Она кивает в сторону леса, густо обсаженного деревьями.

Я сжимаю челюсть, так как сама мысль о том, что она думает, будто я когда-нибудь убью ее, действует мне на нервы.

— Ты действительно думаешь, что я убийца? — Спрашиваю, ведь я никогда в жизни никого не убивал.

Она пожимает плечами.

— Ты ненавидишь меня уже много лет. Я не знаю, на что ты способен.

Она шагает к стеллажу, хватает винтовку и перекидывает ее через плечо.

Я наблюдаю за ней, ненавидя то, как сексуально она выглядит. Даже в туристических ботинках, брюках, мешковатой рубашке и пальто она смотрится чертовски сексуально. Ее изгибы полностью скрыты, и все же я чувствую, что мои собственные брюки становятся слишком тесными. Она оглядывается на меня через плечо.

— Чего ты ждешь?

Я смотрю в сторону линии деревьев и вижу, что большинство других пар исчезло в лесу. Не отвечая, я бросаюсь к ней, хватаю за предплечье и тащу противоположном направлении от того места, где остальная группа вошла в лес.

— Почему ты не идешь за остальными? — Спрашивает она, пытаясь высвободить руку.

— Потому что, если мы хотим на что-нибудь поохотиться, нам нужно идти туда, где меньше всего людей. — Я делаю паузу и злобно усмехаюсь. — И если я хочу быть уверенным, что никто не наткнется на то, как я трахаю тебя, то вот способ обеспечить это.

Грудь Натальи поднимается от резкого вдоха, но она не сопротивляется этой идее. Наоборот, выглядит более нетерпеливой, и прекращает попытки высвободить руку.

Когда мой маленький питомец стал таким покладистым?

— Ты сумасшедший, — бормочет она, качая головой. — Что, если тренер Дэниелс найдет нас?

Она может говорить мне, что идея безумная, но её голосе почти звучит восторг. Я продолжаю двигаться и тащу ее за деревья, благодарный за укрытие. Наталья ахает, когда я прижимаю ее к толстому стволу древнего дуба.

— Разве это не делает всё еще более захватывающим? — Спрашиваю, наши губы в сантиметре друг от друга.

Я наблюдаю за тем, как учащается ее дыхание, а темные глаза расширяются настолько, что становится все труднее отличить черное от темно-карих.

Мои губы так и чешутся сократить разрыв, но что-то меня сдерживает. Реальность такова, что чем больше мы это делаем, тем сильнее стираются границы между нами.

Какой будет конец этой игры?

— Элиас, — шепчет она, опуская глаза на мои губы.

Это тихая просьба поцеловать ее, и я так чертовски сильно хочу это сделать.

— Да, nena? — Спрашиваю я.

Ее глаза встречаются с моими, горящие такой страстью, что мне интересно, не обожжет ли меня.

— Чего ты ждешь?

И я целую ее, прижимаясь к её губам с такой нежностью, какой еще не позволял себе.

Она расслабляется, когда я притягиваю ее в свои объятия, раздвигая языком сочные губы. А потом я тону в ней, надеясь, что этот момент может длиться вечно, потому что пытаться понять, что я чувствую к ней, слишком сложно.

Все эти смешанные эмоции бурлят внутри меня, заставляя сомневаться во всем, что я знал.

Я крепче сжимаю бедра Натальи, сильнее прижимая ее к дереву.

Она стонет, вцепляясь пальцами в мои волосы, как будто хочет, чтобы я был ближе, чем это физически возможно.

Я впиваюсь зубами в ее нижнюю губу и стону.

— Повернись.

Мой маленький питомец делает, как я прошу, поворачивается и выгибает спину, подчеркивая упругие ягодицы в обтягивающих брюках.

Я шлепаю ее по заднице, а затем прижимаюсь к ней своим членом, заставляя почувствовать, каким чертовски твердым она меня делает.

— Ты чувствуешь, что делаешь со мной? — Спрашиваю я.

Нат смотрит на меня через плечо.

— Да, ты бы чувствовал, какая я сейчас мокрая.

Блядь.

— Снимай штаны, сейчас же, — приказываю я.

Она хихикает, расстегивая пуговицы и стягивая их вниз по своим пышным бедрам.

Вид её обнаженной блестящей киски, открывшейся моему взору, сводит меня с ума.

— Не думаю, что мне нужно что-то чувствовать, nena. Я вижу, как ты капаешь для меня.

Она стонет, ее губы чувственно приоткрываются.

— Что ты собираешься со мной делать?

Я провожу пальцами по ее влажности, член набухает от того, какая она на самом деле мокрая.

— Я собираюсь трахнуть тебя и заставить кричать так громко, что все в поездке узнают, что я с тобой сделал.

В ее глазах мелькает легкая вспышка страха.

— Это было бы безрассудно.

— Безрассудно и горячо. Я хочу, чтобы вся гребаная школа знала, что твоя киска принадлежит мне. — Я еще больше раздвигаю ее бедра, член жаждет освобождения. — Моя, — рычу я, переполненный чувством собственничества, бурлящим в моим венам.

Она стонет, сильнее выгибая спину.

— Тогда приступай к делу.

На её щеках красивый розовый румянец, когда она наблюдает за мной через плечо, ожидая моего члена. Это безрассудно, что я продолжаю трахать ее без защиты, тем более что последнее, чего кто-то из нас хочет в нашем возрасте, — это неожиданной беременности, и все же мне необходимо чувствовать ее кожу на своей. Мне нужно выплеснуть свою сперму глубоко внутри нее. В этом нет никакого гребаного смысла, но какая-то первобытная часть меня хочет, чтобы она забеременела и распухла моим ребенком, потому что тогда как кто-то сможет опровергнуть мои притязания на нее?

Наталья Гурин — моя.

Я расстегиваю брюки и стягиваю их вместе с боксерами, освобождая свой член.

Наталья стонет от этого зрелища, облизывая губы, как будто изголодалась по нему.

— Это то, чего ты хочешь? — Спрашиваю я, медленно скользя сжатым кулаком вверх и вниз по всей длине, капая спермой на лесную почву.

Она кивает, ее глаза расширились так сильно, что теперь они просто черные.

— Да, пожалуйста, Элиас.

Я шлепаю по её упругой попке.

— Ты знаешь, как называть меня, Гурин, — рычу, проводя головкой по влажному влагалищу и заставляя ее вздрогнуть.

— Да, пожалуйста, хозяин, — поправляется она.

— Хорошая девочка, — хвалю я, член пульсирует в моих руках. — Скажи мне, как сильно ты хочешь мой член.

Мне нужно услышать, как она умоляет меня об этом. Девушка, с которой я годами обращался как с полным дерьмом, и все же каким-то образом она по прежнему желает меня, нуждается во мне.

— Я так сильно его хочу, — скулит она, выгибая спину и открывая мне лучший вид на ее сладкую киску.

Я рычу и подаюсь бедрами вперед, вгоняя член глубоко в ее божественную киску.

Наталья стонет, и это такой чертовски сладкий звук. Мне никогда не надоест слушать её стоны, пока я трахаю её. Я замираю на мгновение, позволяя нам обоим приспособиться, руки крепко сжимают широкие бедра, а член глубоко внутри нее.

Она пытается пошевелиться, но я держу её неподвижно.

Потребность доминировать над ней постоянно поднимается на поверхность, даже сейчас, когда темная и извращенная неприязнь, которую я испытывал к ней, превратилась в нечто совершенно другое.

Я шлепаю ее по упругим, загорелым ягодицам, и она стонет громче, оглядываясь на меня через плечо.

— Пожалуйста, хозяин.

Мой голос скрипит.

— Правильно, nena, умоляй меня. — Я шлепаю ее снова.

Ее глаза закрываются.

— Пожалуйста, трахни меня. Мне нужно, чтобы ты заставил меня кончить.

Тогда я теряю самообладание. Пальцы сильнее впиваются в ее кожу, когда я начинаю трахать ее. Каждый удар бедер сильнее и жестче, чем предыдущий, и Наталья принимает всё. На самом деле, ей, блядь, это нравится.

Ее спина выгибается еще сильнее, а тело подчиняется моей воле.

Я выхожу из нее, что вызывает протестующий стон.

— Что ты…

Я хватаю ее и заставляю повернуться лицом ко мне. Мои руки обхватывают ее, и я поднимаю ее на ноги, вынуждая обхватить ногами мою талию. Она прижимается спиной к дереву, и я удерживаю ее, изучая красивое лицо.

— Мне нужно смотреть в твои глаза, — бормочу, а затем целую ее, мой член касается чувствительного входа. — А теперь будь хорошей девочкой и больше никаких вопросов.

Ее губы плотно сжимаются, когда я толкаюсь вверх, насаживая ее на свой член.

— О Боже! — вскрикивает она, откидывая голову на кору дерева. — Трахни меня.

Я стону, наклоняясь вперед и целую ее в шею.

— В твоей киске так чертовски хорошо, — бормочу, врываясь в нее, как обезумевшее животное, отчаянно желающее спариться.

До того, как я сделал решительный шаг и трахнул Наталью, я никогда не испытывал подобного желания и притяжения.