Правда, которую мы сжигаем

Никогда не было.

Время пошло ему на пользу.

Раньше он был худым, но сейчас, теперь он намного крупнее. Его грудь шире, растягивая материал его черного длинного рукава. Руки, плотно обтянутые тканью, кажутся толще, и он добавил татуировки на руках в свой список украшений для себя.

Моя грудь сжимается, когда я смотрю, как его волосы выбиваются из-под плоской прически, которую только он может уложить. Свет ловит маленький серебряный пирсинг в его брови, создавая щель в волосах.

Он под кайфом — я могу сказать, как медленно его глаза скользят по мне. Не с интересом или похотью, а с отвращением. Ненависть.

Даже травка не может смягчить его чувства ко мне.

И это то, что делает это больно.

Не видеть его лица или то, что он изменился.

Я вижу, как он смотрит на меня с такой враждебностью, что я физически чувствую, как он касается моей кожи. Я заново переживаю тот разрыв, переживая горе от того, что снова разрушила его доверие.

Я знаю, о чем он думает, как он жалел, что никогда не встречался со мной, никогда не позволял себе делать то, что сделали мы. Боль, пронизывающая меня, почти невыносима, потому что я знаю, что он ненавидит меня не меньше, чем самого себя за то, что доверял мне. А я никогда не хотела этого для него.

Подсознательно я тянусь к ключице, потирая шрам, лежащий под одеждой. Я проделывал это так много раз прежде, чтобы успокоиться, пытаясь увидеть, смогу ли я вызвать в воображении хорошие воспоминания и чувства, прикоснувшись к метке, которую мы теперь разделяли.

Он наблюдает, как я делаю это в течение секунды, и это похоже на жесткую пощечину, когда он снова поднимает глаза.

Они тревожно пусты, лишены всяких чувств ко мне. Я больше не могу обнаружить в них отвращение или ненависть. Он потерял все чувства по отношению ко мне, и это больнее всего. Зная, что он абсолютно ничего не чувствует ко мне.

Рук, которого я когда-то знала.

Тот, кто так отчаянно хотел меня удержать.

Мальчик, который, как я думала, может полюбить меня…

Ушел.

Удивительно, как все меняется, пока тебя нет.

Как мир продолжает вращаться и двигаться даже после того, как люди умирают или, в моем случае, отправляются в изгнание.

Урок этим утром был неловким, может быть, минут десять после того, как я села, но Рук извинился и быстро ушел в уборную и не вернулся. Затем я продолжила заглушать лекцию, проваливаясь в яму интриг.

Пытаюсь понять, как, черт возьми, я переманю их на свою сторону. Как я заставлю их поверить мне, когда скажу им, что я на их стороне и хочу участвовать в их мести. Они никогда не позволят мне помочь, если не доверяют мне. Но я должна попробовать.

Моя лучшая ставка, моя единственная ставка — это Сайлас.

Если бы я могла как-то поговорить с ним достаточно долго, я могла бы объяснить ему, что все, чего я хочу, это погубить своего отца. Раздавить его под ногами, пока он не исчезнет. Чтобы помочь покончить с его жизнью, и тогда я буду вне их досягаемости. Я больше никогда не побеспокою никого из них.

Он понял бы лучше, чем любой другой парень, насколько это важно для меня.

Я стала предметом разговоров в кампусе, как я и подозревал,а но пока они заняты распусканием слухов, я прислушиваюсь к вещам.

Слушая все то, что я пропустила, когда люди думали, что они просто шепчутся. Удивительно, какое дерьмо люди будут говорить, когда ты в наушниках, думая, что ты слушаешь музыку, когда ты просто ждешь, пока они заговорят.

Я слышала на одном из своих занятий, что Джейсон Эллис устроил прошлогоднюю вечеринку по случаю встречи выпускников, и у него отобрали черную карточку, потому что после этого его дом был оттрахан. Был также случай, когда во время ознакомительной игры для первокурсников выстрелил пистолет, и ад застыл, потому что казалось, что одного из Холлоу парней больше нет на рынке.

Несколько лет назад эта последняя информация заставила бы меня рассмеяться. Как кто-то может хотеть встречаться с такими психопатами? Этот чертовски полный хаос и плохая репутация. Для меня это не имело бы смысла.

Но теперь в это не кажется трудным поверить. Если они чем-то похожи на Рука, у всех у них есть секреты под внешностью. Те, частички которых однажды увидишь, когда хоть немного поймешь, трудно не привязаться к ним и к той тьме, которую они несут.

Печальный факт заключался в том, что я даже не знала всего, что Рук хранил внутри. Были еще травмы и секреты, которые он скрывал от меня, и я все еще влюблялась в него.

Страшно подумать, что единственный человек в Пондероз Спрингс, у которого есть на меня компромат, — это Рук Ван Дорен, печально известный злобный Холлоу парень. Информация, которой он владеет, не только покалечит меня, если кто-нибудь узнает, но и снова разобьет мне сердце.

Я плотнее натягиваю свое длинное пальто на плечи и быстро иду по территории. Январь в Орегоне означает снег, и сегодняшний день не исключение. Белый кампус выглядит жутковато даже после возвращения студентов с зимних каникул.

Горгульи, которые смотрят на тебя сверху вниз, которые, по мнению некоторых, на самом деле являются камерами. Фонтаны с замерзшей водой перед некоторыми зданиями. Снег покрывает острые кончики башен, а резкий ветер обдувает кожу морским бризом, потому что он находится на побережье, когда ты идешь по открытым пространствам.

Я добралась до обеденного зала Сальваторе как раз перед тем, как мои соски отмерзли, прижимая руки к дверям и чувствуя тепло от жары внутри, касающееся моих щек. Я складываю ладони перед ртом, дую в них, проходя мимо нескольких других студентов, которых не узнаю.

Я бы подумал, что привык к надземным зданиям и к тому, что в них находится внутри, но каждое помещение, в которое я входила в Холлоу Хайтс, напоминает мне, почему оно так востребовано. Столовая огромна, потолки невероятно высокие с круглыми люстрами с двумя ярусами, каждая из которых имеет прозрачные лампочки, которые выглядят почти как свечи. Ряды и ряды горизонтальных столов длиной по шесть стульев втиснуты внутрь помещения.

Задержавшись на секунду, чтобы посмотреть на потолок, расписанный так же, как в Сикстинской капелле, я пробираюсь сквозь очередь, чтобы купить еду на обед. Я отчаянно пытаюсь слиться со всеми, чего раньше никогда бы не сделала, но теперь мне кажется, что я должна была это делать, чтобы выжить.

Я наклоняю голову и постукиваю по правому уху, чтобы мои AirPods включили музыку, блокируя звуки смеха и радости друзей. «The Righteous Brothers» спокойно играют в моей голове, согревая то немногое, что у меня осталось.

Купив еду, я быстро нахожу пустой стол в углу, подальше от посторонних глаз, и устраиваюсь поудобнее, прежде чем начать раскладывать еду по разным углам подноса. Я так привыкла к перегородкам в палате, что при мысли о том, что моя еда соприкасается, меня тошнит.

Я отсутствовала слишком долго, так долго, что палата казалась мне больше домом, чем это место. Я просто надеюсь, что это не займет много времени, и я наконец смогу уехать. Я не уверена, куда бы я пошла, но я знаю, что хочу уйти.

Раньше я мечтала о Голливуде или Лос-Анджелесе, но когда я думаю о том, чтобы поехать туда сейчас, я просто чувствую себя опустошенной. Это неправильно. Ничто больше не кажется правильным.

— Сэйдж?

К черту мою жизнь.

— Я слышала, что ты вернулась, но на самом деле я не купилась на это! Не могу поверить, что ты пришла! Мы скучали по тебе.

Я поднимаю глаза на Мэри, одновременно протыкаю виноградину вилкой, прежде чем засунуть ее себе в рот, откидываясь на спинку стула. Лиззи стоит рядом с ней и неловко машет рукой.

Слова Мэри не соответствуют выражению ее лица. Она полна триумфа, как будто завоевала мое место на троне Пондероз Спрингс, и в какой-то степени это определенно так.

— Это мило, — я жую фрукты. — Взаимно. Все, о чем я думала, пока была заперта в психушке, были мои две самые лучшие подруги, — я мило улыбаюсь, моргая чаще, чем необходимо.

— Я хотела прийти в гости, — начинает Лиз, и Мэри быстро толкает ее бедром, как будто я не замечаю. Лиззи разочарованно вздохнула, прежде чем продолжить. — Мы хотели навестить тебя, но твой папа сказал, что будет лучше, если мы позволим тебе сначала поправиться.

Лиззи, я думаю, была бы мне хорошей подругой, если бы я дала ей шанс, но поскольку она слепо следовала за мной, теперь у нее новый руководитель.

Я слегка усмехаюсь.

— Я уверена, что он это сделал. Я бы сказала, это сработало, да? Разве я не выгляжу лучше? — спрашиваю я, не особо желая ответа. — Кроме того, наверняка, вы обе были заняты выпускным.

— Послушай, Сэйдж, — мэри начинает, перекидывая свои идеально завитые волосы через плечо, вызывая у меня желание сорвать эту ленту с ее головы и избить ее ею. — Я хотела поговорить с тобой об Исте. Было очень тяжело после всего, что произошло, и мы просто нашли утешение друг в друге. Мы скучали по тебе. Это было…

Это была та часть, которая меня больше всего волновала — мне не нужно было рассказывать о том, что я действительно думаю о вещах.

Я прерываю ее извинения, которые мне не нужны.

— Мне плевать, что ты трахаешься с моим бывшим. Я очень рада, что у тебя есть мои жалкие объедки, Мэри. Таким образом, он оставит меня в покое, черт возьми.

Мне наплевать на Истона Синклера. Меня не волнует, кого он трахает, пока это не я.

— Я имею в виду, это то, чего ты всегда хотела, не так ли? Поэтому ты дружила со мной? Чтобы у тебя было то, что было у меня? — добавила я.

Я знала, что Мэри жаждет внимания, которое я так легко приобрела в старшей школе. Ждала момента, когда я разобьюсь и сгорю, чтобы она могла подойти и занять мое место.

И я не виню ее.

Это место вырастит из тебя стервятника. Ты делаешь то, что должен делать, чтобы выжить, и вам легче жить, когда ты находишься на вершине пищевой цепочки.

— Не запутывай свои трусики, потому что ты впала в немилость. Никто не хочет быть рядом с девушкой, которой нужна смирительная рубашка.

— О, что я буду делать без одобрения конченых горожан, — я преувеличиваю, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу, словно проверяя температуру. — Я боюсь, что у меня просто не получится!

Я не знаю, что ее больше раздражает, мой сарказм или тот факт, что мне просто плевать на то, что она говорит.

— Знаешь, мне тебя жаль, — она улыбается мне беззубой улыбкой. — Сошла с ума, потеряла маму и сестру. Вот почему ты чувствуешь, что можешь вести себя так гадко по отношению ко мне, потому что что еще тебе терять? У тебя ничего не осталось.

Я так сильно скриплю зубами, что слышу это.

— Ты права. Я не…

Она выглядит гордой собой, сбивая меня с ног и показывая мне, кто теперь здесь главный.

— Все мое грязное белье развешано и сушится на крыльце. Значит, тебе нечего использовать против меня, — продолжаю я, облизывая нижнюю губу и наклоняя голову. — А твое, с другой стороны, до сих пор скрыто, и я знаю об этом. Я знаю все до единого скандалы и секреты, которые есть у вас обеих. Так что, если ты когда-нибудь снова заговоришь о моей сестре, я сделаю больше, чем просто расскажу людям. Я покончу с тобой. Поняла, девчонка? — очаровательно заканчиваю я.