К-394

Глава 28

Иден

— Я задал тебе вопрос, — прорычал Алессио, заставив меня оторвать взгляд от Ксандера.

Нехотя я подняла глаза на разъяренного брата и невольно задалась вопросом, кем является человек, стоящий передо мной. В этот момент он был не моим братом, а незнакомцем с дурными намерениями. Независимо от того, что сделала, я не могла понять, как это оправдывает подобное обращение. Разве мои мотивы не были очевидны для него? Неужели моих усилий по возвращению нашему отцу денег, украденных ЛеРу, было недостаточно, чтобы перечеркнуть мою неосмотрительность? Я внимательно наблюдала за ним несколько секунд, прежде чем смогла выпрямить позвоночник и обрести голос.

— Потому что я люблю его, — твердо ответила я.

Глаза Алессио расширились, в тандеме с почти неуловимым вздохом Ксандера позади меня.

— Любишь его? — с отвращением выплюнул он. — Ты вообще знаешь, что такое любовь, Иден?

— Я только что сказала, что люблю его, не так ли? Совершенно очевидно, что я очень хорошо знакома с этим чувством.

— Хорошо знакома или нет, но как ты можешь любить того, кто обманул нашего отца? Разве его воровство не…

— Он не вор! — оборвала я его, подавшись вперед настолько, насколько позволяли кандалы на моих запястьях.

Алессио стоял невозмутимо, застыв на месте на другом конце помещения, не обращая внимания на мои попытки угрожать ему. Разумеется, он был невозмутим, ведь это я прикована к гребаной стене. Хотела бы я посмотреть, как он сохранит спокойствие, если я не буду лишена свободы…

Его глаза сузились еще больше, а грудь затряслась — в ней зародился мрачный, издевательский смешок.

— Какой же безрассудной ты стала, сестренка.

— Полагаю, «просветленная» — это то слово, которое ты хотел использовать, брат, — прорычала я.

— «Просветленная» — нет. А вот «заблуждающаяся», кажется, вполне подходит. Если ты считаешь, что, пощадив мистера Ройса, ты навсегда усмиришь тьму, живущую внутри тебя, то ты сильно ошибаешься. Можешь думать, что сумеешь проявлять сдержанность, но со временем потребность проливать кровь возьмет верх над всем этим.

— Не умаляй достоинств моего интеллекта, Алессио. Я прекрасно знаю, что я могу и чего не могу. Эта часть моей души больше не властвует надо мной. Мне больше не нужно убивать, чтобы чувствовать себя живой.

Алессио откинул голову назад и разразился таким громким смехом, что я была уверена, что он пронесся по всему подвальному помещению.

— Продолжай повторять себе это. Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать через несколько дней, когда мистера Ройса больше не будет рядом, чтобы занимать все твои мысли.

— Ты не причинишь ему вреда. Я не позволю тебе.

— И как же ты собираешься остановить меня? — спросил он, забавляясь.

Молчание.

Он был прав. Как я собиралась остановить его без помощи рук?

— Вот именно, — продолжал насмехаться он. — Мне стоит приковать тебя к этому самому стулу и заставить смотреть, как я отпиливаю бензопилой его конечности. Что ты об этом думаешь?

— Ты же это не серьезно…

— О, нет. Я предельно серьезен. Это послужит тебе ценным уроком, ты не находишь?

Я отвернулась, не желая отвечать ему. Он вел себя как гребаный монстр, находящийся в нескольких секундах от того, чтобы сорваться в очередной припадок, и хуже всего было то, что у меня не было никакого желания пытаться уговорить его. Зачем мне делать это, если он так сильно стремился причинить мне боль?

— Теперь, когда я вспоминаю все, что произошло за последний месяц, хочешь знать, что еще показалось мне странным? — неожиданно спросил он, и я ответила ему лишь полным ненависти взглядом. — Лука выглядел очень расстроенным, когда ты исчезла. Ты случайно не знаешь, почему?

— Знаю, — огрызнулась я.

— И почему же?

— Потому что я трахалась с ним, — процедила я, вовремя подняв голову, чтобы увидеть, как его глаза вылезают из орбит.

— Ты ЧТО?

Его голос стал опасно низким.

— Я. Трахалась. С. Ним, — повторила я, четко проговаривая каждое слово.

— Ты спала с Лукой?

Он был искренне изумлен, и на краткий миг я почувствовала удовлетворение.

— «Спала»— это еще мягко сказано. Скорее, я трахалась с ним до потери пульса, два года подряд.

Я ожидала, что он полностью выйдет из себя после моего признания, но он просто стоял на месте, прожигая дыру в моей голове. Прошло несколько минут, прежде чем он принялся вышагивать по комнате, а его грудь вздымалась все быстрее с каждым шагом. Тогда-то это и произошло. Схватив стул, стоявший довольно близко к столу, он швырнул его через всю комнату, злобно рыча, и тот, ударившись о кирпичную стену, раскололся пополам и с грохотом упал двумя раздельными кусками на пол. Следующей была бутылка пива, стоявшая на столе. Он швырнул ее в сторону двери, и от удара осколки стекла разлетелись на десятки кусочков.

— А-а-а! — прорычал он, запустив руки в волосы. — Какого х*я, Иден! Ты, бл*ть, реально спала с моим лучшим другом?

— Я только что ответила на этот вопрос.

— Зачем? Зачем ты это сделала? — спросил он, в ярости.

— Почему бы тебе не спросить об этом Луку. Это он сделал первый шаг.

— Но ты позволила ему сделать этот шаг!

— Да, черт возьми, позволила, — раздраженно ответила я.

Я бы продолжала и дальше, чтобы еще больше задеть его, но тут глаза Алессио вспыхнули гневом, и через мгновение он уже несся ко мне. Опустившись на ноги, он вставил ключ в кандалы на моих запястьях и открыл замки, быстро вытащив меня за руку на середину комнаты.

— Хочешь играть грязно? Отлично. Мы будем играть грязно. Видишь этот нож, — сказал он, доставая из кармана клинок, и легким движением руки высвобождая его из ножен. — Ты возьмешь его и будешь кромсать своего дружка до тех пор, пока я не велю тебе остановиться.

Я усмехнулась и скрестила на груди руки.

— Только в твоих гребаных мечтах, Алессио. Я не буду заниматься подобной херней.

— Ты бы предпочла, чтобы это сделал я? — рявкнул он, делая несколько шагов ближе к Ксандеру.

Мое сердцебиение участилось при виде лезвия, протянутого в его сторону.

— Нет! Нет, не делай этого!

— Тогда иди сюда и возьми его.

Его тон был бесстрастным, но я все равно замешкалась, что еще больше разозлило его.

— Что не так, сестренка? Не хочешь, чтобы он увидел, какое ты чудовище на самом деле? Как клинок заставляет тебя чувствовать себя сильной и несокрушимой?

— Это не имеет никакого отношения к делу! Он все обо мне знает!

— Правда? Неужели? — усмехнулся мой брат. — Ты могла сообщить ему, что ты жестокий убийца, но знает ли он масштабы этого? Известно ли ему, что ты — Молчаливый Жнец?

Я задохнулась, в неверии вытаращились на брата. Он только что раскрыл меня. Моя собственная плоть и кровь только что выдала меня мужчине, которого я любила, и было совершенно очевидно, что он наслаждался этим, в особенности учитывая мою реакцию. Я боялась посмотреть на Ксандера, опасаясь, что в его карих глазах вновь загорится страх — страх, который гарантировал бы, что он больше никогда не захочет иметь со мной ничего общего.

— Теперь известно… — произнесла я, испытывая опустошение.

— Это ни черта не меняет, — разнесся по комнате твердый голос Ксандера.

— Прошу прощения? — огрызнулся Алессио. — Я что, с тобой разговаривал?

— Нет, но ты спросил ее, рассказала ли она мне эту информацию, намереваясь застать меня врасплох и вывернуть все в свою пользу, и я заявляю тебе… это ничего не меняет. Возможно, ты и представляешь ее именно такой, но я прекрасно знаю, что она теперь совсем другой человек.

Брат рассмеялся, но это длилось недолго.

— Похоже, тебе тоже требуется испытание реальностью. Пошли, Иден. Быть может, когда он увидит тебя в деле, это докажет ему, что он ошибается.

Я перевела взгляд на Ксандера, и он кивнул, уверенно и без страха. Как ему удавалось всегда быть таким мужественным? Слезы наполнили мои глаза, когда я шагнула вперед и протянула ладонь, зажмурившись от ощущения клинка, когда брат опустил его мне в руку. Он был холодным, тяжелым и, что хуже всего, острым.

— А теперь приступай к работе. Посмотрим, сколько ударов мы сможем нанести, прежде чем он истечет кровью.

— Почему ты так поступаешь? — с недоумением спросила я.

— Потому что тебе нужна основательная корректировка реальности, сестренка. А теперь давай. Режь его, — потребовал он.

На шатких ногах я медленно продвигалась вперед, не сводя глаз с Ксандера. Он наблюдал за мной с тем же стоическим выражением лица, на котором прочно застыло выражение покер-фейс, призванное уберечь его от уязвимости.

Присев перед ним с затуманенным от непролитых слез зрением, я уловила его слова:

— Все в порядке.

Я покачала головой, мои губы дрожали, и он снова кивнул, а его глаза опустились на руку с ножом и вернулись к моему лицу в безмолвном призыве, который Алессио не мог увидеть.

— Приступай к делу, Иден, — сказал мой брат позади меня, как будто все же уловил самоотверженный жест Ксандера. — Если ты не проведешь лезвием по его коже в течение следующих пяти секунд, да поможет вам Бог, я перестану сдерживать себя и сам займусь этим, как и обещал. Сейчас или никогда. Выбирай.

— Прости, — пробормотала я Ксандеру, и он снова кивком указал на свою руку, явно воспринимая угрозу Алессио всерьез.

— Пять… четыре…

Время вышло. Я должна сделать это, иначе все станет намного, намного хуже. Как обычно, Алессио не играл ни по чьим правилам, кроме своих собственных, и было как никогда очевидно, что его не волнует, причиняет ли это боль члену его семьи или нет. Закрыв глаза, я выполнила требование, прежде чем смогла убедить себя в обратном, быстро проведя рукой по верхней части его бицепса. Шипение Ксандера от боли ударило мне прямо в сердце и резко оборвало обратный отсчет Алессио, не дойдя до «один».

Когда я распахнула глаза, то чуть не закричала. Крови было не очень много, как и следовало ожидать, но, тем не менее, она была — чья-то кровь, которую я никогда, никогда больше не хотела видеть.

Наклонившись вперед, я прижалась поцелуем к его губам, сдерживая желание разрыдаться. Все, что я могла сделать, это надеяться и молиться, чтобы все поскорее закончилось, хотя с Алессио, ведущим себя так, как он вел сейчас, вероятность этого невелика.

— Еще раз, Иден. Давай, — сказал он раздраженно, а затем снова запустил обратный отсчет, поэтому я снова сощурила глаза и взмахнула запястьем, задевая другую руку.

На этот раз шипение Ксандера было значительно громче, и я почти сразу же открыла глаза. Я задела внутреннюю сторону его руки, где кожа была намного чувствительнее, а не верхнюю, как на другой руке. Мое сердце защемило еще сильнее, когда я поняла, что боль, которую он испытывал, была вызвана мной. Человек, которого я любила всеми фибрами своего существа, страдал из-за меня. Обхватив его лицо, я снова поцеловала его, бормоча извинения ему в губы. Это было более мучительно, чем все, что я когда-либо испытывала.

— Дальше! Шевелись, сестренка. Мое терпение на исходе, — огрызнулся Алессио, но я не была уверена, что смогу сделать это снова.