Платье для смерти

— Боюсь, здесь негде сесть. А другая часть квартиры закрыта. — Князь остановился на пороге. Его черный костюм сидел идеально, но Лора с уверенностью определила, что он был изготовлен с использованием пяти ниточного оверлока и с каким — то традиционным рисунком. Снова бруниканские мастера. Кончики его блестящих туфель находились на самой границе комнаты и холла.

— Ничего страшного, — сказала Лора.

— Ты его дочь?

— Его? Да. Джозеф Карнеги — мой отец. Я… гм. Правда, я его не помню.

— Ты младшая?

— Не намного. — Разговору шел в никуда. Она с таким же успехом могла простоять здесь все время. — Могу я спросить, зачем я здесь? Имею в виду, что у меня есть дела, которые мне нужно сделать, и, знаете ли, это Америка, так что на самом деле нам не нужно бежать рысью через весь город только потому, что принц оставил у двери затейливый конверт.

Он слегка повернулся влево, и Лора впервые увидела обе стороны его лица. Ему было около шестидесяти, красивый и ухоженный, с лишь одним недостатком, который объяснял, почему на телевидении он всегда был в профиль. С левой стороны лица длинной линией тянулся глубокий шрам от полузакрытого глаза до угла рта, словно от ножевого пореза.

— Тогда почему вы пришли? — спросил он.

— Я любопытная дурочка.

— Это верно. Что вы хотите узнать? — Он улыбнулся, но полностью только одной стороной лица.

Она откашлялась. Неужели он заставил ее тащиться в самый центр города, чтобы просто помучить?

— Почему вы оставили конверт под моей дверью и делали ли вы так раньше? Допустим, в прошлый понедельник? Заставляли ли моего отца писать какие — то дурацкие письма и подкидывать их мне?

— Нет. Но однажды мы проследили за ним до вашего дома и записали ваш адрес. — Он отвернулся, словно о чем — то задумавшись. — Вам здесь нравится? В Нью — Йорке?

— Мне нравится.

— Здесь очень сложно кого — то найти. Очень людно. Не могу дышать, думать. Вам так не кажется?

— Мне все ясно, спасибо. — Она направилась к двери. Этот мужчина просто играл с ней, а у Лоры это вызывало беспокойство.

— На тебе ее туфли, — окликнул ее Сальвадор.

Остановившись, Лора покачнулась на каблуках. Надеть туфли Филомены было плохой идеей? Неужели она только что оскорбила его?

— Не думаю, что Филомена надевала их больше одного раза. Они совсем новые. — Ее зрение, наконец привыкло к свету, и в полутьме стало ясно видно как сузились его глаза.

— Для вас она — принцесса Филомена.

— Она была красивой.

— У меня есть ее платье, — сказал он. — Так понимаю, ты его ищешь.

Он дождался, пока она вернется, прежде чем подать руку. Он, должно быть, знал, что она сделает все, чтобы вернуть платье.

— Чего вы хотите?

Великий принц вошел в комнату. Лора отступила на полшага. В его движениях не было ничего опасного, но девушка была к ним готова. Она не готова, чтобы он оказался так близко. Не сейчас, когда он, вероятно, предал отца. И этот непонятный шрам.

— Платье, — сказала она. — Я знаю, сейчас я знаю, как оно должно выглядеть. Так что догадаюсь, если вы подсунете мне очередную подделку.

— Мы уничтожили манекен, который ты видела. Даже если кому — то об этом расскажешь, тебе не поверят.

— А я никому и не скажу. По крайней мере, никому, кто разболтал бы всем. — Она сделала паузу и произнесла. — Филомена была более женщиной, чем я, если вам нужно знать правду.

Принц, казалось, был доволен ее ответом.

— Я никогда в жизни не встречал никого ей подобного. Я точно знал, кто она, но вплоть до размера туфель она была идеальной.

Он посмотрел на нее многозначительно, как будто она знала что — то, чего не должна была знать, хотя она и догадалась, что знала. Он не хотел говорить об этом вслух. Он не хотел произносить напыщенные, многосложные слова: трансвестит, транссексуал или что — то еще, что было у нее под платьем.

— Я понимаю, — сказала она, пытаясь вложить в свой голос то же самое, что и было написано на его лице.

— Я никогда не видел более совершенной вещи, чем она. Знаете, как мы познакомились?

— Слышала, что она аргентинка.

— Она была гидом в Национальном музее в Буэнос — Айресе. Мой отец взял нас в путешествие. Я был мальчиком лет двадцати. Она была… ну, вы ее видели. И знаете, я мог быть тем, кто я есть, а она, тем, кто она есть. Я никогда не рассказывал о своем отце.

Он, казалось, уменьшился в росте, осунулся. Она ничего не знала об отце этого мужчины, но, очевидно, с ним было бы трудно сладить, приходилось жить как в стеклянной клетке.

— А годы спустя, — сказала Лора, — было уже слишком рассказать правду. Вы слишком долго лгали.

Он сделал еще один шаг в комнату, оставаясь вне света флуоресцентной подсветки, позволяя темноте взять верх.

— К тому времени, как она приехала в Нью — Йорк, она была сыта по горло такой жизнью. И она встретила твоего отца. Джозефа. Она шептала его имя, когда я нашел их на кухне для персонала в ночь своей инаугурации. Я чуть не убил его.

— Мне очень жаль, — сказала она. А затем она сделала то, что сделал бы совершенно другой человек. Тот, что не боялся общаться с монархами и богатыми людьми, с теми, кто выше тебя по статусу и увереннее. Она протянула руку и коснулась его лица. — Это сделал мой отец?

— Той ночью.

— Почему ты не убил его?

— Моя жена согласилась остаться со мной, если я этого не сделаю. Но теперь она мертва.

Из разговора с Сосо она знала, что верховный принц разыскивает папу, но не знала почему. Пока она не взглянула в голубые глаза великого принца, она не понимала, на что он пошел, чтобы найти ее отца.

— Это случилось двадцать лет назад, — сказала Лора.

— Нет. Тогда это началось. И прямо у меня под носом. — Сальвадор оперся на одну ногу и склонил голову. — Я не хочу причинять ему боль. Когда она умерла, я просто… я перестал, так сильно беспокоится о прошлом. Я снова женился. За годы ваш отец купил не только платье, но и многие другие вещи моей жены. И я хочу их вернуть.

— Я не знаю, где он.

— Но он знает, где ты. И если он увидит меня с тобой, он выйдет из тени.

Глава 19

Лора в Бога не верила. Даже не верила в существование божественной искры в людях. И никогда не называла себя «духовной, а не религиозной» и не искала смысла в своем бытие. Она воспринимала себя как тело, а ее личность, навыки и все, что делало ее Лору, было продуктом сложных нейромедиаторов и миелиновых реакций в ее мозгу; реакций, невоспроизводимых в другом человеке и определяемые сочетанием ее генетики и очень специфических вещей, которые происходили с ней в ее жизни. Она уважала красоту этого. Она уважала жизнь. Она не хотела, чтобы кто — нибудь пострадал.

Но когда верховный принц Брунико сообщил, что собирается использовать ее, чтобы заманить отца, Лора вспомнила о молитве. Она даже пыталась это сделать, и ей было трудно обойтись без Бога, которому можно было бы молиться. Она представляла, что разговаривает с мамой, но мама просто обняла бы ее, а это было не то, что ей нужно.

— Мы обнаружили, что ваш отец сбежал на лодке, — сказал верховный принц. — На лодке моей жены. Он украл ее. И у него нет паспорта. Мы предупредили власти, что он здесь, и что он убийца.

— Он кто?

— Как думаете, кто убил принцессу Филомену?

У Лоры отвисла челюсть, и она поспешила прикрыть рот.

Принц только улыбнулся.

— Вы думали, это сделал я? Вы думали, я убил любовь всей своей жизни, а его оставил в живых?

— Вы сами это сделали. Вам нужно было жениться на женщине… с женскими органами, чтобы завести наследника.

— Но я этого не сделал.

— Я вам не верю.

Он взял ее за руку и склонился, словно пытаясь выразить искренность своих слов.

— Мы не причиним вреда ни вам, ни вашему отцу. Я не хотел бы нарушать законы здесь. Это вызвало бы неудобства. Тебя нужно увидеть с моими людьми. Мы объявим о твоих намерениях поехать в Брунико. Может, ты сделаешь там еще одно платье.

— Хорошая попытка.

— Он найдет тебя, прежде чем ты сядешь на корабль.

— Ваш план — полнейшая чушь. Он бросил меня двадцать лет назад. Зачем ему приезжать и искать меня сейчас? — Лора подумала, что если быстро позвонить Кангеми из ванной, то все закончится. Она будет рядом с Джереми и ломать голову, как ему сказать, что Шелдон Померанц готовит контракт.

— Он найдет вас, потому что вы будете со мной.

— Вы здесь не великий принц. Вы никто. И не можете приказывать мне делать то, что я не хочу.

— Я думаю, ваш парень заплатил за платье какой — то залог? Хотите вернуть его в целости и сохранности? Мы заменили внутренности, но лицевая часть в превосходном состоянии. Так что его можно вернуть владельцу в любой момент.

Выбор был между папой и Джереми. Между мужчиной, который бросил ее двадцать лет назад, и мужчиной, который может это сделать завтра. Ей захотелось послать их обоих к черту. Мужчины — это проблема, а ей они не нужны. Лоре нужно просто вернуться к маме, пожелать спокойной ночи и сесть на поезд до Бруклина. Но тогда, если план верховного принца сработает, она сможет встретиться с отцом, и хотя Лора не знала, чего ждет от этой встречи, он хотела с ним встретиться. И тогда удастся вернуть платье Джереми, он сможет превзойти ее ожидания и останется с ней, даже если Лора уволится. Шансы на то, что все пойдет так хорошо, были невелики, но она не могла не рискнуть.

— Я пью джин, — сказала Лора. — Хороший джин. Не пытайся подсовывать мне какое — нибудь пойло.

Великий принц протянул руку.

— Ваш телефон. Вы можете отдать его мне или его конфискуют.

— Со мной пойдет сестра. Нет сестры — нет сделки, и можете хоть сжечь платье, мне все равно.

Сальвадор остановился, поглядел на нее здоровым глазом.

— Конечно. Но придется потерпеть присутствие Сосо Осея и других. — Он протянул руку ближе.

— Снова королевская свита, — сказала она, передавая свой телефон. — Приятно знать, что ничего не меняется.

***

Руби уперла руки на бедрах. Она застряла в вестибюле, сидя на кожаных диванах уже полчаса в компании Сосо, Набивной рубашки (которого, очевидно, звали Гектор), мужчины в строительных ботинках (одетого лучше и по имени Артуро) и Кэтрин, красоткой чуть за тридцать, примерно на пятом месяце беременности наследником престола. Если, конечно, наследником был мальчик.

Лора потянула Руби к себе, чтобы сопровождающие их не услышали.

— Они хотят избавиться от папы, и для этого хотят использовать нас. Лично я считаю, что план ужасен, но не думаю, что у нас есть выбор. Если мы не пойдем, я потеряю платье, и у нас не будет возможности предупредить папу, что его ждет. И, прежде чем ты что — нибудь скажете, он не заслужил, чтобы мы помогали ему. Я знаю это. Но он папа, а у меня есть сердце.

— Сегодня вечером у есть дела! — сказала Руби, как бы давая понять, что у нее сердца нет.

— Нет.

— Знаешь, как трудно получить приглашение на этот благотворительный вечер?

— Знаешь, сколько ночей с Джереми я пропустила, включая ночь перед поездкой в Китай из — за этой неразберихи? А сколько международных звонков?