Платье для смерти

Она указала на Бернарда, открытый плащ которого обнажал костюм — тройку. Она хотела ответов. Она не могла жить, не зная, что папа и Бернард делали на этом чертовом причале, держась за руки. Если бы только она могла сказать хоть слово. Если бы только ее легкие могли получить немного воздуха. Она выпрямилась и посмотрела на Бернарда.

— Рассказывайте.

Он просто взглянул на папу, затем снова на нее.

— Иначе я приведу сюда этого ублюдка, если он уже не в пути. И продырявлю твою лодку. Я буду кричать. — Лора не чувствовала, что угрозы возымели эффект, но и Бернард не выглядел как человек, которому есть, что ответить.

— К черту вас, — воскликнула она и пролезла мимо них, сделала два больших шага через пирс и ступила на судно.

— Нет! — крикнул папа.

Она проигнорировала его. Насколько она помнила, на лодке она никогда не была. Когда — то могла быть какая — то прогулка в Школе Далтона с лодкой, вероятно, пришвартованной у самого пирса, но как только она ступила на палубу лодки Бернарда Нестора, она почувствовала качку под собой и потеряла равновесие. Нелепо извернувшись, она упала в каюту, ударившись головой. Она упала на деревяшку и не почувствовала ничего, кроме своих ледяных ног, мокрого дерева на щеке и мерного покачивания лодки.

Над ней наклонилась женщина. У нее были короткие волосы, но ее голос, приглушенный шумом океана в ушах Лоры, звенел на волнах света и искрился, и сразу понравился. Она была матерью / сестрой / женой, абсолютным совершенством, ангелом изящества в плаще и костюме — тройке.

— Принцесса? — проронила Лора.

— У тебя красивые глаза, — сказала Филомена, пряча жесткую резкую интонацию Бернарда Нестора. — С тобой все в порядке?

— Что происходит?

Голос Руби рассек ночь, как боевой топор.

— Слезь с нее!

Лора сразу сообразила, потому что, если она правильно уловила ситуацию, Руби хотела прибить принцессу Филомену, что было бы с корне неправильно. Она встала на колени и протянула руки Руби.

— Я в порядке, Руби. Я в порядке.

Кулаки Руби были сжаты, а ступни широко расставлены. Она стояла на качающейся палубе, как завсегдатай кабаков на механическом быке, с развевающимися по ветру волосами, как в кульминации крутого фильма о спецагентах.

Папа стоял позади нее, засунув руки в карманы старой дамской куртки.

— Я говорил тебе, — сказал он. — Нельзя шутить с моими дочерьми.

Филомена встала и поправила пиджак, затем протянула руку Лоре. Лора позволила принцессе помочь ей встать.

— Мы должны объяснить все, Филомена, — сказал папа, — иначе она переплывет океан, чтобы найти нас.

Принцесса Филомена вздохнула.

— Нет дорогой. Мы не можем рисковать.

Лора заметила на велосипедной дорожке полицейскую машину. Проезжая мимо пирсов, она замедлил ход. Она задалась вопросом, не наблюдают ли за лодкой, такой как та, что стоит на пирсе Челси к югу. Но эта мысль покинула ее разум, когда она, заглянув в каюту, увидела шафрановое платье принцессы Брунико.

— Я так и знала! — крикнула Лора.

Руби подошла и ахнула.

— Оно великолепно.

Лора повернулась к папе.

— Если вы Джобет, и оно у вас, значит, оно у законного владельца, а значит, мы вернем залог!

— Нет, Лала, — сказал папа, — все не так просто.

— Почему нет? Платье принадлежит тебе. Оно у тебя. Ты круто провернул с фальшивым платьем, чтобы сбежать от Сальвадора. — Она указала на Филомену. — А она должна быть мертва, но это не так. Но понять не могу, зачем вам обманывать меня в детстве и теперь, когда я уже выросла.

— Мы планировали это двадцать лет. — Папа протянул руку Филомене. — Нам нужна страховка, и нам нужно продать платье, когда мы приедем в Лондон. Когда мы это сделаем, миру увидит изнанку платья. Тайна Филомены будет раскрыта, и бруниканская монархия будет дискредитирована. Мы с ней будем далеко. Ее сочтут мертвой, а я вот — вот потеряюсь в море. Пожалуйста, если бы вы знали, что произошло..

— Мне все равно, папа. Моя жизнь только налаживается, а ты ее портишь.

Папа, казалось, растерялся, ссутулив плечи и приподняв брови. Филомена положила руки на плечи Лоре и Руби, больше походив на принцессу в костюме Бернарда Нестора, чем можно было бы подумать.

— Мы не рассчитывали, что ты такая умница, — сказала она. — Ваш отец построил страну для бруниканцев, а под землей он построил туннели и водоотводы, которые мы использовали, чтобы встречаться и планировать этот день. Я использовала туннели, чтобы незаметно приехать в Нью — Йорк и начать карьеру в качестве куратора, чтобы перевезти платье. Я научила твоего отца быть женщиной, чтобы его не раскрыли. Для тебя это всего лишь деньги. Для нас, это — наша жизнь. С той минуты, как мы встретились, все чего мы хотели — это быть вместе. Почему вы хотите все уничтожить?

Спорить с принцессой Лора не смогла. И даже дело не в отсутствии убедительных аргументов, а в ее голосе, таком успокаивающем, и прикосновениях, таких мягких.

Однако Руби впечатлить чужой красотой было трудно, возможно, потому что она сама была красавицей.

— Отдай нам платье.

— Мне очень жаль, — сказал папа. — Я не могу.

— Боже, — сказала Лора, — ты отстойный отец. Не могу поверить, что я когда — либо хотел иметь с тобой что — нибудь. Что за отец продает свою дочь, чтобы потрахаться в тишине и покое? Ты создал меня, а потом бросил, а теперь ты хочешь, чтобы я беспокоился о твоем счастье? Кроме того, ты должны был научить меня хоть чему — то, прокладывать мне дорогу в этом мире, но ты ничего из этого не сделал. Это не твоя обязанность, появляться с парой дорогих туфель и усложнять ситуацию. И, между прочим… — Она схватила Хосе Инуэгос, которые уронила, когда упала на палубу. — Их недостаточно, чтобы купить меня. — Она бросила в него левую туфлю. Он пригнулся. Туфля отскочила от его плеча и приземлилась в Гудзон. Лора бросила вторую, и промахнулась на метр. Она описала в воздухе дугу и попала в лицо Сальвадора Форсея.

Глава 21

Сальвадор, казалось, отмахнулся от удара как от укуса комара. Отмахнулся, но тут же занялся более насущными вопросами. Его умершая жена стояла прямо перед ним в мужском костюме, а ее любовник одет как женщина. Лоре казалось, что она видит, на его лице как крутятся в его голове шестеренки, как он пытается сопоставить то, что он знает, с тем, что точно было правдой, как складывается головоломка, которую он никак не мог понять.

— Твоя яхта… ты сохранила ее. — произнес он таким голосом, как будто это вообще имело значение что мир ушел из под его ног.

— Нет! — закричала Филомена не своим голосом. Ни мужским, ни женским.

Сальвадор, все еще шокированный, но уже взявший себя в руки бесстрашно ступил на край яхты. Филомена завизжала, будто он собирался напасть. Она схватила оранжевый спасательный круг и швырнула в него. Он уклонился в сторону, и круг скользнул по плечу, не причинив никакого вреда. Верховный принц стоял ни на борту яхты, не за ним, а на возвышении, и это было крайне опасно, потому что судно пришло в движении от толчка и он должен был упасть за борт.

И все же Лора этого не ожидала. Возможно, потому что падал принц очень эффектно, а может, потому что все произошло слишком быстро. Мужчина поскользнулся, раскинув руки и ноги, как ребенок в зимнем комбинезоне, и перевернулся, ударившись головой о край пирса. Его голова дернулась, и он ударился о воду не с негромким всплеском.

Лора и Руби подбежали к краю лодки и заглянули в воду, но не нашли ни тела, ни волос.

— Кто будет его вытаскивать? — спросила Руби, ясно давая понять, что это будет не она.

— Прочь с дороги, — крикнул Сосо. Он уже был без пальто и шляпы. В одних лишь кожаных штанах он прыгнул в ледяную воду реки Гудзон.

Папа и принцесса исчезли, но через секунду раздался оглушительный сигнал тревоги. Три гудка, затем три свистка, снова и снова. Свет прожектора прорезал облака, как сигнал Бэтмена.

Лора подошла к краю лодки, но Руби схватила ее за руку.

— Ты шутишь, что ли? Ты в ванне можешь утонуть.

Сосо вынырнул без принца и сразу же снова опустился под воду. Он все нырял и нырял, и Лоре стало уже казаться, что он превратился в ледышку, как в бокале с виски.

Через пять минут приехала полиция, через десять — береговая охрана. Они вытащили Сосо из воды и посадили на лодку принцессы, накрыв его серебряными одеялами и разрезав его бруниканские кожаные штаны.

Сальвадора так и не было видно.

Филомена села рядом с Сосо, некоторое время держала его за руку, шепча что — то по — португальски. Лора наблюдала за ними со скамейки на палубе. Они были близки. Гораздо ближе двух человек, которые не виделись в течении пятнадцать лет. Гораздо, ближе, чем будет женщина к доверенному лицу своего ненавистного мужа. Как только принцесса отошла и села с папой, Лора заняла ее место.

— Сосо, — сказала Лора, — ты помог папе выбраться?

— Туннели проходят прямо под моим домом. — Сосо подали бумажный стаканчик с чем — то горячим, и он осторожно отпил. Вокруг них береговая охрана продолжала поиски. Перед их глазами вспыхнули огни, зазвонили тревожные колокола. Но Сальвадора не было.

— Спасибо, — сказала Лора. — Я до смерти зла на него, но ты поступил как настоящий друг.

Он пожал плечами.

— Трудно отрицать существование любви, когда смотришь на них. — Он указал на папу и Филомену, которые сидели на корме яхты. Филомена заплакала, и папа погладил ее короткие волосы.

— Вы хотели, чтобы мы сказали, что платье настоящее, — сказала Лора. — Но для чего?

— Когда твой отец узнал, что у тебя будут проблемы, попытался найти выход. Если бы вы рассказали все, что было на самом деле, то смогли бы выдвинуть обвинения, после того как Джебет получила бы чек. — Сосо отвинтил крышку фляжки и получил удар по руке. — Это была нелепая идея, но он был очень настойчив, отчаянно хотел, чтобы вы не пострадали.

— Что случилось с Барни и Генриеттой?

— Он, конечно, убил их. Ведь они помогали принцессе сбежать. Это было ужасно и грязно, и Джозеф и Филомена не виделись еще целый год.

— А Сэмюэль Инвей?

— Несчастный певец. Убил себя из — за твоей матери.

Она улыбнулась, не потому, что была рада, что Сэмюэль умер или что он был таким печальным, а потому что мама вероятно могла соперничать с принцессой в красоте и грации, и тот факт, что ее мать никогда не призналась самой себе в этом, заставил ее жить в одиночестве почти всю жизнь.

— Ты поедешь обратно? — спросила она.

— Конечно.

Брунико был его домом; в этом он не лгал. Она бы поспорила, что Сосо любил Брунико настолько, что отправился туда, даже не разыскивая Великого принца.

— Что тебя там ждет, кроме твоей семьи?

— Бардак. У нас нет правителя. И наследника нет. Ни один лидер не готов.

Руби шагала по пирсу, разговаривала по телефону, который ей вернул Сосо, и объясняла Элейн, почему её не будет на мероприятии по сбору средств Общества самореализации по причинам, настолько сложным, что она не могла их озвучить по телефону. Когда она увидела, что Лора смотрит на нее, она попрощалась и спрыгнула на пирс.