Безжалостные парни

Глава 14

Я никогда в жизни не была так несчастна в самолёте. Спенсер дал мне денег на переход в первый класс (не говорите Арчи, мы сделали это через приложение), так что обслуживание хорошее, и сиденья удобные, но, чёрт возьми… Мне хочется плакать.

На борту есть вай-фай, но я не утруждаю себя подключением. Если я это сделаю, то закончу тем, что буду болтать с ребятами, и мне станет ещё больнее, чем сейчас.

Как только приземляемся, я забираю сумки, вижу тётю Элизу, стоящую на обочине и флиртующую с дежурным офицером службы безопасности, чья работа заключается в том, чтобы следить за тем, чтобы люди не проводили слишком много времени, бездельничая на обочине.

Я вздыхаю.

Некоторые вещи никогда не меняются.

— Тётя, — говорю я, пытаясь заставить себя улыбнуться. Нет смысла начинать с плохих отношений с тётей, единственным человеком, стоящим между мной и Лос-Анджелесом. Кстати, о…

— Чарли! — кричит моя мама, удивляя меня с заднего сиденья крошечной тётиной «Хонды Аккорд» 97-го года. Много лет назад Элиза заказала тонировку стёкол в качестве подарка на день рождения у бывшего парня, потому что, по её словам, на заднем сиденье происходят все лучшие вещи, а на переднем. Мерзость.

— Мам, — выпаливаю я, стоя там с сумками в обеих руках и таращась на женщину, которую, кажется, не видела целую вечность. Она выглядит… лучше, чем, когда я видела её в последний раз, но совсем не так, как её рисовала моя память, как красивую молодую женщину с непревзойдённой внутренней энергией. Как она познакомилась с Арчи, выше моего понимания, но, может быть, это было что-то вроде притяжения противоположностей? Их разница в возрасте всегда немного беспокоила меня, хотя я знаю, что мой папа не из тех извращенцев. Он любил мою мать, вероятно, больше, чем меня. Я всегда так думала. — Что ты здесь делаешь?

— Я здесь, чтобы увидеть тебя, глупышка, — отвечает она, её светлые волосы собраны сзади в свободный хвост, новые морщины на лице свидетельствуют о том, какими тяжёлыми были последние несколько лет. Очевидно, у неё есть демоны, о которых я ничего не знаю. В течение четырёх лет я пыталась понять, что это такое, но недавно пришла к осознанию, что знаю мать не так хорошо, как мне казалось. Может быть, я никогда её по-настоящему не знала? — Я приехала сюда на автобусе, и твоя тётя собирается отвезти нас обратно. — Мои глаза подозрительно сужаются. Я сделала свой выбор. Я не поеду в Лос-Анджелес. Я бы предпочла остаться в Санта-Крузе, где, по крайней мере, я знаю, что могу тусоваться с близнецами во время школьных каникул. Ну, и я действительно знаю здешних людей. Начинать всё сначала — это похоже на ад.

— Ладно. Но почему? Я решила вернуться в Среднюю Школу Санта-Круза.

— Ты можешь, по крайней мере, поехать посмотреть мою новую квартиру и пройтись по школам, которые мы с твоим отцом выбрали для тебя.

— Я не поеду в Лос-Анджелес, — повторяю я, и мама хмурится. Что заставляет её думать, что она может приказывать мне после того, как исчезла, не сказав ни слова? — Последнее, чего я хочу, — это сидеть в раскалённой машине в течение пяти часов. Могу я, пожалуйста, просто вернуться к Элизе и устроиться?

Моя тётя застывает на переднем сиденье, положив руки на руль, и переводит взгляд с нас двоих на меня любопытными карими глазами. Она хорошенькая, но её макияж мне не нравится, очень резкий и тёмный. Из-за этого она выглядит старше, чем следовало бы. Я почти уверена, что моя навязчивая потребность вписаться в общество досталась мне от этой части семьи; у Арчи явно нет проблем с тем, что его ненавидят все окружающие.

— Шарлотта, ты пытаешься задеть мои чувства? — спрашивает мама, хмурясь, несколько выбившихся прядей волос крупными локонами свисают вокруг её лица. Они немного тоньше и тусклее, чем я её помню, но полагаю, это часть цены, которую она заплатила за то, что так сильно пристрастилась к наркотикам? Вокруг её рта появились морщинки, которых раньше тоже никогда не было, морщинки, которых не должно быть у тридцатишестилетней женщины.

— А ты думала об этом, когда отказалась встретиться со мной перед возвращением в реабилитационный центр? — спрашиваю я, а потом забираюсь внутрь и закрываю дверь. Я не собираюсь добираться из Сан-Хосе в Санта-Круз самостоятельно, как бы мне ни хотелось, чтобы был такой способ.

— Мы едем в Лос-Анджелес, — говорит мама, и в её голосе появляется деловитый тон. Я сижу там с минуту, пока тётя Элиза включает сигнал поворота, а потом вылезаю и иду по тротуару с сумками. — Шарлотта! — мама зовёт, но я не останавливаюсь. Я продолжаю двигаться, теряя её в толпе, а потом запираюсь в кабинке туалета в аэропорту.

Есть только один человек, который, возможно, согласился бы меня подвезти.

Я набираю номер Моники.

— Алло? — неуверенно спрашивает она, её голос дрожит от волнения. — Шарлотта?

— Я вернулась в город. Ты можешь встретить меня в аэропорту?

Повисает долгая пауза. Я уверена, что она потрясена, услышав это от меня.

— Дай мне час, — говорит она и вешает трубку. Мой телефон разрывается от сообщений от Элизы, мамы и, наконец, от папы. Он тоже разозлился. Но я игнорирую его, наконец набираясь смелости проверить сообщения от Студенческого совета.

«Как прошел полет?» — коротко и бесцеремонно от Рейнджера.

«Спенсер заперся в своей комнате на всё утро. Просто подумал, что тебе было бы интересно знать». Это от Черча.

«Ты забыла это». Там фотография поддельного члена, который купили мне близнецы. Я позаботилась о том, чтобы оставить его у них на пороге, чтобы они нашли его, когда проснутся. Рада видеть, что им это понравилось. Это сообщение с телефона Мики, и я получила ещё одно от Тобиаса: «Мы будем скучать по тебе, не-Девственник Чак».

Ха.

«Всего два с половиной месяца, и мы сможем тусоваться всё лето». От Спенсера.

Моё сердце сильно сжимается, и я отправляю несколько быстрых ответов, включая групповое сообщение моим родителям.

«Моника довезёт меня в Санта-Круз. Я приеду к Элизе завтра».

Как и было обещано, примерно через час Моника подъезжает к обочине на своём блестящем серебристом «Бимере», на лице зеркальные солнцезащитные очки, её тёмные волосы развеваются на теплом ветру.

— Привет, — говорит она неуверенным голосом, которого я никогда раньше не слышала. Бросив сумки на заднее сиденье, я забираюсь на пассажирское сиденье из белой кожи и пристёгиваюсь. Моника водит машину как сумасшедшая. Мне повезёт, если я выживу на участке шоссе 17 с ней за рулём.

— Привет.

Снова тишина, когда она включает поворотник и вливается в поток машин.

— Как у тебя дела? — наконец спрашивает она, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё.

— Как поживает Коди? — отвечаю я, что на самом деле несправедливо. Серьёзно, я пытаюсь разобраться со своими проблемами. Знаю, что я наполовину язвительна, наполовину саркастична, но с примесью придурковатости. Неудивительно, что все ребята в Адамсоне ненавидели меня.

— Мы не разговаривали с тех пор, как ты уехала. Сейчас он встречается с Андреа. — Моника пожимает плечами, как будто ей всё равно, но в её хмуром взгляде есть тяжесть, которая говорит об обратном. Мы знаем друг друга слишком долго, чтобы она могла так мне лгать. Может быть, она лжёт даже самой себе? — Как поживают твои сексуальные близнецы?

— Они покатались со мной на карусели, взяли меня на гонки в своих одинаковых жёлтых «Ламборджини», а потом устроили мне вечеринку в дворце на берегу моря на мой день рождения. — Я изучаю её лицо, жалея, что на ней её солнцезащитные очки, хотела бы прочитать выражение её глаз. — Они великолепны. Они превратили ужасный день в удивительный.

— Я сожалею о том, что произошло, — говорит Моника, понижая голос. — Я не уверена, поможет это или навредит ситуации, но я не забыла, что это был твой день рождения. Я ревновала, потому что Коди продолжал обещать порвать с тобой, а потом он спрыгивал… Но он забыл о твоём дне рождения, и я решила, что если он забудет, то…

Между нами воцаряется тишина. Слышен только шум ветра, когда Моника мчит нас по городу на крутых поворотах одной из самых опасных дорог Калифорнии. Я видела так много крушений на этом участке, что это даже не смешно.

— Стоило ли это того? Терять лучшую подругу из-за парня? — спрашиваю я, и Моника съёживается.

— Нет. — Она смотрит на меня, а затем приподнимает очки, чтобы я могла видеть её карие глаза. Она действительно одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо видела. Раньше она меня пугала, но прямо сейчас я чувствую, что могу противостоять ей, как будто ничто не может меня взволновать. Я здесь, когда хочу быть в Коннектикуте. Что ещё может пойти не так? — Я скучаю по тебе, Шарлотта. Я давно собиралась написать тебе, но никак не могла придумать, что сказать. Мне жаль, не достаточно.

— Это так, но приехать сюда за мной — это уже начало. — Ещё одна пауза. Есть так много вещей, о которых нам нужно поговорить, так много вещей, которые мне нужно рассказать ей. Но вместо этого всё, что я хочу сделать, это поговорить об Адамсоне, и ребятах, и обо всём том дерьме, которое произошло. Некоторые люди, вероятно, навсегда списали бы Монику со счётов за то, что она сделала, но это не то, чего хочу я. Люди совершают ошибки. Я всё ещё верю в искупление. — Наконец-то я лишилась своей девственности.

— Серьёзно? — спрашивает Моника, ухмыляясь. — С каким из близнецов? Или и тем, и другим? Пожалуйста, скажи и с тем, и другим.

— Со Спенсером Харгроувом, — признаюсь я, поднимая свой телефон, чтобы она могла увидеть его фотографию. У меня есть только этот снимок, который я сделала на последнем собрании Кулинарного клуба, где мы с ним вместе. У меня болит сердце, когда я смотрю на это. — Разве он не симпатяжка?

— Симпатяжка? Неправда. Красивчик. Энергичный. Огонь. Что же тогда случилось с близнецами? Я думала, вы, ребята, встречаетесь?

Я чуть не давлюсь собственной слюной.

— Это сложно.

— Вы расстались? — спрашивает она и замолкает. — И когда они сказали, что ты встречаешься с ними обоими…

— Я как бы пробую открытые отношения, понимаешь? — прислоняюсь спиной к двери, ожидая увидеть её реакцию. — То есть, встречаюсь со Спенсером и обоими близнецами.

— Да? Я в некотором роде тоже в таком же положении. Встречаюсь с двумя парнями прямо сейчас, и они об этом осведомлены. Это интересно. — Ещё одна пауза. — И вообще, что ты здесь делаешь? Я имею в виду, не то чтобы я не рада тебя видеть…

— Мой отец заставил меня вернуться, — признаюсь я, вздыхая. — Я не хотела этого делать. Имею в виду, сначала, когда мы переехали, всё, чего я хотела, это вернуться домой и быть с тобой и Коди. Но потом вы, продолжали меня отшивать, читали мои сообщения и не отвечали, а потом я попала сюда и узнала о… — я замолкаю. Нет смысла говорить это вслух; мы обе знаем, что произошло. — В любом случае, мне нравится то, что происходит у меня в Адамсоне.

— Девочка, даже мне нравится то, что у тебя происходит в Адамсоне. — Она оглядывается и затем немного съёживается. — Извини, слишком рано? Это неловко, не так ли?

— Если ты переспишь с одним из этих парней, я никогда тебя не прощу, — говорю я, но в то же время я не волнуюсь. Не из-за Моники, а потому что не думаю, что Спенсер или близнецы, или даже Черч или Рейнджер поступили бы так со мной.