Властный

25

ОНИКС

Я наблюдал, как она выходила из парадной двери дома со своей племянницей. Малькольм пожал мне руку, как настоящий джентльмен, и ушел со своей семьей.

Семья.

Меня погубило это слово, или эта женщина. Я снова опустился в кресло. «Акцентная стена», как назвала ее дизайнер, была серо-голубого и темно-синего оттенка. Кухня была выполнена в глубоком красном цвете, который привлекал к ней внимание из гостиной, поскольку концепция помещения была относительно открытой. Дизайнер, которого мы наняли, уверяла, что планировка подходила для новорожденных, так как они толком еще ничего не видят. Разумеется, женщина считала, что дом был построен для частного учреждения по усыновлению детей-инвалидов и детей наркозависимых родителей. Она понимала, что нужно сделать его уютным и безопасным.

Ради защиты нашего бизнеса приходилось кому-то лгать.

— Они уехали, Пакстон, — пробормотал я, ожидая, когда он выйдет из дальней спальни.

— Быстро ты, плейбой, — ответил он, с важным видом направляясь в гостиную и занимая место на диване.

Диван, на котором я только что обнимал Торрин в последний раз. В последний раз прикасался к ее шелковистой коже и вдыхал запах ее волос.

— Ты, мать твою, все-таки отпустил ее! — заявил он, не скрывая своего удивления.

— Она являлась гарантией сделки. Пришло время нам с ней разойтись.

Пакстон откинулся назад, расслабившись.

— Чушь собачья.

В этом и был весь Пакстон. Он расколол меня быстрее, чем кто-либо другой. Дэйн, возможно, и был самым близким мне человеком, но именно Пакстон всегда бросал мне вызов. В свою очередь, я был для него таким же. Мы единственные держали друг друга в узде, и это работало.

— Ее семья сдержала свое слово, Торрин выполнила свою задачу, теперь она мне не нужна.

Он внимательно рассматривал меня.

— Здесь есть нечто большее.

— Возможно, ты прав. Но теперь они счастливая семья. Мы оба двигаемся дальше, каждый своей дорогой.

Я открыл ему свои искренние чувства. Увидев Торрин с маленькой Элли на руках, мне захотелось отпустить ее. Жизнь, которой я жил, игры, в которые играл, были не для такой женщины, как она.

— В детстве ты часто говорил, что такие парни, как мы, рождены, чтобы стать мужчинами и править миром, нашим миром. — Пакстон напомнил мне о том времени, когда я был неуправляем. Времени, когда у всех нас отняли всё.

— К чему ты клонишь?

Я встал, нуждаясь в пространстве, чтобы собраться с мыслями. Моя рука мгновенно потянулась к карману, чтобы взять зажигалку, которая всегда была при мне. Взгляд Пакстона метнулся к моему карману, зная, что там лежало.

На его губах заиграла улыбка.

— Дай мне зажигалку.

Я покачал головой.

— Здесь не курят!

Он рассмеялся, а я не нашел во всем этом ничего смешного. Пакстон встал, выжидающе протягивая руку.

— Ты позволяешь прошлому влиять на твое настоящее, Оникс. Из-за этого превращаешься из сильного мальчика в слабого мужчину.

Моя кровь вскипела, став огненной лавой. Выпустив зажигалку, я сжал руку в кулак, вытащил ее из кармана и замахнулся, ударив Пакстона по лицу.

— Я далеко не слабый, мудак! Семья ты или нет, но тебе не переубедить меня!

Я наносил ему удар за ударом.

Пакстон стерпел все.

Моя злость возрастала. Он продолжал стоять, его лицо было залито кровью, и я был уверен, что его ребра горели от каждого полученного удара. Эмоции выходили наружу с каждым ударом моего кулака, врезающегося в его тело. Эмоции, которые я сдерживал в течение тридцати лет, вырвались на поверхность, взорвавшись калейдоскопом красок. И все эти чувства разрывали меня на части.

— Цепь… — выдохнул я, мое дыхание стало тяжелым от гнева, когда я замахнулся, — так же… — глубоко вдохнув, Пакстон на мгновение пошатнулся, поскольку я был неумолим, — крепка…

Удар.

Он резко врезал мне кулаком в челюсть.

— Как и ее самое слабое звено, — закончил он мое предложение, сплевывая кровь на деревянный пол. — Вместе мы — единое целое. Единая власть, дисциплина и гребаная сила. Торрин изменила что-то внутри тебя, Оникс. Выбей всё дерьмо из меня, Дэйна или Гаррета. Выбей это дерьмо к гребаной матери из своей головы, черт возьми! Мы играем в эту игру вместе! Мы цепь, скрепленная кровью. Если ты действительно способен отпустить Торрин, то ты более чем способен отпустить гребаную зажигалку из своего прошлого!

Его слова поразили меня сильнее любого удара, который я когда-либо получал. Вытащив зажигалку из кармана, я бросил ее в Пактона, а он поймал ее, открыл и щелкнул, чтобы зажечь.

Пламя плясало у него перед глазами точно так же, как в ту ночь. Ночь, которая укрепила нашу связь.

Наша связь была прочнее любой стали, нерушимая и временами сдерживающая, но именно она сводила нас вместе и никогда не позволяла кому-то из нас пойти другим путем.

Не оглядываясь, я направился к выходу через парадную дверь. Пакстон в считанные часы пришлет туда уборщиков, чтобы продезинфицировать место встречи для следующей семьи. Все приведут в порядок.

Добравшись до своей машины, я сел в нее, ощутив, что без Торрин в ней было пусто. Посмотрев в зеркало заднего вида, представил, как она смотрела на меня своими прекрасными глазами. Вместо этого была пустота, и в кои-то веки я чертовски возненавидел белый цвет.

Если я чувствовал себя так в машине, то каково мне будет в доме? Впервые с тех пор, как я купил это поместье вдали от всех, я почувствовал боль одиночества. Мне очень хотелось отправиться в дом Ланье.

Хотя, если я это сделаю, то на этот раз не смогу заставить Торрин пойти со мной, и как бы сильно мне ни хотелось привязать ее к своей кровати, она выполнила свою часть сделки, а я человек слова.

Подъехав к поместью и припарковавшись, я вошел в дом, и, как и ожидал, здесь было пусто и будто холодно. Жизнь и краски после отъезда Торрин исчезли. Ее смех, ее болтовня… все исчезло. Дом никогда не казался таким пустым. Раньше белый цвет заставлял меня думать, что мою душу еще можно спасти. Теперь же все казалось совершенно наоборот.

Поднявшись по лестнице и войдя в спальню, я замер в дверном проеме. В комнате пахло ванилью, а постель до сих пор была не убрана после сна. Одежда Торрин валялась на полу, так как девушка в спешке собиралась к ребенку.

В ванной горел свет, но дверь по-прежнему была снята с петель.

И все вокруг, кроме одежды Торрин, было белым.

Сев на кровать, я запустил пальцы в волосы, упершись локтями в колени. Как Гарантия могла превратиться в нечто большее, чем просто работа? Я знал ответ, но не мог его признать.