Как спасти жизнь

Глава 18

Райли

Сломленная, в полном отчаянии, так быстро, как только возможно, я упаковываю личные вещи, запихивая их в спортивную сумку. Сборы занимают больше времени, чем хотелось, потому что я так трясусь, что все валится из рук. Стараюсь не брать ничего, что может принадлежать ему, даже зубную пасту, просто на всякий случай.

IPhone, кредитную карту, что дал Джордан кладу на кухонную стойку. Беру две тысячи долларов, которые я должна была отдать Томми, до того, как он решил украсть десять тысяч и оставляю рядом с кредиткой. Это в некоторой степени покрывает украденные деньги.

После этого, я говорю до свидания месту, которое являлось моим домом на протяжении трех месяцев. Это жилище, связанно с таким большим количеством воспоминаний. Здесь я впервые влюбилась. Здесь узнала, что однажды хочу завести своих детей. Это тот самый дом, где, как я думала, нашла единственную, настоящую родственную душу… созданную для меня.

До Статен Айленда беру Убер. Не могу себе его позволить, но сейчас глухая ночь, а я не собираюсь рисковать тем, что какой-нибудь наркоман столкнет меня под приближающийся поезд. С недавних пор такое происходит все больше и больше. К тому моменту, как я открываю свой дверной замок уже пять утра, рассвет наступает как раз вовремя, чтобы увидеть начало моей новой жизни — той в которой я была любима подошла к концу.

Бросив все у двери, я тащусь наверх. Уставшая. Безучастная. Отчаявшаяся. Все те ужасные чувства, которые ты испытываешь, когда теряешь кого-то, кого любишь, обрушились на меня с такой силой, что я трудом поднимаюсь по лестнице.

Неважно, что я сама нанесла себе эту рану, потому что результат остается неизменным. Джордан один из самых упрямых людей, что я знаю. Он больше никогда мне не поверит. А без доверия у нас нет будущего. Несколько часов назад, у меня был самый интенсивный сексуальный опыт, а теперь я снова одна. Не просто одинока, но и с разбитым сердцем.

После того как я прячусь под одеялом, плотина наконец прорывается и слезы, которые я сдерживала вырываются наружу. Плачу так сильно, что едва могу дышать. Я рыдаю по себе. По Томми, потому что он ступил на скользкую дорожку, которая приведет его только в одно место: тюрьму. Там его жизнь станет только хуже. Плачу по Джордану, красивому, сложному, чуткому мужчине, чьи чувства иногда настолько глубоки, что он не может увидеть правду у себя под носом.

Никто из нас от этого не выиграет. Только потерпит поражение.

— Ри? — мама заползает на кровать и обнимает меня со спины.

— Ничего не говори. — Если она произнесет хоть одно слово…

— Нет, нет. Прости. Не сдерживайся. — Она обнимает до тех пор, пока я не обессилеваю. Пока не высыхают все слезы.

***

— Кудряшка Сью! — Так меня прозвал Дом. Ему нравился этот фильм. Он зовет меня так с тех пор, как поймал за магазинной кражей много лет назад.

Выключив шлифовальную машину, Дом снимает очки и бросает их на верстак. Пять лет назад, выйдя на пенсию, он превратил гараж в деревообрабатывающую мастерскую. Я уже много лет не видела его без следов от рабочих очков на его пухлом лице. Дом любит работу по дереву так же сильно, как и я, и мы, столяры, воспринимаем эти отметки как почетный знак.

— Дом, ты знаешь, я ненавижу это имя. — Крепко обнимаю его и целую в полную щеку. Похоже, что его талия увеличилась, потому что, несмотря на то, что мы одного роста, я едва могу обхватить его округлившиеся плечи.

— Рад тебя видеть, дитя. Как поживаешь?

— Не очень. Хорошая работа. — Я указываю на набор стульев для столовой. Провожу руками по дереву — вспоминаю как отчаянно скучаю по работе.

— Французский антиквариат. Столько дел, что не знаю с чего начать. Нужна работа?

Он шутит. Дом все еще думает, что у меня есть бизнес. Он совсем не в курсе о нанесенном моей жизни ущербе. Она уничтожена двумя мужчинами, которые утверждали, что любят меня, не меньше.

— Может и нужна.

Его улыбка исчезает. Мужчина, который мне почти как отец хмурится.

— Серьезно?

— Ага.

Это не профессионально… приходит в голову. Мозг работает против меня. Он не оставляет в покое, постоянно напоминая, что человек, которого я люблю, верит, что я воровка. Сама мысль, что он думает, что я способна украсть у него, убивает.

После того как прошел первый приступ боли, на его месте вспыхнул гнев. Все что я хотела от него это немного доверия. Мне нужно было время, что вернуть его деньги, чтобы решить, что делать с Томми, но он не дал такой возможности. Он требует доверия, тогда как сам не может ответить тем же.

— Поделись со мной. Чем я могу помочь?

Я откладывала это какое-то время, но пора признаться о Томми и Иване. Если кто и может помочь, так это Дом.

Слезы застилают глаза. Я люблю этого мужчину. Не знаю, где бы я оказалась, без семьи Вегас.

— Дело в Томми, он влип в неприятности с Иваном ДелоРуссо.

— С этим русским болваном? — растерянно переспрашивает он.

— Букмекер.

— Да, мы так звали его в участке. До того, как он занялся азартными играми. Мы арестовывали его раз шесть за угон автомобилей. Он работал как с русскими, так и с итальянскими мафиями. Как в этом замешан Томми?

— Он проиграл деньги за покерным столом. Я выплатила долг…

— Малышка, почему ты не пришла раньше? Если Иван знает, что может давить на тебя, он не остановится. Они не убивают ради мяса, курицу, несущую им золотые яйца. Вот как действуют эти ребята. Они постараются вытянуть из Томми еще больше. Уверяю тебя.

Ноги дрожат, я сажусь на один из стульев.

— Думаю это уже происходит. Томми приходил на днях, говорил о том, что хочет убежать из города. Упоминал, что они преследуют его… Не знаю, что делать. Боюсь, что они могут причинить ему вред.

Дом одаривает меня взглядом, который говорит даже не продолжай. Знаю, Томми не ребенок, но для того, чтобы я смогла жить в мире с собой, мне нужно перепробовать все варианты.

— Что посеешь, то и пожнешь. Иван вспыльчив. Неизвестно что он предпримет, поэтому тебе нужно держаться в стороне. Какое-то время не встречайся с Томми. И не пускай его к себе.

Доминик делает паузу и выражение его лица смягчается.

— Помни, чему я тебя учил. Приспособься либо умри, милая. Если ты пойдешь ко дну вместе с кораблем, это не спасет никого на нем. Не позволяй Томми утянуть себя вместе с ним.

Я нутром чувствовала это еще в тот вечер, когда он пришел ко мне в конце моей смены. И разве не произошло именно это? Защищая Томми, я потеряла Джордана и в результате навредила всем нам. Сейчас Томми не в большей безопасности, чем три месяца назад.

Встав, я подхожу к Дому и крепко его обнимаю.

— Возможно позже, я приму твое предложение о работе. Я практически заложила свой бизнес, чтобы заплатить Ивану.

По сути, это правда. Приостановив свое дело, в итоге я получила тот же результат. Нет больше никакого бизнеса. Нет больше никаких зданий. Я начинаю с нуля.

— О, Райли… — Дом выглядит таким расстроенным, что я почти жалею о том, что рассказала ему.

— Держи меня в курсе.

— Хорошо.

***

— Придурок.

У Вероники развился нервный тик. Каждые десять минут или около того, она выкрикивает ругательства. И они всегда направлены на одного человека.

— Просто сделай это, — умоляю я. Дабы не выглядеть и не чувствовать себя как овсянка, оставленная под дождем, я заставляю ее сделать мне макияж и прическу.

— Мудак.

— Тайм-аут. — Она прекращает заплетать мои волосы, и я встаю с дивана. На кухне, из холодильника я достаю Доктор Пеппер.

— Не трать время впустую. Он никогда не узнает, как сильно ты его ненавидишь.

— Узнает, если я по почте отправлю ему свиную голову.

Я чуть не выплюнула содовую.

— Уверена, что это преступление. Надо проверить.

— Я и на тебя все еще зла. Тебе следовало рассказать о парне. Я бы помогла.

— Поэтому я и не сказала. Тогда мы бы разорились вдвоем, ничего не получив взамен.

— Неа, я бы прикончила его. Тогда мы бы обе были в порядке.

Прошло почти три недели как я видела Джордана. Или слышала. Все мои надежды на то, что он придет в себя, исчезли. Даже нет сил чтобы злиться.

Самое сложное пережить первую волну неприятия, но в конце концов предрасположенность человеческого сердца к выживанию берет верх, чувство собственного достоинства говорит тебе, что жизнь должна продолжаться. К тому же, есть проблемы похуже разбитого сердца. Нужно выставить на продажу свою недвижимость или рискнуть и ждать пока ее не конфискуют.

Подсветка на телефоне Вероники загорается. Номер не знакомый, поэтому она направляет звонок на голосовую почту.

— Посмотрю кто это. Я уже три раза пыталась заблокировать Брэндона.

Сразу же понимаю, что-то не так, потому что пока Вероника слушает сообщение, она бледнеет, черты ее лица застывают.

— Что такое? — спрашиваю я, удары сердца отдаются в горле.

— Томми. Они не смогли найти тебя, поэтому позвонили твоей маме, а она дала им этот номер.

— Что случилось? — У меня сердце почти остановилось.

— Машина сбила его и скрылась. Кто-то его переехал. Он в больнице.

***

Джордан

Как только я открываю дверь, мама осматривает меня с головы до ног.

— Почему ты так одет?

Не уверенный в том, что она имеет в виду, я смотрю вниз на шорты и футболку.

— Я только что закончил тренировку, — отвечаю ей резко, вытирая лицо полотенцем, обернутым вокруг шеи. Резко, потому что мне не нравится, что прямо сейчас приходится отвечать на какие-либо вопросы. — Вопрос получше: что ты тут делаешь? — Шагаю в сторону, и она входит в квартиру.

Верный своему слову, я изменил все коды доступа. Больше никаких неожиданных семейных визитов. Единственный код, оставшийся нетронутым — Райли…не знаю, что остановило меня, его стоило поменять одним из первых, но я не смог.

Райли…

Каждый день я просыпаюсь обозленным. Ищу ее, ожидая, что она лежит рядом со мной, и каждый день вспоминаю о том, что произошло. Снова разочаровываясь. За всю свою жизнь я любил двух женщин и оба раза был предан. Обманут каждой.

С другой стороны, все еще трудно поверить, что девушка, которая не стала покупать за мой счет купальник, украла десять тысяч долларов, деньги, которые лежали нетронутыми в том ящике несколько месяцев.

Он все еще заполнен стикерами. Когда она брала наличку, чтобы оплатить за продукты или еду на вынос, она оставляла чек. Чек…что-то не так. Брать деньги не в ее характере, я всегда так думал. Но тогда зачем врать? Почему бы не выложить правду? Почему не сказать зачем она их взяла, если только это не что-то незаконное или что-то, что я бы не одобрил?

Лейни соврала, чтобы избавить меня от страданий и усугубила и без того плохую ситуацию. Райли соврала по непонятным причинам и даже если она не врала, она виновата в замалчивании правды.

Тогда почему я чувствую, что именно я тот, кто не прав? Почему ощущаю себя никчемным куском дерьма? Почему мне снятся кошмары с ее заплаканным лицом, и я просыпаюсь весь в поту каждую ночь?

Я ношу на себе это давящее чувство вины на протяжении трех недель и спасения не предвидится. Я не могу спать, работать, жить.

И хуже всего, я скучаю по ней. Тоска по ней раздавила меня. Такое чувство, будто мне отрезали одну из конечностей. И я живу в состоянии почти парализующего страха, что что-то не так. Что-то неправильно, и я вовремя не окажусь рядом чтобы спасти ее… или себя.