Заноза для мажора

Волкова

— Не дрейфь, — успокаивает меня Волков, на всякий случай придвигаясь поближе. Будто собирается ловить в случае побега. — Мама просто хотела с тобой познакомиться.

Познакомиться она со мной захотела. Зашибись.

— С какой радости?

— Ну… Может потому что я ей о тебе рассказывал. Так… слегонца.

Час от часу не легче. Они обо мне еще и говорили.

— Бронежилет захватил?

— Зачем?

— Пули ловить. Мне дырки в теле не пойдут.

— Да брось. Все не так плохо. Просто будь собой.

Будь собой, ха. Всем отлично известно, какая репутация ходит вокруг моей персоны. Тем более что я самолично ее себе взращивала назло маман, так что отлично представляю, какого мнения обо мне его предки.

— Чтобы меня еще сильнее возненавидели? — этот вариант единственный, что сразу приходит на ум.

— Нет. Чтобы узнали, какая ты на самом деле. Когда не прячешься за маской стервы.

Очаровательно.

— А тебе откуда знать, какой я могу быть?

— Я видел, — ладонь чувствует теплые прикосновения. Вздрагиваю, но не отстраняюсь, позволяя нашим пальцам переплестись. Встречаюсь с Денисом взглядом и… и на физическом уровне слышу как где-то в глубине дает трещины внешне надежная, но на деле хлипкая, едва ли не перемотанная скотчем, оборона. Ну вот зачем он так смотрит? Все карты путает. — Пусть короткие мгновения, но мне достаточно. И им будет достаточно. Идем. Не бойся.

— Да кто боится-то? Это ты бойся, — огрызаюсь, правда без особой уверенности. Потому что мне реально че-то как-то не по себе. Однако все же позволяю себя увлечь к дальнему круглому столику, удачно расположившемуся так, что панорама Питерских крыш открывается сразу с двух сторон.

Ой. Ладно. С богом.

— А вот и мы, — бодренько приветствует Волков родителей, которые заметили нас едва ли не с первой секунды, но тактично сделали вид, что видеть не видели нашего нелепого топтания на входе. — Привет, ма.

— Привет, дорогой. Почему горло открыто? Ты погоду видел? Опять с бронхитом слечь хочешь? — строго грозит ему элегантная дама с короткой стрижкой и нитью жемчуга на шее, привстающая с места, чтобы поцеловать сына в щеку.

— Так я же в машине, — пристыжено оправдывается Волков. — И в куртке.

— Знаю я твои куртки. Вечно нараспашку. Я для кого шарф привезла из Европы?

— Это тот, что в жуткую сине-белую размазню?

— Нормальный там орнамент. Точно лучше твоего лающего кашля и стенаний под температуру в тридцать семь.

— Понял-понял. Сегодня же вечером надену и до следующего августа не сниму, — обещает тот, торопливо прикрывая лавочку заботливых нотаций и переключаясь на отца.

Мужчина в строгом костюме, не боящийся показать седину, красиво легшую на темные волосы тонкими серебристыми прядями, не только встает, протягивая ладонь, но и как бы приобнимает Дениса. Ну типа как это положено у мужчин, с легким похлопыванием по спине.

Наблюдаю за всем, откровенно говоря, приофигев. Просто… Для меня подобные сюсюканья за гранью фантастики. Чтоб папаня хоть раз обнял меня? В лобик чмокнул? Похвалил? Пфф. Такой роскоши не было даже в детстве. В девяносто процентах из ста все ограничивалось раздраженным рычанием в духе: «ты почему до сих пор не спишь? А ну марш в постель».

А я что? А я делала как велели: грустно плелась обратно в свою комнату, нашпигованную дорогущими игрушками, забиралась под одеяло и искала утешения в объятиях любимой коллекционной куклы, сделанной на заказ под мини-копию меня. Лучшие игрушки, гора брендовой одежды, дом для Барби высотой с человеческий рост — у меня было все. Кроме сказки на ночь и ласковых родительских объятий.

Их заменяли многочисленные нянечки, которые надолго никогда не задерживались. Лишь повзрослев до меня дошло: почему. Да потому что все няни, присылаемые агентством, были как на подбор молоденькими хорошенькими студентами…. на которых глава семейства заглядывался уже тогда. Наверное, и сам их выбирал. Маман же серчала и выгоняла вертихвосток взашей, лепя им на прощание самые негативные рекомендации.

Дольше всех у нас проработала толстая тетка в возрасте с трудно выговариваемым армянским именем. Сносная, но сварливая. Ругалась на своем языке будто проклинала. Мне все же были милее юные девочки с неиспорченным характером. С ними поиграть хоть было можно. В общем, грустно все это. Чем не подтверждение присказки: не в деньгах счастье? Я уже тогда поняла, что счастье — это когда ты не лишняя на празднике жизни.

— Кристина, ну хоть вы проследите за ним. Он же как малое дите, — сетует мать Дениса, не желающая так легко принимать поражение и, за неимением возможности и дальше тюкать по темечку своей деточке, выбирающая меня новой целью для пламенной тирады.

— Ма, с ней можно и на ты, — хихикает Волков. — Она ж не твои засахарившиеся подружки, с которыми ты режешься в бридж.

— Это правила хорошего тона, — с укором зыркают на него. — Уроки по которому ты благополучно прогуливал.

— Неправда. У меня было официальное освобождение.

— По причине врожденной лени? — усмехается отец, жестом приглашая всех занять свои места.

— И это тоже, — прогуливал-не прогуливал, но стул мне Денис продвинуть додумывается. После чего с громким ухом и скрипом ножек плюхается на соседнее место, подзывая официанта. — Итак, полагаю представлять вас между собой излишне, — сидит как на лавочке у подъезда: небрежно откинувшись на стул и растопырив ноги шире плеч. Мда, истинный джентльмен. — Но на всякий случай: Кристина — это Любовь Алексеевна. Любовь Алексеевна — Кристина. Кристина — Александр Петрович и наоборот. Ну и я, естественно, — гордо тыкает он себя в грудь, зафиналивая.

— Тебе в клоунское надо было поступать, дорогой. А не в спортивный, — лишь качает головой Любовь Алексеева.

— Его бы туда не взяли. Там нужна дисциплина, а он бы все занятия срывал, — не удерживаюсь я.

— Тоже верно, — соглашается та. — Хотя задатки были.

— Ну нет, — бунтует сына. — Не надо только вспоминать как я растормошил твою косметичку.

— И ходил разрисованный по улице, — подтверждая, кивают мне.

— В свое оправдание замечу, что я тогда просто перечитал комиксов про Бэтмена.

— И хотел быть похожим на Джокера? — каверзно уточняю я.

— Что сказать, — разводит руками Волков. — Я всегда тянулся к плохишам.

— Неправда, — не соглашается его мама. — Ты был очень положительным мальчиком. Только упертым. Все делал наперекор. Даже если себе во вред.

— С годами ничего не меняется, — иронично булькаю в бокал с водой, как раз поднесенный к губам.

— Совершенно согласен, — кивает Александр Петрович. — Даже в университет свой поступил вопреки моим наставлениям.

— Да потому что не хотел я идти на твой экономический, — устало отмахивается Денис. Явно тема не в первый раз поднимается. — Он мне как кость в горле.

— Зато престижно. А что напишут в твоем дипломе? Бегал с мячиком?

— Давайте хотя бы не сейчас, — тормозит их Любовь Алексеевна. — Не ссорьтесь, мальчики.

— Никто не ссорится, — ___ место Форбс спокоен, но категоричен. — Я всего лишь хочу достойное будущее для сына.

— Многие и в футболе достигают немалых успехов, — встает на защиту сынули родительница. — Если ему нравится это, почему нет? Пусть занимается тем, что приносит удовольствие.

— Да пусть занимается. Ради бога. Лишь бы потом не пожалел, — к нам подходит официант и Алексендр Петрович прерывается на то, чтобы сделать заказ.

Я, честно говоря, даже меню еще не успела открыть, поэтому слегка теряюсь когда доходит очередь до меня, но Денис решает проблему, выбирая за нас обоих. Тальолини с черным трюфелем. Ну, ок. Одобряю.

— А вы, дорогая, на кого учитесь? — возвращая винную карту официанту и дождавшись когда он уйдет, спрашивает меня Любовь Алексеевна.

Приехали. Начинается вежливый допрос. Прощупывают почву?

— На лингвиста.

— О. И куда хотели бы пойти дальше в этом направлении?

— Была задумка пробиться поближе к посольству, но пока это под вопросом, — папаня бы легко смог подключить связи и выкроить мне там уютное местечко, но с учетом недавних событий я уже сильно сомневаюсь, что обращусь к нему с такой просьбой. А значит, придется придумывать запасной план.

— Между прочим, поступила сама и учится на бюджетке, — замечает Волков. — Кстати, хорошо же учишься, да?

Это он что, хвастается мной как на смотринах? Пытается выставить в лучшем свете? Я что, породистый скакун?

— Нормально. На золотую медаль не претендую, но и зачетку показать не стыдно. В отличие от некоторых, — уж я-то знаю, что у него стоит в ведомостях. Сплошные «удо» по всем предметам, где не задействована физнагрузка.

— Это есть такое, да, — а Денис и не шибко парится, смотрю. И правда, с чего ему переживать, если после выпуска его скорее всего позовут в Питерский футбольный клуб. На коммерческой основе.

— Вы давно знакомы? — заинтересовывается Любовь Алексеевна.

— С поступления, — откликается сын.

— Но встречаться начали лишь сейчас? И насколько все серьезно?

О. А вот и неловкие вопросики подъехали. Я их прям больше остальных ждала.