Платье для смерти
- Автор: Кристин ДеМайо-Райс
- Жанр: Современные любовные романы / Любительские переводы
Читать книгу "Платье для смерти"
Он посмотрел на её руку, зажатую в своей.
− Ты отдаешь мне все, но лжешь ты плохо, и они узнают. Не думаю, что ты понимаешь, как все это будет.
− Позволь мне тогда, побыть в неведенье, но счастливой. Пожалуйста.
Он положил руки ей на щеки.
− Я тоже счастлив, я могу попробовать, но твое незнанье долго не продлится.
***
Джереми пробегал, по меньшей мере, восемь километров каждый день. Когда она была его раскройщиком, и они встречались в семь тридцать каждое утро на кофе, он просыпался в пять тридцать, чтобы сделать все физиопроцедуры и выпить все лекарства, пробежать, принять душ, купить кофе и сидя с ней рассказывать о бизнесе, как о плохо ведущем себя общем друге.
Как только они стали встречаться, и его лофт стал местом их вечерних свиданий, распорядок дня поменялся. Он вставал раньше ее, делал физиопроцедуры, чтобы очистить дыхательные пути. И хотя Джереми пытался защитить ее от этого, звуки, исходящие из второй ванной, были тревожными, громкими и гортанными. Если это был обычный рабочий день, Лора уходила, пока он бегал, и встречала его в офисе. Если они решали взять выходной или пойти на работу попозже, она слонялась без дела по лофту и ждала его, готовя завтрак, листая книгу или дремала. Сидеть долго без дела Лора не умела, поэтому иногда она отвечала на электронные письма или проводила телефонную конференцию с их людьми в Гонконге. И, хотя она официально не работала над импортными вещами Джереми, «Портняжки» расширялись, и ей нужно было изучить и эту сторону бизнеса.
На утро после того, как обнаружилась подмена шафранового платья Брунико с застегивающейся клёпкой на манжете, Лора, одетая только в рубашку, растянулась на ковре, делая зарисовки для «Портняжного Сэнвича». Джереми вошел, кашляя и весь в поту. Под мышкой у него были зажаты газеты, из настоящей бумаги из настоящей целлюлозы. Пока все остальные проверяли новости в Интернете, Джереми все еще читал бумажные газеты.
Он много кашлял после пробежек.
− Ты меня убьешь, − сказал он между хрипами. — Ты же знаешь, что происходит, когда ты не надеваешь одежду.
− Мне холодно, − пробормотала она, хотя это было совсем не так. Система вентиляции поддерживала температуру на уровне двадцати пяти градусов независимо от времени года. То, что действительно раздражало ее, были изогнутые фигуры в ее альбоме. Она не умела рисовать. Могла драпировать и шить, но не дружила с карандашом и бумагой. Лора сунула под себя листы с фигурками в одежде, которая совсем не отражали того, что она хотела сделать, с маленькими зарисовками лекал для ее лучшего понимания. Руби, однако, была похожа на большинство людей, и не могла понять из мини — лекала, как и что должно выглядеть. И Руби была той, кому она должна была донести свои идеи.
− Мне нужно идти. − Джереми указал на заднюю ванную комнату, где делал процедуры, и ткнул в нее пальцем. − Оставайся здесь, − его обычно предостережение, которое он говорил дважды день, чтобы она не услышала его звуков.
− Когда — нибудь твое тщеславие убьет тебя, − сказала она, но он уже был в ванной, за закрытой и запертой дверью.
Лора притянула открытую газету ближе. На третьей странице была изображена Филомена Брунико, живая, здоровая, в шафрановом платье, изображенная с детальной точностью, какой она была при жизни. Заголовок гласил: «Украдено». В углу были размещены фото Джереми и Барри, слишком взволнованные, чтобы красоваться на страницах газет.
Джереми вернулся из ванной двадцать минут спустя, приняв душ, побрившись, почистив зубы, облегченно дыша и выглядя как Бог в джинсах и футболке.
Она потянула ему газету.
− О, смотри. По данным «New York Post», вы виноваты в том, что не провели перекрестную проверку на подлинность.
− Бернард Нестор получит взбучку. Страховые компании угрожают не иметь с нами дело на следующих проектах.
− Ты должен прочесть «Times». − Она протянула ему газету, показывая, то, что прятала под собой.
Он указал попытки сделать наброски.
− Что это за фигня?
− Оставь. Ты же знаешь, я не умею рисовать. − Она бросила карандаш и перекатилась на спину. − Иди сюда.
Но он ее не послушал, что было крайне неожиданно. Вместо этого он пошел в свой маленький кабинет.
Она услышала, как он роется в сумке, и села:
− Что ты делаешь?
Он вышел с охапкой журналов и бросил их на пол перед ней.
Она посмотрела на обложки.
— Это кажется из девяностых.
Он бросил кучу маркеров для рисования на ковер и лег рядом с ней.
− Ладно. Вот что ты делаешь. Находишь позу, которая показывает части тела, которые тебе надо отобразить. − Он посмотрел на ее альбом и ткнул на одну из ее мини — выкроек. − Здесь тебе нужно изобразить пройму, так что… − Джереми нашел фотографию модели с поднятой рукой в прозрачном просторном платье, слишком безвкусном и устаревшем. Зубами открыл маркер, приложил лист бумаги к странице журнала и начал ловко обводить линии тела, игнорируя старое платье. Он говорил, держа в левом углу рта колпачок словно зубочистку. — Твоя проблема, что ты пытаешься нарисовать все тело, но для этого у тебя нет навыка. А все твои проблемы в том, что ты неправильно выбираешь позу. Тебе просто нужно взять готовое тело, и визуально наложить на него рисунок.
− Это прекрасно, − сказала она, пока он делал последние штрихи. Он мог рисовать что угодно. − Дай мне попробовать.
Она нашла позу и образец, который бы ей соответствовал. Джереми наблюдал, как она рисует длинную юбку с тюрнюром и небольшую жилетку на журнальной фотографии женщины в джинсах и безрукавке, добавляя темные оттенки и преувеличивая тюрнюр.
− Получается, но не так хорошо, как у тебя, − сказала она.
− Ваша коллекция прекрасна. − Он сграбастал ее в объятия. — Я редко тебе это говорю. «Портняжки» − это та линия, которой я хотел бы заниматься.
Она не знала, что сказать. Творчески Джереми держал себя так далеко от «Портняжного Сэндвича», что она понятия не имела, как он к этому относится.
− Спасибо.
− Пожалуйста. − Он расстегнул ее рубашку. — А сейчас. В Китае понедельник. Поэтому я запланировал телефонную конференцию с Уолтером по новой упаковке лейбла. Но это через час. Ты в деле?
− Конечно.
− Но, во — первых, эта рубашка совсем не та.
− Я тоже ненавижу то, что на тебе надето, − сказала она, потянувшись к нему. − Но Руби сказала мне, что я не должна говорить это после или во время…
− Ты любишь меня.
Лора почувствовала себя обманутой, как будто ту возможность рискнуть и сказать это самой, у нее украли, без какого — либо давления на взаимность с его стороны.
− Нет, ты любишь меня.
− И я доверяю тебе, на это ушло больше времени.
− Сколько?
− Когда мы виделись в больничной палате на следующий день после того, как тебя избили. Когда ты искала убийцу Грейси. И я тебе рассказал.
— О муковисцидозе?
— Да. Ты была единственным человеком, которому я рассказал об этом за последние годы, и я сделал это импульсивно. Когда ты ушла, у меня случился приступ паники. Я не мог дышать. Я думал, что им придется интубировать меня. − Джереми улыбнулся, как будто это была самая глупая ситуация, в которую он когда — либо попадал. − И несколько месяцев я думал: «Как она не собирается говорить Руби?» Я ждал, когда все раскроется. Но этого не происходило. Я подумала, что, может быть, Руби крепче, чем я думал. И репортер. Он пугал меня. Я хотел себя убить за то, что рассказал тебе. А однажды ночью я был в салоне и услышал хихиканье Руби и Томасины за этой нелепой перегородкой. И, думаю, закашлял, потому что Руби внезапно закричала: «Джереми, сходи к врачу, пожалуйста?! Бронхит лечат уже миллиард лет». И тогда я понял, ты ей не рассказала.
− Конечно, нет. Как ты мог подумать, что я расскажу твой секрет?
− Ну, теперь я знаю. Рассказать тебе, что у меня муковисцидоз, было похоже на прыжок со скалы. Поэтому, когда я узнал, что ты рассталась с журналистом, понял, что должен быть с тобой. Найти способ, чтобы получить все.
− Каждый раз, когда ты упоминаешь об этом, ты напоминаешь мне, какой ты отвратительный.
− Мне тоже так кажется. — С улыбкой сказал Джереми, как будто говоря, что он таков и надо или любить его каким он есть, или оставить.
Глава 3
Лора работала над апрельскими поставками для «Портняжек» как машина: удлиняла, меняла и вела переговоры с Руби, сосредоточившись исключительно на своей работе. Ей нужно было все закончить до отъезда сестры, и все мысли превратились в сверхскоростной пассажирский экспресс, преодолевающий последние мили до конечной станции.
− Это последний, − сказала Хайди, собирая свои документы и набор образцов. Настоящее имя Хайди было каким — то непроизносимым румынским словом, звучавшим примерно, как «Хайди», но только, если бы его пытался произнести трехлетний ребенок с полным ртом овсянки.
Три месяца назад Рольф Вент приковал трех девушек к котлу в подвале «Вашингтон — Хайтс», собираясь превратить их в высококлассных проституток. Он привез их в страну, используя предыдущего инвестора «Портняжек», как прикрытие, который также вложил деньги в Фонд Томазины для молодых восточноевропейских девушек. В результате Рольф поставил их перед нелегким выбором: в газетах говорилось, что они работали на Лору, и если она бы стала это отрицать, то их бы депортировали. Поэтому Лора их наняла. Хайди немного разбиралась в выкройках и шитье, чему она научилась у бабушки. Опыта у нее почти не было, но она была хорошо воспитана, владела английским и впитывала информацию, как губка. Таким образом, она стала техническим дизайнером по импорту продукции «Saint JJ» и «Портняжек». Трейси легко находила общий язык с людьми, потому её удалось пристроить на свободную вакансию в отдел по работе с кадрами, а Джулия умела рисовать, поэтому оказалась в отделе дизайна.
− Спасибо, Келли, − сказала Лора. Затем повернувшись к Хейди. − Апрельские поставки пойдут первыми, чтобы Джереми и Руби могли посмотреть для них что — нибудь в Гонконге.
Хайди кивнула и ушла, набросившись на работу, как кошка на птицу. Лоре такое отношение нравилось больше, чем любая реальная задача, которую выполняла Хайди. Лора спросила Руби:
− Тебе еще что — нибудь от меня требуется?
− Нет. − Руби не отрывала взгляда от лака на ногтях.
− Выглядишь грустно.
Руби никак не могла прийти в себя после смерти Томазины, ведь они были любовниками полгода назад. Лаура не знала об этом, пока не умерла Томазина, но как только она поняла это, она стала внимательней и заботливей к сестре.
− Немного, − сказала Руби. — но с каждым днем все меньше и меньше.
− Ты в порядке, чтобы ехать в Китай?
− В порядке. Это просто Гонконг. Легче легкого. И Джереми почти сразу после этого отправляется на материк, поэтому он не будет стоять над душой.
Мысль о Руби и Джереми в одном самолете, отеле или стране мало беспокоила Лору. Друг друга они не интересовали. Руби, со своей стороны, была в восторге от того, что у Лоры появился парень, и как только узнала об этом, предельно ясно дала понять, что уводить Джереми, как прошлых парней Лоры, она не намерена.