Властитель темных небес

Глава 16

Вечером, закрывшись в гостевой ванной, Ксавье почесал щеку, поморщившись от вчерашней щетины. По крайней мере, Эбби не предложила его побрить.

Решительная маленькая саба. Если бы на первом этаже не было бы гостевой спальни, она настояла бы на том, чтобы помочь ему подняться по лестнице, и наверняка была бы раздавлена его бесполезным телом, пытаясь спасти его.

Возможно, ему стоит установить лифт. Вероятность несчастных случаев невозможно предугадать.

С разочаровывающей медлительностью он привел себя в порядок, а затем с помощью ноги и здоровой руки с трудом вкатил себя в спальню. Когда он опустил лодыжку, она превратилась в болезненный пульсирующий шар.

Он перебрался на кровать, радуясь, что в плече боль утихла до притупленных ощущений. С кряхтением он снял перевязь и рубашку.

— Вау, — с подносом в руках Эбби стояла в дверях и смотрела на него. — Ты выглядишь так, будто кто-то отлупил тебя дубинкой.

Он опустил взгляд. Царапины покрывали весь его торс. Рваный порез от чего-то острого пересекал всю верхнюю часть его грудной клетки. А синяки расползались темными гематомами по его смуглой коже.

— Лучше уж я, чем ты. С твоей нежной кожей ты была бы похожа на лоскутное одеяло.

Ее гортанный смех отозвался внутри него настоящим удовольствием. Попросив своих жильцов посидеть с щенками еще одну ночь, она была серьезной во время ужина.

— Вот ибупрофен, — она поставила поднос и протянула ему пару таблеток и стакан воды. Пока он пил, она очистила его царапины и очень осторожно обработала каждую мазью с антибиотиком.

— Я не хрустальный.

— А я не хочу, чтобы тебе было больно, — ее голос звучал мягко, но с решимостью, которая потрясла его. — Встань, я сниму с тебя штаны.

Он часто приказывал рабам раздеть его, но, когда он действительно нуждался в помощи, в этом не было никакого удовольствия. Стиснув челюсти, чтобы не зарычать, он поднялся, балансируя на одной ноге, и спустил джинсы. После того как сел на место, она опустилась перед ним на колени, чтобы стянуть их.

Еще кое-что новенькое в его нынешнем состоянии. Обычно, если перед ним на коленях стояла женщина, у него было припасено для нее что-нибудь получше.

— Ложись, — приказала она. Ее серьезный тон поднял ему настроение. Когда он подчинился, она аккуратно накрыла его простыней, прежде чем подложить ему под ногу подушку.

— Тебе нравится командовать мной? — спросил он.

Она рассмеялась.

— Так как?

Ее рука остановилась на его голени, словно птица, готовая взлететь при малейшем движении.

— Я… — ее восхитительный разум включился и загудел.

— Продолжай.

— Не совсем. Мне просто нравится видеть тебя в комфорте.

— Зная, что это все благодаря тебе? — Когда она рассеянно принялась вычерчивать круги по его коже, он понял, что его тело не полностью охвачено болью.

— Звучит довольно пафосно, не правда ли?

Нет, это было похоже на то сияние, которое получает сабмиссив, помогая другим. Когда он увидел, насколько она была довольна кормлением щенков, он должен был распознать в ней эту черту. Ксавье нахмурился. Поведение ее отца, должно быть, травмировало ребенка, который хотел просто доставить удовольствие.

— Тебе нравится помогать.

— Конечно. Разве не у всех так?

— Не совсем. Подумай о моменте после оргазма. Ты ближе к своему партнеру, все в мире кажется правильным.

Ее щеки порозовели.

— И?

— Некоторые сабмиссивы чувствуют то же самое, когда удовлетворяют потребности других, — он наклонился, чтобы взять ее за руку. — Это то, что ты сейчас чувствуешь?

— Эм. Предположительно. Я никогда раньше не придавала этому значение, но да.

Удовлетворение у сабмиссива возрастало, когда она служила своему Хозяину. Только он не был, вернее, не должен был быть. Не хотел быть им. Не лги себе, Ледюк.

Если он отпустит ее сейчас, она исчезнет из его жизни навсегда. Он думал, что это будет лучшим выбором для них обоих. Теперь же он начинал сомневаться.

— Твои отношения с Натаном закончились, верно?

— О, определенно, — возможно, поняв, что подразумевал его вопрос, она попыталась отдернуть руку.

— Кудряшка, ты упрямо вмешивалась в мою жизнь, даже когда я был зол. Что происходит теперь, когда я не сержусь?

— Я… не знаю, — глаза серого цвета городского тумана встретились с его глазами. — Я не хочу новых отношений. По крайне мере, долгосрочных и серьезных.

Он понял ее. Должно пройти время, прежде чем чувство того, что тебя предали, уменьшится. Для них обоих. И все же…

— Во время шахматной партии мы пришли к соглашению.

— Это было раньше.

До катастрофы. Она хотела быть с ним. Но она плохо его знала, и ей было больно. Насколько храброй была маленькая профессорша?

— Кроме того, через день или около того ты больше не будешь нуждаться во мне, — подытожила она.

Он внимательно следил за ее лицом.

— Ты веришь в то, что я хочу, чтобы ты была здесь только по причине моей травмы. — Натан действительно подорвал ее уверенность в себе.

— Ну… да, — ее взгляд был прямым и честным.

Он был рад, что не ошибся в ее честности. Хотя, чтобы сохранить спокойствие, она скрывала темы, которыми должна была делиться. Но они будут работать над этой проблемой.

— Ложись сюда, — он похлопал себя по груди. Выражение лица Эбби стало настороженным, когда она отметила его переход от дружелюбия к доминированию. Но она желала этой его стороны, даже если не осознавала в полной мере.

— Это вредно для твоей лодыжки.

Его хмурый взгляд пресек ее дальнейшие протесты. Нога Ксавье была отведена в сторону, а лодыжка надежно зафиксирована на подушке. Поэтому он взял ее за руку и потянул на себя. Когда она поддалась и прижалась к нему, оказавшись между его ногами, он обхватил ее своей здоровой рукой.

Да, он хотел, чтобы она осталась.

— Давай обсудим это, — он потерся подбородком о ее шелковистые волосы. Она была такой же ласковой, как и ее щенки. — Можешь поведать, почему ты думаешь, что я не хочу от тебя ничего большего, чем подчинение?

— Разве дискуссии не должны быть двусторонними?

— Должны, — он усмехнулся. Умные женщины были удивительно сексуальны. Он положил ладонь на изгиб между ее плечом и шеей, сместив большой палец на сонную артерию. Слишком быстро. — Я позволю тебе начать, чтобы иметь возможность ответить на твои вопросы.

В ее голосе прозвучало отчаяние и легкое беспокойство. Она молчала в течение минуты.

— Во-первых, я тебе не очень нравлюсь после того, как ты узнал о моих исследованиях. Во-вторых, ты был зол из-за Натана. Ты думал, что я тебе солгала. В-третьих, я слышала, что женщины, которых ты приводишь сюда, — безупречно обученные рабыни. В-четвертых, я недостаточно гламурна и великолепна для тебя. В-пятых, мы совсем не похожи. Я из среднего класса. И ботаник.

Эта женщина была восхитительна. Он держал свой подбородок на ее макушке, не желая, чтобы ее чувства были задеты, если она увидит его улыбку.

— Мило и упорядоченно. Во-первых, я понимаю, почему ты проникла в мой клуб. Этому послужили твой страх быть уволенной и желание узнать больше о БДСМ. — Для того ничтожества, кто ее не заслуживал. — Поскольку конец близок, я склонен позволить тебе продолжить… при определенных условиях.

Она вздрогнула от неожиданности.

— Правда?

— Если я прочитаю и одобрю статью. И если ты загладишь свою вину перед членами клуба. Я должен буду объявить о том, что ты делаешь, чтобы те, кто чувствует себя неловко или некомфортно, могли держаться подальше.

— А как поступишь ты?

— Хм… — Да, он должен предупредить ее. — Эбби, ты видела, как наказывают сабмиссивов. Насколько это важно для тебя?

Ее мягкое тело напряглось. Он услышал, как она сглотнула.

— Что я должна буду сделать?

— Я не буду делиться с тобой этим, пока не придет время.

Еще один глоток.

— Хорошо, — прошептала она. — Мне нужно закончить исследование и извиниться перед людьми.

— Превосходно. Жду с нетерпением.

Ее тихое «О, хорошо» заставило его усмехнуться.

— Во-вторых, я злился на Натана. Он солгал. А ты нет. Сейчас мне просто жаль, что он причинил тебе боль.

Она вздрогнула и зарылась головой в его плечо. Ее работа под угрозой, а любовник изменяет ей. Бедный профессор. Его желание исправить ее мир удивило Ксавье, но не своим существованием, а уровнем интенсивности.

— В-третьих, я приглашаю сюда обученных рабов как для своего удовольствия, так и по той причине, что мне нужно узнать их, чтобы найти им лучшего Хозяина.

Она подняла голову.

— Ты помогаешь рабыням без Хозяев из-за Кэтрин, да? Потому что она оказалась настолько потерянной, оказавшись одна.

Боль от потери притупилось, но не исчезло.

— Да. Поэтому.

— Я думала, что рабыни служат тебе, а не другому Хозяину.

— Когда они здесь, то находятся в моем услужении. Тем способом, которым я попрошу.

— О, — она застыла в его объятиях.

— Но я предпочитаю отношения Доминант/сабмиссив, а не Господин/рабыня, Эбби.

Она не расслабилась. Некоторая неуверенность в сабмиссиве не несла в себе ничего плохого, но она не должна сомневаться в заботе Доминанта. Пора направить это беспокойство в другое русло.

— Сядь и облокотись на меня. Затем расстегни рубашку.

Ее глаза расширились.

Нет, он не облегчит ей задачу. Ксавье подождал.

Прикусив губу, она приподнялась и перенесла вес на его бедра. Пуговица за пуговицей она расстегивала свою фланелевую рубашку, обнажая кремовую кожу.

— Красивый лифчик, но он мне мешает. Расстегни его.

Ее дыхание участилось, когда она расстегнула защелку спереди.

— Очень хорошо, — неповрежденной рукой он развел ее руки в стороны и распахнул рубашку. Ее соски сжались в бледно-розовые бутоны. — У тебя красивая грудь, Кудряшка. Мне нравится смотреть на нее.

И не меньше он наслаждался мелкой дрожью, которая пробежала по ее телу. Вместо того чтобы прикоснуться к ней, как ожидалось, он продолжил.

— Что было четвертым, повтори?

Ее бледные брови сошлись вместе, она уже забыла об их разговоре.

— Хм. Недостаточно очаровательная.

— И великолепная. — Женщины. По крайней мере, мужчин обычно волновало только, достаточно ли большой у них член. Женщин беспокоило буквально все: бедра, грудь, волосы, пальцы. Однажды он слышал, как женщина беспокоилась о форме своих ногтей. — Девяносто девять процентов очарования составляют одежда и макияж. — Хотя он встречался с яркими женщинами для светских мероприятий — в основном для того, чтобы произвести эффект на других мужчин, — он редко приглашал их на свидание больше трех-четырех раз. Но это число не имело значения, ведь дело в том, что Эбби чувствовала себя неуверенно. — Сейчас я не назвал бы тебя красавицей.

— Да, все именно так.

— Но ты прекрасна.

— Я что? — удивление пробежало по ее лицу.

— Мы будем использовать мои определения, — сказал он, стараясь придать себе напыщенный профессорский тон. — «Великолепная» означает поверхностную красоту. Прекрасная — это гештальт личности и внешности, и то, и другое в обязательном порядке, — он улыбнулся. — Одной из моих первых любовниц была француженка. Пожилая, с морщинами. Обвисшая кожа и грудь. Большой нос. Не красавица. Но она обладала уверенностью, добротой и искристой сексуальностью, перед которой невозможно устоять. Куда бы она ни пошла, мужчины следовали за ней, как на поводке. В том числе и я.