Брак в наследство

Я прикрыла рот, боясь, что выдам себя. Мамочки, о чём это они? Во рту пересохло, жар затопил моё лицо. Следующая фраза незнакомого человека заставила меня осесть на пол. Какие-то завербованные беспризорники, несовершеннолетние девушки, поставляемые моим отцом за границу… На всякий случай ущипнула себя, и еще раз – сильнее. Нет, не сплю.

Не может быть, чтобы это был мой папа.

А дальше… В голове словно калейдоскоп – Авария, Борис, мама, ревность… При чем тут вообще моя мама?! Мужчины внизу продолжали говорить, но их голоса становились всё глуше и глуше, а у меня в ушах нарастал шум, дышать стало неожиданно трудно.

Из последних сил повернулась, чтобы хотя бы сесть на стул, но ноги вдруг стали ватными, затем меня накрыла темнота.

***

Открыла глаза и не сразу поняла, почему лежу на полу. Локоть ужасно болел. Прошла, наверное, минута, прежде чем я вспомнила, что произошло. С трудом поднявшись – голова еще кружилась, – бросилась вниз. В столовой была тишина. Выглянула в окно – никого. Значит, Север и начальник его охраны уже уехали. В сердце отозвалось болью воспоминание об их разговоре.

Борис… Ну кто мог подумать, что такой робкий парень способен на подобное? Это как надо ненавидеть, чтобы решиться на убийство? Или здесь замешано что-то еще?

Наморщив лоб, прогоняла в памяти обрывки разговора. Моя мама. Каким боком она во всём этом замешана?

Я вспомнила о приложениях к завещанию. Может быть, оно и есть то, что дед оставил Северу и о чем говорил Агапов? И наверняка оно лежит в том же сейфе, где пресловутые печати, из-за которых и вышел весь этот сыр-бор.

Немного робея, я вошла в кабинет мужа, бывшего когда-то дедовским. Запах парфюма Севера еще витал в помещении, заставляя сердце тоскливо сжиматься. Набрав комбинацию цифр, открыла тяжелую дверцу сейфа. Какие тайны еще не раскрыты? Что скрывает от меня мой муж?

У задней стенки, в самой дали, действительно лежали два объемных конверта. Руки дрожали, когда я вытаскивала их. Запечатанные. Дедушкиным почерком написаны имена матери и отца.

Какое-то время я просто смотрела, не решаясь вскрыть. Страшно. Никогда не читала чужих писем и не интересовалась чужими документами. А может, ну его – меньше знаешь, лучше спишь?

Зажмурилась и как прыгнула в воду – надорвала край одного из конвертов.

Тонкая пачка фотографий высыпалась мне на колени, пара из них соскользнула на пол. Что это? Щеки загорелись. Папа? Мой папа? Господи…

Он с каким-то длинноволосым худым парнем, на котором только шорты. И они обнимаются. И у папы такое лицо, словно он непомерно счастлив. Неужели это какой-то внебрачный сын?

Нетерпеливо схватила следующую фотку и обмерла… На коленях моего отца сидит тот же самый парень, голый, и, судя по его отрешенному лицу, сидит не просто так. Руки отца на груди парня. Как же так?.. Это не может быть мой отец, это какой-то грязный мерзкий извращенец!

Одну за другой перебирала фотографии. Отвратительный порно этюд. Совершенно разные парни – постарше, помоложе…

Сама не заметила, как слёзы полились из глаз. Бросила взгляд на второй конверт. Что еще ждет меня, какое еще ужасное открытие?

Перед глазами всё расплывалось. Всхлипнув, надорвала конверт. И опять фотографии, флэшка…

На первой фотографии моя мама на кровати, еще совсем молодая – чуть старше меня. На ней кружевное бельё, чулки, распущенные волосы спускаются по плечам. Красивая. Интересно, сколько ей здесь лет? А эта… Пальцы мгновенно онемели, фотография упала на пол. Север? Таким, каким я знала его в детстве, когда он навещал дедушку. Моя мама обнимает его за шею, ее губы прикасаются к его еще мальчишеской груди, и они оба совершенно голые. Это что? Почему они… Как?..

К горлу подступил желчный ком, и я прижала ладонь ко рту. Господи, меня просто стошнит от всего этого. Машинально перебирала снимок за снимком, и на всех был он – мой Север. И моя мама. В позах, не вызывающих сомнений. Сколько ему здесь лет? Шестнадцать, восемнадцать? Он что, был таким извращенным соблазнителем, что моя мама влёгкую отдалась ему?

Стиснула в ладони флэшку. Уж коли набралась откровенных знаний, то еще чуть-чуть не помешает.

Вставив в разъем на панели огромного телевизора флэшку, присела в кресло и нажала на кнопку пуска. Горящими глазами уставилась на экран.

Кадры шли за кадрами, а я едва сдерживала рыдания.

Встречи Севера с мамой. Он не выглядел довольным и счастливым, скорее – растерянным. Садятся в машину – я помню, мне тогда было лет шесть, когда ее купили. Сквозь затемненные стёкла видно, как двое возятся внутри. Противно. Неужели Север любил мою мать? А может, любит ее и сейчас? Где он? Куда уехал? И женился на мне, потому что я на маму похожа? У нас обеих рыжие волосы…

Съёмка прервалась на пару секунд, а затем увиденное заставило меня выругаться – в роли главного героя был никто иной как Борис, а героиней романа всё та же женщина – моя мать.

Не хотелось смотреть это отвратительное зрелище, но я замерла, застыла, не в силах пошевелиться.

– Всё, достаточно, – я вздрогнула от раздавшегося сзади жёсткого голоса.

Север прошел к телевизору и нажал на кнопку. Экран погас. С минуту мой муж стоял спиной ко мне, плечи его были опущены. Комнату заполнила тягучая тишина, которую, казалось, полосни ножом – и она с треском распадётся на части, как перезрелый арбуз.

– Ты видела… всё… – то ли утверждение, то ли вопрос.

Муж чуть повернул голову, глядя на меня исподлобья. Я только и смогла что кивнуть. Не могла поднять на него глаза, встретиться взглядом. Словно что-то сломалось внутри. Передо мной всё еще стояла картина, где он и мама…

– Лучик, я должен тебе всё объяснить… – начал муж.

Я всё-таки набралась смелости посмотреть на него. В его потемневших глазах было столько тоски, что сердце предательски сжалось. Всё же я заставила себя сесть прямо и проговорить холодным тоном:

– Это надо было делать раньше.

– Я не хотел, чтобы ты видела это.

– Хотел скрыть? Ну а как же все уверения, что между нами не должно быть никаких тайн? А может, ты и моя матушка вместе задумали очередную аферу с наследством? А меня просто взяли попользоваться? И аварию подстроили.

– Вера! – Север схватился за голову. – Ну это бред какой-то! Меня и твою мать ничего не связывает.

Я усмехнулась.

– Я видела.

– Это в прошлом.

– Иногда прошлое возвращается. Я… Извини, но я не могу быть с тобой… Не сейчас.

– Вера, я прошу, выслушай меня!

– Прости, – я вскочила с кресла. Надо бежать отсюда, от него, пока не поздно. – Не говори ничего. Потом… – бросилась к лестнице. – Мне надо побыть одной. Оставь меня, Север.

Он за мной не пошел, и от этого стало еще горше. Хотелось плакать, но я сдержалась. И так слишком много слёз было пролито за последнее время.

Достав дорожную сумку, покидала в нее первые попавшиеся вещи. Чуть подумав, бросила и пакет с париком, линзами и остальными атрибутами Ривы Рэй. Присела на кровать, огляделась. Взяла подушку мужа и поднесла к лицу – пахнет им, его парфюмом, его запахом. Отбросив ее, вскочила.

Прочь, прочь отсюда, пока не передумала.

Север остановил меня уже в дверях.

– Лучик, черт побери, куда ты?

Пожала в ответ плечами:

– Не знаю.

– К родителям?

Только покачала головой, дёрнула за ручку и выскочила на улицу. Холодный ветер сыпанул мне в лицо снегом. Вытащив из кармана куртки телефон, набрала номер такси.

***

Она ушла. Уткнувшись лбом в дверь, стоял, сам не зная как долго. Не имело смысла бежать за ней, догонять, умолять вернуться. Мне нечего сказать. То, что наши с Линой отношения были в прошлом, совершенно не умаляло моей вины. Я не рассказал Вере, скрыл, и вот правда горбатым уродливым изваянием встала между нами. Стукнул кулаком по дверному косяку.

Я люблю ее, люблю своего Лучика! Слишком сильно, чтобы заставить ее быть рядом со мной. Прав удерживать ее у меня нет.

Очнулся от звука открываемого гаража – приехала горничная. Бросился в комнату собрать разбросанные фотографии, такие непристойные, мерзкие. На одной из них я – глупый сосунок, взятый против воли взрослой опытной тёткой. Как же я ненавижу Лину!

Сегодняшнее утро, начавшееся так отвратительно, становилось еще хуже, хотя казалось дальше уж некуда.

***

С Агаповым съездили в СИЗО, куда отправили Бориса. Теперь такого понурого, похожего на обиженного карапуза, которому забыли дать добавки каши. Мы стояли за зеркальной перегородкой и слушали, как следак проводил допрос. Дело было ясное – ревность, злость. Лину он так и не выдал. Хоть в чём-то мужик.

Я ехал домой и всю дорогу думал, как рассказать Вере о происшедшем. Хотя бы начать с Бориса, а уж если она снова заведет разговор про отца и начнет меня уговаривать, то надо рассказать ей и о нём тоже.

Вошел в дом и нутром понял, что что-то не так. В гостиной горел свет, Вера сидела в кресле и что-то смотрела по телевизору. Бросил взгляд на экран, и внутри все похолодело. Борис и Лина. Чёрт, черт, черт! Откуда это у нее?

Увидел фотки, разбросанные на полу, перевел взгляд на побледневшее лицо жены, искусанные губы.

– Ну всё, достаточно, – прошел и выключил ненавистный телевизор, словно, нажав на кнопку, мог избавиться от беды.

Потом я что-то мямлил, глупо пытаясь оправдаться, знал, что этим делаю еще хуже, видел в глазах любимой боль, которую только усугублял своими наивными словами.

Когда Вера побежала в спальню, с облегчением подумал, что она вскоре успокоится, и мы сможем поговорить, обсудить происшедшее, подумать, как быть и жить дальше, но когда жена через некоторое время спустилась, держа дорожную сумку, понял, что нашим отношениям приходит конец. Хотелось броситься перед ней на колени, закрыть грудью дверь, только чтобы Вера осталась здесь, со мной, но в то же время понимал, что не имею права ее держать.

***

Дверь долго не открывали, а я настойчиво продолжала давить на кнопку звонка. Идти мне все равно больше некуда. Майка уехала в отпуск, к родителям я больше ни ногой – мне и так предстоит переварить увиденное. Оставался только Лёха. Мелькнула мысль снять номер в гостинице, но я побоялась, что не хватит денег.

По ту сторону послышались торопливые шаги.

– Кого там еще несёт? – голос парня, как всегда, недовольный.

– Это я.

– Рива Рэй?

– Угу, давай открывай, – буркнула в ответ.

Все вопросы мог бы задать потом.

Дверь распахнулась. С минуту парень вглядывался в моё лицо.

– Это чего? Супружеская жизнь началась?

Поморщившись, отодвинула Лёху в сторону и прошла в прихожую. Сняла куртку, сапоги.

– Можно подумать, ты не знаешь, что я попала в аварию.

– Ну да, ну да. Но видок у тебя, скажем так, не очень.

– Знаю и без тебя. – Я решилась спросить: – Можно я у тебя пока поживу?

В глазах Лёхи мелькнул интерес, но он только пожал плечами:

– Живи, конечно.

– Только пока не спрашивай ни о чем.

Я знала, что он не будет, но на всякий случай лучше предупредить. Если мне придется рассказывать хоть что-то, я просто сорвусь.

– В Римкину комнату иди. Она у родителей сегодня, – парень кивнул на закрытую дверь. Понял, значит, что мне нужно побыть одной.