Чудище или Одна сплошная рыжая беда

— И снова благородный порыв? — сухо поинтересовалась, не глядя на Полонского.

— Ань, не нужно считать меня последней сволочью, — откровенно поморщился Богдан. — Я догадывался, что ты сбежала из медпункта. Отвезти тебя домой было для меня несложно, как и несложно понять, что помочь тебе не кому.

— И ты остался, — каким-то чудом внезапно задрожавший голос удалось сдержать.

— Да, — просто ответил парень. — Просто сделал все, что мог и ушел. Я не собирался возвращаться. И все-таки что-то упорно звало меня обратно. Решиться помогла твоя толстовка вместе с телефоном, лежащая в машине у Исаева. Кстати, как она там оказалась?

— Я, — вот тут я невольно замялась. Признаваться в случившемся от чего-то не хотелось абсолютно! — По дороге из медпункта с Исаевым столкнулась. И так было жарко, а он пройти не давал. Ну я и… в обморок хлопнулась.

— Что? — и вроде бы спокойный тон, но рука, лежащая на подоконнике с зажатой между пальцами сигаретой, дрогнула!

— Как кисейная барышня, — хмуро подтвердила, затушив «бычок» и потерев нос. — А он любезно дотащил мою обморочную тушку до кабинета. Правда, оттуда пришлось поспешно делать ноги…

— Надо было вернуться тогда раньше, — глухо откликнулся Богдан. И тут я удивилась.

Да нет. Не может же он обо мне настолько беспокоиться в самом-то деле!

— В любом случае, — уже совершенно спокойно продолжил парень. Как будто и не было этого случайного проявления эмоций. Как будто… все это было игрой. — Приехал я тогда не зря. Признаться, мне польстило, что ты выбрала мою помощь, а не Липницкого.

Угу. Кто бы еще мне сказал, на кой огородный овощ я это сделала!

Я просто пожала плечами, а Богдан неожиданно взял меня за руку и притянул к себе. Повернул спиной, обнял за талию и снова пристроил подбородок на моем плече:

— Пока ты болела, я неожиданно понял, что мне слишком хорошо находится рядом с тобой. Что ты начала мне нравится.

— Но тогда ты сбежал на диван, — заметила я, машинально положив свои руки поверх его ладоней на моем животе.

— А позволь бы я себе тогда хоть что-нибудь, ты бы относилась ко мне так же? — иронично ответил вопросом на вопрос Богдан. — Стала бы доверять?

Пришлось признавать его правоту. Не стала бы. Скорее начала бы шугаться, как Харлей от бритвы.

— И когда же это переросло в нечто большее? — поинтересовалась, абсолютно не веря в это самое большее. Уж слишком… гладко шел рассказ. Как по нотам. Так, будто он репетировал его заранее!

— Сложно сказать, — задумчиво откликнулся Богдан, поглаживая пальцами мои ладони. — Когда тебя Исаев обмазывал твое лицо кремом, я поймал себя на мысли о том, что у меня чешутся кулаки. Но вмешиваться не стал, зная, что тебя насторожит такой порыв. Но и престать думать о том, что он и дальше будет издеваться над тобой, я не мог. Это раздражало. Я напоминал себе о том, что изначально собирался только злить Демьяна с помощью тебя… Но в клубе меня окончательно переклинило. Когда я понял, что от тебя хочет Харлей, тело сработало на одних рефлексах. Я отчетливо осознал, что не хочу, чтобы ты сидела на коленях ни у него, ни у кого-то другого. Ты поверила в озвученную причину, спокойно сидела со мной, машинально поглаживая мою шею… а я едва сдерживался. И я понимал, что ты делаешь это не специально, но ничего поделать с собой не мог. Кстати, Алехин и Харлей стали второй твоей ошибкой. Слишком уж ты спокойно вела себя в их обществе.

Я промолчала, переваривая услышанное. А ведь это было больше похоже на правду. Не зря же он тогда так напрягся…

— Анют, я ведь тогда не просто так уехал, — к неожиданному признанию добавились горячие губы, чувственно коснувшиеся моей шеи. — Я не собирался возвращаться. Ни в клуб, ни к тебе. Хотел оборвать все до того, как начнется.

— И почему же все-таки вернулся? — тихо спросила, откидывая голову назад, на его плечо. Да, не хотела этого делать, но сопротивляться не было никаких сил. Мне слишком нравилось то, что он делает…

— Еще на выходе из клуба, я понял, что вернусь, — усмехнулся вдруг Богдан, оставляя в покое мою шею. И слава гремлинам, а то у меня уже мысли ни в ту сторону поплыли! — И попытки отговорить себя от этой затеи не помогали. Промотавшись по ночному городу, я поставил себе условие, что вернусь за тобой и если по дороге домой ты хотя бы намекнешь на взаимность, ни о какой френдзоне больше не может быть и речи. А ты…

— Уснула, — заторможено ответила, с большим трудом переваривая услышанное.

Во имя сбритой Джигурдинской бороды, это ж надо было умудриться! Ко мне там, видите ли клинья собирались подбивать, кое как выиграв поединок с самим собой, а моя светлость в это время нагло дрыхнуть изволила!

— А на следующий день, увидев твою машину, облитую молочным коктейлем, я понял, что принятое решение было единственно верным, — наконец-то добрался Полонский до того самого дня на мойке. — Тебе итак попала под пристальное внимание бывших любовниц Исаева, а могла обзавестись еще ненавистью моих… поклонниц.

Да баб твоих бывших, так и говори уже!

— Когда я увидел тебя на вечеринке в клубе… — и тут я нервно сглотнула, потому как верхняя пуговица на рубашке оказалась расстегнутой. Ну, как-то совсем случайно! — Ты не представляешь, чего мне стоило сдержаться. Холодная, вежливая, неприступная и даже не взглянувшая в мою сторону… Пожалуй, от опрометчивого шага меня тогда остановил только Верещагин.

— Олег? — и тут я натурально удивилась, да даже так, что повернулась к парню лицом. — Каким образом?

— Всего лишь тем, что тонко намекнул, что кое-кто вот-вот свалится от усталости и недосыпа, — снова удивил меня Богдан и внезапно подхватил меня на руки. Уселся на кровать и устроил меня на своих коленях. — Неужели забыла? Правда, твой поцелуй с Исаевым в мои планы не входил…

— В мой тоже, — честно призналась, почесав нос. И хмыкнула. — Но вы сами виноваты!

В ответ колени Полонского раздвинулись, и съехала на кровать между его ног. На мой укоризненный взгляд не обратили никакого внимания, а еще одна пуговка на рубашке оказалось вдруг расстегнутой.

— Что ты делаешь? — не выдержав, поинтересовалась я, перехватывая его руку.

— Собираюсь мстить, — совершенно серьезно отозвался Богдан. — Твой поцелуй достался Исаеву. А у меня ты спала на коленях, видя во мне исключительно друга.

— Ну, знаешь ли, — опешила я. Это уже ни в какие ворота не то, что не лезло, даже не утрамбовывалось! И естественно, я вспылила. — Может, стоило еще тогда признаться, что не френдзона тебя останавливала, а мое положение?

И вот это зря ляпнула. Потому как тут же оказалась лежащей на кровати, а парень навис сверху, прижимая к постели мои запястья над головой. Я замерла.

— Ань, — негромко позвал Богдан, не отрывая от меня странного взгляда. — Когда я вытаскивал тебя из бассейна, мне было плевать на твое положение. Я просто испугался за тебя.

— Тогда в кафе, ты поэтому… — я замолчала, не зная, как подобрать слова.

— Именно, — усмехнулся парень и, склонившись, аккуратно дотронулся губами до моей шеи. Не возбуждая, а так… нежно. Сопротивляться и язвить расхотелось окончательно. И не смущали даже удерживаемые руки. — Я уже говорил, что я не железный. Увидев тебя с Громовым, еще не успев разобраться, что к чему, я впервые почувствовал ревность. А когда увидел, что Исаев тебя целует, мне самому захотелось утопить его в бассейне. И меньше всего я ожидал, что он скинет тебя туда. Я, правда, испугался, Анют. А после ты в одном полотенце, да еще с такой просьбой… Меня тогда уже не волновала даже книга на корейском. Остановила только твоя татуировка. «Пока живу — надеюсь». Пришлось вспомнить, на что я надеялся на самом деле.

— И на что же? — хрипло спросила, зажмуривая глаза, чувствуя, как слова заменили поцелуи. И от них стало невыносимо жарко.

— На то, что ты сама увидишь во мне больше, чем друга, — послышался смешок и мочку ухо аккуратно прикусили. Я чуть не застонала. — Но к моему разочарованию ты ничем не давала понять, что я чем-то тебе интересен. А когда байкер потянул к тебе свои лапы, я уже за себя не отвечал.

И не знал, что именно тогда я и поняла, что нифигашечки-то не друга я в тебе вижу… Правда признаваться в этом я не собиралась, хотя и поверила. Не во все, но именно в эту часть рассказа.

Просто так шампур людям в руку не втыкают.

— Кстати, Громов стал твоей самой большой ошибкой, — неожиданно произнес Богдан, оставляя мою шею в покое. Я замерла, чувствуя, как вместо желания по венам хлынул страх. Не знаю, как он понял, но мои руки тут же отпустили, а сам парень просто сел рядом. Я тоже села, машинально подтягивая колени к груди, смотря на него почти с испугом:

— Тогда ты узнал?..

— Нет, — улыбнувшись, покачал головой блондин. — Но его появление окончательно убедило меня в том, что ты не так проста, как пытаешься казаться.

Значит, все-таки желание разгадать занятную задачку удерживало тебя рядом, а ни разу не любовь…

— Когда ты узнал? — прямо спросила, уже устав избегать этой темы. Я догадывалась, что рано или поздно кто-нибудь об этом узнает, но никогда не думала, что это произойдет… вот так вот.

— После того, как поклонницы Исаева влепили тебе жвачку в волосы, — послышался насмешливый ответ. И смеялся парень не зря — у меня в прямом смысле глаза на лоб полезли! Это ж… это же пару дней назад всего было!!

Московский патриарх Кирилл и его священный «Крузер»…

Я была уверена, что Полонский узнал обо всем намного, намного раньше!

— Удивлена? — иронично спросил Богдан, внимательно наблюдающий за моей реакцией. И усмехнулся. — Ань, я же сказал, что мне плевать на твое положение. Мнимое и настоящее.

— Как ты узнал? — уточнила, складывая руки на груди. Клянусь любимой банданой Лександрыча и его вечно падающим шкафчиком — в то, что я сейчас услышала, мне не верилось от слова абсолютно!

Хотя… Кого я сейчас пытаюсь обмануть? На самом деле верилось, да еще и как. Особенно когда Богдан придвинулся ближе и, неспешно стянув рубашку с моего плеча, коснулся его губами:

— А разве это имеет какое-то значение?

И я поняла — не ответит. Хоть пытай его, хоть упрашивай, но как именно способом он узнал всю правду обо мне, он все равно не скажет.

— И поэтому ты тогда, перед приемом… — попыталась спросить, но дыхание сбилось, когда к губам на плече добавилась легко скользнувшая на живот рука. Под рубашкой!

— Нет, — меня как-то незаметно притянули к себе поближе и под рубашкой на талии уже оказались обе теплые ладони, вызывая мысли, ну совершенно никак не способствующие дальнейшему разговору. — Я не собирался участвовать в твоем «похищении», понимая, что могу банально не сдержаться. Но роли распределял Харлей. Ань… а он ведь все знал.

— Что? — в который раз за ночь мои брови подпрыгнули на лоб, уже наверняка подумывая там остаться, дабы лишний раз не скакать туда-сюда.

— Сам удивился, — хмыкнул Богдан, отодвигаясь за мою спину. Вытянув ноги по обе стороны от моих ног, он крепко прижал меня к себе, снова пристраивая подбородок на моем плече. — Когда уже все разъехались, кроме Харлея и меня, а ты еще спала, он вдруг поинтересовался, как я до сих пор сдерживаюсь. Как оказалось, все вокруг давно заметили мое к тебе отношение… кроме тебя самой.