Секрет тропиканки

Глава 22

Зе Луис скорее сочувствовал Брену, чем Виржилиу, с которым явно дружил его брат Сесар. Уж больно все нескладно вдруг пошло у Брену. Теперь, когда Зе Луис разлюбил Веру, увлекшись Каролой, он симпатизировал ее мужу и точно так же, как Вера, сомневался в том, что Брену струсил. Не струсил же он, когда жители поселка бросались на него чуть ли не с кулаками из-за закрытия пляжей! Вел себя достойно, по-мужски, сумел переубедить их, успокоить. И на пугало начихал. Да и мало ли еще было примеров его твердости и мужества?

— Это какая-то интрига, — твердила помирившаяся с мужем Вера, — и я разберусь, кто там за нитки дергает. Голову даю на отсечение, что это происки Виржилиу.

Зе Луис был целиком и полностью с ней согласен.

Правда, он и сам находился сейчас не в лучшем положении. Дело было в том, что последнего экзамена, который дает допуск к врачебной практике и без которого его диплом был пустой бумажкой, он не сдал. Зе Луис сам прекрасно чувствовал необходимость сдать этот экзамен, которому обычно предшествовала стажировка. Как же он мучался во время своих дежурств на медпункте! При виде вольного холодным потом обливался. Чувствовал: один неверный шаг — и свершится непоправимое! Поэтому и предпочитал всегда обращаться к услугам «скорой помощи», вызывая изумление и недоумение медсестер.

Муньос, понаблюдав за врачебной деятельностью Зе Луиса, сразу сообразил, в чем дело.

— Знаешь, друг, давай-ка займись подготовкой к экзамену. Хоть ты и учился в Америке, но у нас в Бразилии диплом без допуска недействителен. Зачем тебе нарываться на неприятности? А то ведь все это может и судом кончиться.

Зе Луис именно суда и боялся. Понимал он и то, что должен сдать свой экзамен как можно скорее, потому что, встречаясь с Каролой, стал всерьез подумывать о женитьбе.

Сам он был влюблен и мечтал, что Карола будет всегда рядом с ним. Представлял себе уютный домик с прелестной хозяйкой, воскресные прогулки, пикники, вечеринки с друзьями, которые так будет оживлять своим присутствием его очаровательная, остроумная жена. Он все больше сочувствовал брату, у которого не заладилось с женитьбой. Зе Луис был очень привязан к Сесару, и, хотя оба они теперь были взрослыми, детское благоговение перед старшим братом сохранялось у Зе Луиса по-прежнему. Он стал раздумывать, как бы помочь брату Может, поговорить с его невестой? Рассказать ей, какой Сесар хороший и заботливый?

Размышление Зе Луиса прервал телефонный звонок.

— Твой брат — настоящий подлец, — сказал женский голос в трубке. — Он соблазнил мою сестру, бедняжку Рут, и бросил ее, когда она родила. Не пришел далее посмотреть на ребенка. Ребенок умер, она болела. Если не веришь мне, поезжай в Понтал-де-Арейа и поговори с родителями Рут!

Зе Луис выслушал женщину молча. Его поразило и странное совпадение, и то, что он услышал. Услышанное поразило больше. Оно было ужасно. Он в самом деле должен был проверить, не навет ли это, не злобная ли клевета…

Ракел положила трубку и расхохоталась. Пусть и этот птенец потрепыхается. Но главное, конечно, как следует расшевелить Сесара и Виржилиу. Вчера она навестила Сесара и просто издевалась над ним.

— Об Арлет и не мечтай, — сказала она, закурила и, прищурившись, поглядела на невольно занервничавшего адвоката. — Твою историю с Рут я непременно расскажу Зе Луису в назидание. Пусть юноша поучится на твоих ошибках!

— Если ты это сделаешь, — прошипел взбешенный Сесар, — я сгною тебя в тюрьме!

Ракел расхохоталась. И сделала то, что пообещала. Разворошила осиное гнездо. Теперь они будут больно-пребольно жалить.

Зе Луис решил выяснить правду о той информации, которую он получил в результате того странного телефонного звонка. Ранним утром он сел в свою машину и отправился в Понтал-де-Арейа. Ему было неловко идти в чужой дом, к незнакомым людям и просить ответа на такие необычные, сокровенные вопросы. Положение его несколько облегчалось тем, что героини этой давней трагической истории уже не было в живых… Облегчалось для него, Зе Луиса, но не для ее близких… В общем, он и сам не знал, сумеет ли задать тот вопрос, без ответа на который он теперь не мог ни есть, ни спать…

Молодого человека встретила Изаура. Ракел предупредила ее и распорядилась:

— Скажи ему правду. Поверь, это в интересах сестры.

Изаура всегда беспрекословно повиновалась своей дочери. В ее глазах Ракел была сверхъестественным, непостижимым существом, обрекавшим себя всегда лишь на беды и несчастья. Поэтому она встретила молодого человека со спокойной, но доброжелательной сдержанностью. И была очень рада тому, что Флориану не было дома.

Заикаясь, краснея, бледнея, стал выговаривать Зе Луис причину, которая привела его в этот дом. А потом, набравшись духу, рубанул с плеча:

— Я — брат сеньора Сесара, и до меня дошли слухи, что он очень виноват перед вашей погибшей дочерью Рут. Скажите мне, так это или нет? Поймите меня правильно: не пустое любопытство руководит мной. Мне это очень важно. И я заранее прошу у вас прощения за то, что заставляю переживать горькие минуты.

Изаура скорбно взглянула на едва оперившегося юнца.

— Да, это правда, молодой человек. Горькая, непоправимая правда. Ваш брат дурно обошелся с моей бедной дочкой. Бросил ее с ребеночком, даже не посмотрел на сына. Маленький вскоре умер, и дочка едва жива осталась…

Зе Луис молча поклонился страдалице, сел в машину и уехал.

«После того что я узнал от сеньоры Изауры о твоих отношениях с ее дочерью Рут, я не могу считать тебя порядочным человеком и поддерживать с тобой отношения. Более того, ты был для меня в жизни высшим авторитетом. Я всегда поклонялся тебе! И вот мой кумир рухнул. Я не могу жить под одним небом с тобой, дышать одним с тобой воздухом! Прощай! Я уезжаю в Америку, чтобы больше никогда с тобой не видеться.

Твой бывший брат Зе Луис».

Сесар отложил полученное с утренней почтой письмо. К немногим людям был он привязан в своей жизни, и брат был одним из таких людей. Письмо дышало юношеским максимализмом, искренней болью, которая, похоже, подвигла Зе Луиса на опрометчивый шаг…

Сесару нужно было еще подумать, как вмешаться и удержать брата. Пройдет несколько лет, и они вновь будут лучшими друзьями, — в этом Сесар не сомневался. Как нисколько не раскаивался в своем поведении с Рут. Он разлюбил ее. Ему претила эта восторженная девица, для которой он стал единственным светом в окошке. Она готова была повиснуть на нем как камень. А что касается младенца, то это ее вина. Слава Богу, сейчас не средневековье. Младенец был ее отчаянной попыткой навязаться ему, связать по рукам и ногам, испортить жизнь. Но он ей не поддался!

Она пошла ва-банк, и он тоже!

История эта и тогда попортила ему много крови, портит и теперь. Поэтому он и ненавидел всех, кто выволакивал ее на свет. Кто смеет судить его?! Кто смеет ставить палки в колеса?!

К Арлет он искренне привязался и искренне намеревался сделать ее счастливой. Во всяком случае, она была девушкой его круга, представляла для него определенную ценность — ее приданое, положение и обществе… Он никогда бы не обидел ее.

Происки всяких отъявленных мерзавцев отняли у него невесту чуть ли не накануне свадьбы! Теперь у него отнимают брата! Сесар ни секунды нe сомневался в цинизме Ракел, которая воспользовалась высокими мотивами, чтобы поссорить его в Зе Луисом. Но она ему заплатит! "И дорого!

Да, Ракел не ошиблась. Сесар не преминул рассказать Виржилиу о посещении Ракел, ее угрозах, письме Зе Луиса, и Виржилиу точно так же, как он сам, стиснул зубы и процедил:

— Остаток своих дней гадючка проведет в тюрьме!

— Мы сможем пожениться с тобой только через пять лет, — с грустью сказал Маркус, обнимая Рут. — Только тогда я официально стану вдовцом. Но до этого мы должны как-то разрешить и наше двойственное положение… Кстати, с тобой хочет поговорить твой адвокат и просит о разговоре наедине.

Рут кивнула, занятая печальными мыслями. Она не видела выхода из их все более запутывающейся истории, и ей становилось страшно. Она чувствовала: самым реальным исходом становится тюрьма…

Сеньор Жалвао был профессионалом высокого класса и очень любил свою работу. Дело поначалу показалось ему весьма банальным, но он взялся за него из симпатии к Маркусу, который был так предан жене в ее почти что безнадежной ситуации.

Теперь Жалвао было очень любопытно взглянуть на свою подзащитную — такие противоположные мнения о ней он услышал, причем от самых разных людей.

И вот она стоит перед ним — выше среднего роста, стройная, с хорошей фигурой. Большие карие глаза глядят с затаенной болью и какой-то покорностью, а может, и растерянностью. О нервности говорит и крупный рот — губы слегка подрагивают и будто живут своей жизнью. Волосы гладко причесаны, в движениях некоторая скованность. Одета скромно, но со вкусом. Узкие худые руки, довольно слабые, тоже говорящие о нервности.

В целом адвокату Жалвао она показалась скорее застенчивой и импульсивной, чем лживой и коварной. А взгляду своему он доверял, взгляд у него был наметанный.

Сам он вел себя очень мягко, но без малейшей вкрадчивости, был внимателен и доброжелателен. Клиентка должна была почувствовать, что может по всем на него положиться, во всем ему довериться, потому что он целиком и полностью на ее стороне. Жалвао принялся расспрашивать ее о визите и номер Вандерлея.

— Вам я, конечно, расскажу всю правду, — волнуясь, начала Рут. — Я не была в номере Вандерлея и вообще видела его раза два в своей жизни.

Вот тебе на! Поистине странное, необыкновенное начало: Жалвао было жаль, что разговор их начался с откровенного запирательства. Он вполне мог предположить, что сеньора не убивала своего любовника, но что они были любовниками, знали все, включая мужа…

— Отношения наши должны строиться на полном доверии, — терпеливо начал внушать он своей подопечной. — Если вы не доверяете мне, я не смогу вас защитить. Через несколько дней судья решит, передавать дело в суд или нет. Если он передаст дело в суд, то суда вы будете дожидаться в тюрьме. Будьте честны со мной. Служащий отеля утверждает, что видел, как вы поднимались наверх, видел вас и до этого — вы навещали сеньора Вандерлея всякий раз, когда приезжали в Понтал-де-Арейа.

— Какая гадкая клевета! — искренне возмутилась Рут. — Приезжая туда, мне и в голову не приходило идти в гостиницу! Я никогда не имела ничего общего с этим человеком! И глубоко уверена, что все свидетели подкуплены. Сеньор Виржилиу просто спит и видит, чтобы разлучить нас с Маркусом!

В тоне ее было столько неподдельного возмущения, что Жалвао предстояло разобраться, кто перед ним: гениальная актриса или жертва гнусных интриг свекра. Дело, в общем, выглядело не так однозначно, как показалось ему сначала…

Во всяком случае, первый разговор подзащитной с адвокатом окончился, по существу, ничем.

Кларита твердила сыну и невестке одно: «Вы должны сказать адвокату Жалвао всю правду. Откройте ему, что Рут и Ракел сестры и в живых осталась Рут».

Но Рут это приводило в такой смертельный ужас, что Маркус, опасаясь у жены нервного срыва, а то и еще чего-нибудь похуже, пообещал ей никому ничего не говорить, даже адвокату.