Поцелуй небо

Возраст — это цифра, которая не отражает обстоятельства, окружение или психологию. Для меня возраст имеет несущественное значение, так как некоторые люди и в тридцать лет ведут себя как дети, в то время как некоторые подростки берут на себя ответственность за домашнее хозяйство.

Я не сужу о людях по цифрам. Я сужу о них по тому, какие они внутри.

Я подумывал о том, чтобы поговорить с Дэйзи о ее ситуации. Дать ей понять, что, как бы запутанно это ни звучало, она чувствует себя потерянной только из-за того, что наше общество так устроено. И, независимо от того, в какие рамки люди пытаются тебя загнать — с тобой все будет в порядке, пока ты знаешь, кем являешься.

И, возможно, тебе придется играть по их правилам, мириться с их ярлыками и использовать их термины — я делаю это всю свою жизнь — но важно лишь то, во что ты сам веришь.

Но я никогда не заведу с ней этот разговор. Фредерик часто напоминает мне, что я не психиатр для всего мира. Я вижу людей насквозь, но мне приходится выбирать, кого и что я хочу исправить. Дэйзи достаточно умна, чтобы разобраться во всем самостоятельно. Ей просто нужно немного времени.

Запретить ей дружить или иметь отношения с кем-то — не решение проблемы. Это просто станет еще одним напоминанием о том, что цифры имеют большее значение, чем уровень ее зрелости. Так что мне приходится страдать, любезничая с ее парнем.

— Небольшой совет, — говорю я небрежно. — Если ты собираешься устраивать в этом доме ночевки со своим хорошим другом, то сведи свои оргазмы к минимуму. Возможно, в следующий раз вас застукаю уже не я, а кто-то другой, и тогда ты вряд ли сможешь уберечь свои яйца. А ты, похоже, ими наслаждаешься.

— Итак... кого именно мне следует избегать? — смеется он.

— Всех, кроме меня, — говорю я ему.

Он снова смеется, как будто это шутка. Я не отрываю от него невозмутимого взгляда, и его улыбка слабеет.

— О... — бормочет он. — Чёрт, все настолько хреново, да?

— Да, чувак, настолько хреново, — я внутренне съеживаюсь от своего словарного запаса, но он, кажется, лучше понимает этот язык. Его плечи расслабляются, а на лице снова появляется легкая улыбка. Все выглядит так, будто он считает нас друзьями.

Еще один «друг» в моей коллекции.

Насколько это, блядь, ненормально? Фредерик… о, погодите, я же не могу ему позвонить. Раздражение внутри меня все нарастает и нарастает. Очевидно, мне просто нужно вздремнуть, чёрт возьми.

— Джулиан, как думаешь, я могу попросить у тебя твой номер? Ты ведь поедешь с нами в Альпы, верно?

— Ага, — он диктует мне свой номер, и я вбиваю его в свой телефон. У меня нет намерения когда-либо звонить ему, но если что-то случится с Дэйзи, а она будет с ним, то это информация окажется важна. — А ты сможешь позвать Дэйзи обратно сюда, когда пойдешь наверх? Мы как бы были в разгаре кое-чего, ну ты понял, — он бросает на меня один из тех взглядов, которые обычно сопровождаются дружеским толчком локтя в бок.

Он реально идиот.

— Нет, — говорю я категорично. — Ты можешь использовать свою руку, чтобы закончить начатое. Ей нужно приготовить завтрак.

И что-то подсказывает мне, что она на самом деле не хочет к тебе прикасаться. Я не могу смотреть на него без желания впечатать его лицо в дверной косяк.

Так что я решаю уйти, как только сохраняю его номер. Я просто поднимусь наверх и постараюсь не разбудить Роуз, пока буду забираться в постель.

Благодаря Фредерику я теперь могу спать весь день напролет.