Поцелуй небо

14. Роуз Кэллоуэй

Я не стала возвращаться ко сну. Я решила принять душ, пока весь дом не проснулся. Ванная — это мой ад. Думаю, это третий или второй круг. Скотт Ван Райт, дьявол под маской, прочно стоит в первом.

Кафельная стена высотой в грудь едва отделяет один душ от другого. Как будто нам нужно поприветствовать друг друга, пока мы моем волосы шампунем.

Я моюсь быстро, но у меня есть определенный распорядок: потереть под ногтями, по крайней мере, дважды, сполоснуть, нанести шампунь, смыть, нанести кондиционер, повтор. Я уже закончила с этими этапами. Но мне ещё предстоит сделать другие.

Я ставлю ногу на ручку горячей и холодной воды и брею ногу. Я медлю, чтобы не порезать лодыжку или колено.

И тут дверь распахивается.

Я опускаю ногу, и тёплая вода льется на меня из душевой лейки. Пожалуйста, пусть это будет Коннор.

За это время я внезапно осознаю, что из всех людей живущих здесь я хотела бы, чтобы это был именно он, поэтому я буду надеяться лишь на него. Даже если это отвлечет его от его бизнес-проекта.

Я ненавижу, что меня привлекает мужчина, который считает, что любовь — это всего лишь слабость. Но я также обожаю то, что в мире нет никого, хоть отдаленно похожего на Коннора Кобальта.

И он есть только у меня.

Когда я поднимаю глаза, Скотт уже наполовину входит внутрь, направляясь к одной из раковин в центре. Он едва обращает на меня внимание, просто включает кран и начинает чистить зубы. Я каменею. И я двигаюсь только для того, чтобы прикрыть грудь руками, стоя под душем, как будто ливень воды меня укроет.

Я должна проигнорировать его и просто вернуться к бритью, но я не могу снова привести в движение свои напряженные мышцы.

Мне также не следует наблюдать за ним, но я быстро сканирую его черты. Беспорядочные светлые волосы, вымытые до блеска, покрытая щетиной челюсть и покрасневшие из-за раннего утра глаза.

Он сплевывает в раковину, и его взгляд встречается с моим, когда он вытирает рот полотенцем.

— Да?

— Я ничего не говорила.

В моем голосе нет ни капли доброты. Я не знаю, как разморозить лед, прилипший к каждому слогу, даже если бы захотела.

— Ты пялишься.

Этот факт дает ему разрешение опустить взгляд на запотевшее стекло душа.

Я не отворачиваюсь. Я не хочу показаться испуганной птичкой.

— Мне было интересно, как ты относишься к зарослям на теле. Теперь знаю ответ, — он завершает фразу полуулыбкой.

Я поджимаю губы. Он не может видеть столько деталей через стекло.

— Ты — свинья.

Он бросает зубную щетку обратно в шкафчик под раковиной и прислоняется к фарфоровому краю.

— А Ло назвал меня мистер Голливуд. У вас у всех пунктик на прозвища?

— Лорен также сказал тебе давиться дерьмом не переставая, так что я не злорадствую.

Его ухмылка совершенно не исчезает, более того, она становится шире.

— Ты забываешь, что каждое бранное слово, каждая свинья и другое оскорбление — это еще один плюсик к рейтингу. Так что продолжай в том же духе, милая.

Он предпочитает провоцировать Лорена, так как жаждет драмы. Он хотел бы, чтобы я тоже его проклинала. Может быть, мне стоит зашить свой рот и дать ему возможность раздираться с тишиной. Мы могли бы иметь отличные рейтинги, не будучи противными. Но мне труднее быть доброй, чем злой. Каким бы ужасным это ни казалось.

Скотт подходит ближе к душевым, и мои глаза напрягаются, когда я смотрю на него так пристально. Я продолжаю прятать грудь рукой, но все остальное тело обнажено. Я могла бы потянуться за полотенцем, но сдаваться я не собираюсь. Я буду выглядеть глупо и испуганно, и это будет тянуть меня ко дну.

Он медленно снимает штаны.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Принимаю душ, Роуз, — он показывает на свободную кабинку рядом с моей — ту, что настолько близко, что мы могли бы практически дать друг другу пять. — Мне нужно твое разрешение?

— Да, — я расправляю плечи. — И ты его не получишь.

Он смеется.

— Я просто повел себя как придурок, когда спросил. Мне, на самом деле, плевать на твое разрешение.

Мне, на самом деле, плевать на твое разрешение. Его слова пробивают дыру в моем мозгу. Я ненавидела его раньше. Думаю, сейчас я презираю его.

Он снимает свою белую рубашку, и мой взгляд на пару секунд задерживается на его прессе. С ним всё в порядке... Заметный, но скорее такой типа «я поднимаю слишком много тяжестей и пью тонну протеиновых коктейлей», чем естественный «это мое тело, я просто чертовски горяч». Которым все три парня в доме обладают сполна (даже если и они все вместе занимаются спортом).

Моя лояльности где-то очень далеко от Скотта Ван Райта: и даже простой комплимент по поводу его тела похож на поцелуй свиньи, которая нагадила в моем дворе.

Я мельком взглянула на его красные трусы.

Это ненормально.

К черту всё. Где мое полотенце?

Я протягиваю руку через стеклянную дверь, чтобы снять полотенце с крючка, но Скотт выхватывает его, и оно выскальзывает прямо из моей руки.

Да, вы, наверное…

— Это мое полотенце.

Это ненормально.

— Теперь оно мое.

Скотт вдруг начинает вести себя скромно, обвязывая его вокруг талии, чтобы сбросить нижнее белье.

Я в ярости. В нескрываемой. Пар может начать идти прямо из моих ушей.

— Что, без пип-шоу(эротическое представление, зрители которого находятся в отдельных закрытых кабинках) сегодня утром?

— Мы оставим это для спальни, — говорит он.

И подмигивает. Он подмигивает мне. Мои внутренности содрогаются от отвращения. Кажется, он только что отравил мою матку.

Он снимает трусы, не снимая полотенце с талии, а затем отбрасывает бельё в сторону. Его глаза устремлены на меня, на губах играет улыбка. Да, он голый под этим полотенцем.

И да, я сейчас абсолютно обнажена и стою в душе.

Не уверена, что всё может стать намного хуже.

— Прости, что телефонный звонок занял так много времени, дорогая, — голос Коннора доносится из дверного проема, — партнеры не переставали говорить о пальчиковых красках.

Внезапная волна облегчения накрывает меня. Мой напарник пришёл, чтобы вытащить меня из этой катастрофы. Каким-то образом он увидел или услышал Скотта в ванной и пришел за мной. Может быть, он наконец-то понял, что я могу закончить его проект за него.

Спасибо. Я выберусь отсюда.

И тут Коннор говорит: — Мой шампунь у тебя?

Это облегчение раздавливается тревогой. Теперь я понимаю. Он хочет зайти в душ. Он планирует победить Скотта в этом раунде и продвинуть наши отношения туда, где они уже давно должны быть. И чтобы Коннор победил, я не могу быть ошарашена его приходом. Не могу оттолкнуть его, как будто он не является моим парнем. Я должна чувствовать себя рядом с ним так комфортно, как и следует. Я не могу сказать «подожди», как я это сделала внизу. Я должна позволить ему двигаться дальше. На полной скорости. Без гребаных тормозов. Отрасти яйца побольше, Роуз Кэллоуэй.

Да, думаю, я смогу это сделать.

Я изучаю полку с женскими и мужскими средствами для волос. Я нахожу его черную бутылку, которая стоит дороже, чем мой кондиционер и средство для мытья тела вместе взятые.

— Твой драгоценный шампунь здесь, — говорю я своим обычным язвительным тоном.

— Не стоит оскорблять мой шампунь. Мне говорили, что мои волосы — моя вторая лучшая черта.

Он игнорирует тот факт, что Скотт всё ещё стоит возле второго душа, положив руку на стеклянную дверь, и застывши, наблюдает за происходящим.

Я замечаю Скотта только краем глаза. Он ждет, пока кто-нибудь из нас признает его присутствие. И я отказываюсь слушать его ехидные комментарии.

Хотя, на самом деле, это более чем невежливо: мыться в общем душе вместе. Я знаю, что Лили уже сделала это... хоть и в купальнике. И я не удивлюсь, если Дэйзи тоже сделает это со своим новым парнем (которого ещё никто не знает).

Я хочу не волноваться и просто «плыть по течению»: я никогда не была такой.

Коннор быстро расстегивает рубашку и отбрасывает её в сторону, оставшись в одних черных брюках. Он приближается к моему душу, и он заметнее выше Скотта.

Коннор проводит рукой по волосам.

— Они упругие и полны объема — есть за что ухватиться.

Он всё ещё говорит о своих волосах? Мои брови вопросительно поднимаются, и он демонстрирует ухмылку на миллион долларов. Я смотрю на его промежность, не стесняясь того, что делаю сейчас.

— А какая твоя первая лучшая черта? — спрашиваю я.

Определённо твой член.

— Моя задница.

Его улыбка расширяется. И он снимает свои штаны и трусы. Оставаясь полностью чертовски голым.

Стеклянная дверь все еще разделяет наши тела, однако Коннор только что сбросил свою одежду прямо перед Скоттом. И ему абсолютно наплевать. Он ведет себя так, будто продюсер не заслуживает его внимания, будто он ничтожен, как сорняки в потрескавшемся асфальте.

Сейчас Коннор сексуальнее, чём когда-либо.

Он уверенно открывает дверь в душ, и я стараюсь не стесняться. Ни один мужчина никогда не видел меня настолько обнаженной, и скоро всё изменится.

Я хочу показать Скотту средний палец, но не могу, не когда обнаженное тело Коннора должно соприкаснутся с моим.

В этом эпизоде просто слишком много обнаженки.

И нет места для страха.

Бесстрашная нагота. Мне нравится, как это звучит.

Я отвожу плечи назад и опускаю руку, когда Коннор заходит внутрь, осторожно загораживая мое обнаженное тело от Скотта. Он закрывает за собой дверь.

Его тактика игнорировать третьих лиц, по большей части, работает. Скотт стоит возле душевой кабинки и с любопытством наблюдает за нами, как будто раздумывая, не взять ли ему видеокамеру. Если он это сделает, я отрежу ему гребанный...

Мои мысли обрываются, как только Коннор приближается ко мне. Его глаза опускаются, поднимаясь от моих голых ног и все выше и выше. Его взгляд на мгновение останавливается на месте между моими бедрами, и, клянусь, он слегка улыбается. Те места моего тела, к которым никогда не прикасался ни один мужчина, болят от сильного напряжения. И все из-за его глупой улыбки. И этих глаз, я полагаю.

Они накаляют меня не меньше, чем пар из душа, его голубые радужки снова поднимаются от моих ступней и останавливаются на груди. Я проверяю состояние своих сосков. Твердые. Конечно же. Мой пульс безумно учащается, и каждая капелька воды обжигает мою кожу.

И всё же я не хочу двигаться. Я хочу стоять прямо здесь и пылать в этом огне.

Коннор приближается, и его твёрдость упирается мне в живот. Я чувствую себя такой маленькой без высоких каблуков. Я смотрю вверх. Вода стекает по его телу, где его мышцы изгибаются в твердые, четкие линии, ведущие к его члену. Один только вид этого возбуждает что-то глубоко внутри меня, тепло и его тело одурманивает мой мозг.

Появляется сильная потребность, такая, которая хотела бы настоящий член, а не резиновый: такой, который я использовала очень долгое время. Это именно то, о чем я фантазировала в шестнадцать лет в своей спальне. Коннор Кобальт входит в мой душ как властвующий бог, его интеллект превосходит мой на долгое, будоражащее мгновение.