Роза на прощание или Отец предатель

Глава 26. Ужас, сковывающий сознание

Патрульный снова весь путь в машине не промолвил и слова. Я не против, так как сама поглощена размышлениями обо всём сразу. О новообретённом отце, задумчивом погрустневшем парне, недавней смерти Малии, так неожиданно обретённых записях матери.

Интересно, что же она могла поведать на страницах гримуара? Как обрела свою магическую силу, или же как приняла её? Быть может поведала какие-то истории из своей жизни?

Я обязательно это разузнаю, только не сейчас. Отчего-то кажется, что должна прийти в себя, прежде чем начать изучать, написанное матерью. Только тогда со свободным разумом смогу всё правильно понять.

Проходя бесчисленные магазинные стеллажи, забитые всем разнообразием пищи, думала вовсе не о ней. Однако слава Богам Фред смог меня выдернуть из собственных дум:

— Так что нужно купить?

— Всего по чу-чуть, как только увижу то, что нам нужно, возьму. Что ты хочешь, чтобы я приготовила? Что тебе нравится из еды?

— Всё, что можно есть, мне автоматически нравится. Не заморачивай голову. Готовь то, что считаешь нужным.

Парням всегда всё равно что есть? Или только Фреду? Странно как-то. Я слышала, что мужчинам нравится мясо, поэтому приготовила цыплёнка… Быть может после того, как доедим его, сделать также мясо? Да. Точно. Поэтому мы с патрульным отправились в мясной отдел, затем в молочный и овощной, после прошли кассу, где за продукты заплатил патрульный. Я не воспротивилась, так как до сих пор не знала, сколько Малия оставила денег.

— Ой, Фред, забыли зелень взять. Можешь сходить и взять базилик? — Попросила парня, за что получила подозрительный взгляд. — Брось, куда я могу убежать!?

— Я волнуюсь не за это.

— За две минуты ничего не произойдёт. Я с сумками подожду тебя здесь, а если боишься, лучше поспеши.

Патрульный так и сделал, поэтому замерев наблюдала как уменьшается знакомая мужская фигура отдалялась от меня. Вскоре он вовсе исчез за другими покупателями, отчего уже не могла найти его взглядом. Именно из-за того, что сосредоточилась на толпе, не смогла заметить приближающегося незнакомца, который схватил меня за руку.

— Маргарет! Я повсюду тебя искал! Пойдём.

— Я не… Я не… Я не… Мар-га-рет…

Тело оцепенело, а в воздухе будто исчез кислород, а быть может лёгкие сжались. Дыхание спёрло. В мгновении ока на теле образовалась испарина. В глазах словно всё расплылось. Руки задрожали. Они же, как и ноги воспротивились любому желаемому движению. От чего безжизненно навалилась на тележку для продуктов, в которой находились сумки. Я ощутила себя куклой, но если бы это было на самом деле так, то мне не понадобилось дышать… И всё было в порядке. Однако приходилось с ума сходить от своего бездействия, шока и не контролированного ужаса, взявшегося из ниоткуда.

Я делала вдохи, но лёгкие словно закрылись и не поддавались естественным для тела задачам. Или же это был ком в горле, который не позволял сглотнуть вязкую слюну. В голове появилась навязчивая мысль, что этот человек обязательно причинит мне зло.

— Простите я обознался… — Но услышать сказанное дальше так и не смогла, так как все слова мужчины и окружающих превратились в отдалённые отзвуки, на которые я вовсе не обращала внимания.

Словно оказалась в водном пузыре, скованная по ногам и рукам, с заложенными ушами.

— П-п-п-прошу, не-не т-трогайте м-меня…

— Я и не собирался, простите…

— Что ты сделал!? — Пробудил меня от заточения в собственном разуме Фред, своим негодующим и рычащим тоном.

— Я ничего не делал, брат! Я просто обознался, клянусь! — Потерянно и с ноткой боязливости протараторил мужчина.

— Роза! Роза! Что с тобой!? Что он сделал!? Скажи мне! — Обеспокоено завопил парень.

Фред поднял мою голову обеими руками, но я не перестала быть куклой, поэтому голова безжизненно моталась, если бы патрульный её не поддерживал.

Лицо знакомца раскраснелось от злости. Его встревоженные случившимся зрачки бегали по лицу, шее, а затем по всему телу в поисках того, что могло со мной такое сотворить. К сожалению, не нашлось никаких внешних признаков, которые бы подсказали ему не обвинять бедолагу во всех смертных грехах. А я не могла шевелить даже языком, чтобы вымолвить хоть слово, потому что чувствовала себя младенцем, которому предстоит заново учиться говорить. Я пыталась и пыталась, объясниться, успокоить свой разум, но ничего не поменялось.