Подари мне белые сны

— Кира, у вас все в порядке?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь что.

— Странно, что именно ты об этом спрашиваешь.

— Ну именно я увидела сейчас твое лицо. И не говори мне, что тебе абсолютно безразлично, что там сейчас делает твой юный гений.

— Ты как-то с иронией о нем говоришь.

— Извини. Моя ирония относится не к нему.

— Ко мне?

— Скорее, к вашим отношениями. Прости за любопытство, но ты… ты любишь его?

Кира в замешательстве посмотрела на бывшую золовку.

— Знаю, знаю, что ты думаешь. Но все же… У меня такое ощущение, что ты не столько любишь его, сколько пытаешься любить. Конечно, это не мое дело, ты уж прости меня, знаешь же, что у меня язык без тормозов.

Кира пожала плечами. Как бы ни улучшились их отношения с Женей, все же она оставалась сестрой ее бывшего мужа и откровенничать о своей личной жизни с ней она не собирается. Что она ожидает услышать от нее? Что Алекс ей дорог и она действительно пытается построить новые отношения, но разве это криминал? Когда-то Кира твердо решила не цепляться за прошлое, за то, что уже не вернуть, и теперь она имеет полное право на новую любовь. Пусть не все гладко в их отношениях, но ведь это естественно. Она не собирается признаваться тут Женьке в своих проблемах и неуверенности. Тем более что Кира и сама понимала, как глупо выглядит в данной ситуации. Не будь здесь столько людей, она просто сбежала бы, чтобы скрыть выражение своего лица. Женьку кто-то позвал, и она отошла в сторону, оставив Киру в одиночестве. Кира больше здесь никого не знала и вдруг поняла, как чувствует себя Алекс, когда она тащит его на приемы, где он никого не знает. Она не могла заставить себя подойти к нему, так как не могла гарантировать, что сможет спокойно держать себя с Даниэллой. Она посмотрела на себя глазами других, не знакомых ей людей, и на секунду ей показалось, что она видит в их глазах усмешку, иронию, жалость, словно она притащилась за своим молодым любовником и оказалась брошена им. Конечно, это были всего лишь беспочвенные фантазии, но она едва удержалась от слез.

Кира сделала большой глоток вина и глубоко вздохнула. Это глупо, так поддаваться своим эмоциям. И потом, что это на самом деле? Ревность? Или уродливая трансформация комплекса из-за разницы в возрасте? С бывшим мужем она всегда чувствовала себя королевой бала и привыкла наслаждаться этим. И что? Разве это спасло их брак? С Алексом ей приходится все время оглядываться на мнение окружающих, как бы она ни старалась убедить себя, что не будет этого делать. И что же сейчас гложет ее больше — то, что Алекс стоит с другой девушкой, или то, что девушка эта молода и красива? Опомнись, Кира! Посмотри на ситуацию другими глазами, будь честна с собой! Ты знала, на что идешь, когда приняла его любовь. Ты знала, что игра будет идти порой не по правилам. Ты отдавала себе отчет, что рискуешь. Либо прими, как данность, что не сможешь всю жизнь смотреть на свои отношения с позиции возраста, либо…

Алекс в конце концов оставил своих клиентов и направился к ней. Он видел ее лицо, ее глаза, он без слов понял ее состояние. Ему захотелось крепко обнять ее и скрыть от окружающих. Никто не должен заметить отчаяние на ее лице. Он подошел и сжал ее ладони в своих.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

Она кивнула и отвернулась. Скажи он ей сейчас что-нибудь другое, разозлись он на ее ревность, она бы разрыдалась прямо тут, при всех. Но он ничего больше не стал говорить, а просто не выпускал ее рук. Она успокоилась. И даже улыбнулась.

— От приступов глупости никто не застрахован, — сказала она, глядя в его глаза. Она увидела в них то, что хотела увидеть.

— Просто некоторые подвержены им больше, чем остальные.

Они засмеялись, и Кира исподволь посмотрела на Женю. Та увлеченно разговаривала с редактором и, казалось, ничего не видела. Если можно допустить, что ее пытливый взгляд фотографа может упустить хоть одну деталь из того, что ей интересно.

Женька появилась в жизни Киры после такого долгого перерыва, что казалось, вот-вот, и она вновь исчезнет так же надолго. У нее это превосходно получалось — исчезать. Как и у ее брата-близнеца. Но на этот раз Женька, видимо, решила, что исчезать не стоит. Она стала часто наведываться к Кире, приглашала ее на свои мероприятия, они даже стали подругами. Поначалу над этим посмеивались те, кто знал предысторию их отношений, а потом перестали вспоминать былое. Все, кроме Алекса. Он все равно не воспринимал Женю как просто Кирину подругу. Для него она в первую очередь являлась сестрой Андрея, к которому Алекс странным образом до сих пор подспудно ревновал. Он постоянно находился в ожидании, что Женька будет рассказывать Кире об Андрее, будет напоминать о нем. Но указывать Кире, с кем стоит общаться, а с кем нет, он не собирался, и ему приходилось мириться с Женькиным присутствием в их жизни. Возможно, если бы его отношения с Кирой не портились, он бы старался найти «крайнего», и первой подозреваемой стала бы, несомненно, Женя. Но с Кирой у них все было хорошо, даже на удивление хорошо. Период, когда их лодку штормило, период взаимных упреков и подозрений постепенно сменился периодом спокойного восприятия того, что они вместе, им хорошо, а от добра добра не ищут.

Родственники Киры воспринимали Алекса очень дружелюбно и по-свойски. Они, скорее всего, еще не считали его членом семьи, но на все семейные мероприятия их приглашали вместе. А уж со стороны Алекса давать оценку Кире было практически некому. Груня же считала выбор Алекса заведомо хорошим только потому, что это был его выбор. Относиться к Кире, как к дочке, у нее не получалось. В ее сердце было место только для одного ребенка — для Саши, и все остальные могли присутствовать там только как его друзья. С отцом-Гуровым Алекс виделся все меньше и меньше. Он не стал рассказывать ему о Мише Таперском. Не видел смысла. Как отец Гуров все равно потерял свой статус уже давно, еще тогда, когда сбежал от них, оставив Алекса. Таперский повел себя очень мудро. Он не стал навязываться Алексу, не стал играть роль внезапно обнаруженного любящего папочки. После того как он рассказал о своем предположении, он продолжал общаться с Алексом так, словно ничего не произошло, дал ему время все осмыслить и принять решение. Алекс решил не менять фамилию и не делать никаких анализов ДНК. Выяснять, кто его настоящий отец, он не захотел по той простой причине, что боялся разочароваться. Боялся, что окажется чужим Таперскому и это отдалит его от него навсегда. Гораздо удобнее для всех было предполагать, что Таперский его отец и что Марта именно из-за этого вела себя так безумно. В таком случае жертвы, принесенные Алексом в детстве, казались не совсем напрасными. Было хоть что-то, что могло их оправдать. И приятно было думать, что Таперский считает его своим сыном. Он и сам верил в это. Разрушить одним махом столько новых звеньев в своей жизни только из-за бумажки с анализом? Нет, на это у него просто не хватило духу. И Таперский понял его. Они остались близкими друзьями с тайной, связывающей их больше, чем родных людей.

Словом, Алексу не на что было жаловаться, и Женя ему не мешала. До одного прекрасного вечера, когда ей все-таки удалось разрушить эту идиллию и оправдать опасения Алекса. Она-таки напомнила Кире о существовании ее бывшего мужа. Как всегда, она позвонила, не глядя на часы. Она звонила обычно тогда, когда ей было нужно, а не когда было удобно другим. Так считал Алекс. И на этот раз, услышав Кирино: «Привет, Женька!» — он поднес к Кириным глазам часы — полдвенадцатого ночи. Кира кивнула, но даже не посмотрела на Алекса. Она казалось встревоженной. И было отчего.

Женька буквально огорошила ее новостями:

— Кира, мне срочно нужна твоя помощь.

— Господи, что случилось-то?

— Мне нужны визы, и срочно.

— Куда ты собралась?

Женька помедлила с ответом, словно ей было неудобно говорить об этом с Кирой.

— В Африку. Мне очень срочно надо. У тебя связи с посольствами и в МИДе, помоги мне.

— Женя… что-то… — она покосилась на хмурого Алекса, — что-то с твоим братом, да?

Алекс демонстративно встал с дивана и вышел курить во двор.

— Кристина погибла. Андрей тоже пострадал. Он там, в местном госпитале, но вроде бы вне опасности. Мне очень надо к нему, Кира, очень!

Женька плакала.

Кира села прямо на пол, вцепившись в телефонную трубку.

— Как? Как погибла? А их сын?

— С Глебом все в порядке. Я не знаю подробностей. Несчастный случай. Что-то случилось с яхтой, на которой они плыли. Говорят, надо Андрея вывозить оттуда в нормальную больницу. Да и ребенка нужно забрать. Так что мне срочно надо лететь, понимаешь, Кира? Деньги не проблема, мне бы попасть туда и вывезти их. Как назло, отец сейчас под проверкой, его фирму трясет налоговая, и он невыездной. Места себе не находит от переживаний.

— Представляю… Так где сейчас Андрей?

— В Гамбии.

— Разве не в Сьерра-Леоне?

— Давно уже уехали оттуда.

— Ясно. Я не знала.

Кира соображала, что она может сделать, куда звонить, к кому обращаться. Со своим мидовским паспортом она могла бы полететь туда без проблем — визы получила бы прямо в аэропорту. Но с Женькиным паспортом может потребоваться несколько дней на подтверждение визы.

— Мне надо позвонить кое-кому…

— Я знаю, как он тебя обидел, — сказала вдруг Женька. — Не держи на него зла. Нам нужна сейчас твоя помощь.

О чем она говорит? Неужели она признает, что он обидел ее тогда? И это Женька, которая всегда была на его стороне и защищала его? Обидел… Хм, это очень мягко сказано — обидел! Перевернул всю ее жизнь, предал, бросил, и все это умещается в одном слове «обидел»?

— Я постараюсь, Жень. Обиды тут ни при чем. Ты завези мне завтра рано утром свой паспорт и маршрут, а я узнаю, что можно сделать. Это может занять несколько дней.

— Спасибо, Кира. Не думала, что придется обращаться к тебе по такому поводу. Но видишь, как может повернуться судьба.

— Да.

Кира опустила руку с телефоном. Почувствовала на себе взгляд и обернулась. В дверном проеме стоял Алекс. Он пристально смотрел на Киру и молчал.

— Это Женя, — растерянно произнесла Кира. — У них несчастье. Жена Андрея погибла. Женька едет к нему, просит помочь с визами.

— Тебя?

— Да. Ужас какой. Представляешь, несчастный случай.

— Передай ей мои соболезнования.

— Да, конечно.

Кира как сомнамбула побрела на кухню и налила себе воды. Алекс подошел к ней и обнял.

— Когда она хочет ехать?

— Как можно скорее. Это ужасно. Просто ужасно.

Алекс молчал. Было видно, как ходят желваки под кожей. Он не был бессердечным толстокожим сухарем, но смерть далекого ему человека не могла вызвать в нем такую же бурю эмоций, как у Киры. Одно он знал наверняка — Кира теперь еще долго будет интересоваться судьбой своего бывшего мужа. Пока он был далеко, он не представлял для Алекса никакой опасности. А теперь Женя собирается привезти его сюда. Он будет рядом. Одинокий и несчастный. Когда-то горячо любимый. Когда-то… Кире будет интересно, как он живет. А ему, Алексу, надо будет делать все, чтобы интерес этот оставался просто интересом.