Скажи мое имя

Я спокоен. Даже удивительно, как просто мне сейчас говорить о том, что так долго терзало. О том, как ошибся в человеке, как вернулось сторицей то, как поступил с ней.

– Мы ходим по кругу! – вновь взрывается она. – Я же уже говорила, что мне принесли полисы, сказали от тебя, а потом, чтобы я внесла их задним числом, и что для них это нормально. Свою писульку, как ты выразился, я писала в кабинете Камиллы Георгиевны под ее чутким руководством, все еще уверенная, что ты приедешь и во всем разберешься! О том, кто я для тебя на самом деле, я узнала только на следующий день.

Она проводит ладонями по лицу, словно старается взять себя в руки, снова надеть невидимую маску "Алиса", но поздно, я уже вижу, как две девушки из прошлого и настоящего соединяются в одну. Сливаются их жесты, взгляд, голос, и внешности уже не обмануть.

– Интересно.

– Интересно? Это все, что ты можешь сказать? Не "извини", не "я этого не хотел"? Боже, да хотя бы попробуй оправдаться, я жажду услышать, что ты можешь сказать!

Лея злится, пышет ненавистью и злобой, но мне нечем подкормить огнедышащего дракона.

– Интересно то, что в моей версии, ты пыталась подставить меня. Поставила мое факсимиле на договорах, ввела в систему под моим агентским номером, а когда все открылось, пыталась выставить сообщником.

– Да я даже слова тогда такого не знала "факсимиле"! И повторяю тебе: на полисах не было никакой подписи!

– Да-да, да-да, – задумчиво говорю я и тянусь к очередной сигарете.

Черт, пачка пуста. А мыслительный процесс запустился и его уже не остановить. Стучу пачкой по ладони, обдумывая дальнейшие действия.

– Пошли, – кидаю девчонке и направляюсь к припаркованному автомобилю.

– Ещё чего! – фыркает Лея-Алиса. – На этом все, Александр Германович, – напыщенно произносит она, снимает с плеч косуху и тянет ее мне. – Надеюсь, больше никогда с вами не встретиться. И счастливо вам собрать свою жизнь по осколкам.

Я рефлекторно берусь за куртку, и стерва круто разворачивается на пятках, чтобы скрыться от меня. Резко перехватываю ее запястье и тяну на себя.

– Ну, уж нет, дорогая, сначала мы все выясним, – рычу ей в лицо.

Раздражение опять завладевает нутром, приходя на смену рассудку. Поднимается волной, сжигает самообладание. Подумать только, вздумала меня кинуть! Вот так просто, закинула бомбу и линять?

– Да к чему вообще все это теперь! – шипит она. – Мы квиты. Игра, наконец-то, окончена.

– Ты ошибаешься, слишком много неизвестных, она не может быть завершена.

– Мне плевать, – вырывает руку и идёт к подъезду.

Я успеваю перегородить ей путь прежде, чем она скроется.

– Постой, просто… я хочу просто поговорить. Неужели ты не видишь, что нас обоих кто-то поимел?

Нестерпимо хочется закурить. Нервы – как электрические провода на морозе: трещат и вибрируют. Запускаю руку в волосы и громко выдыхаю. Картинка, которая начала складываться, просто выносит мозг.

Лея смотрит на меня несколько секунд, прежде чем повторить мой тяжелый вздох.

– То есть ты придерживаешься версии, что не имеешь отношение к тем договорам.

– Только если и ты придерживаешься своей.

– Допустим, – морщится она свой маленький носик, отчего сердце снова пропускает удар. – И что это значит?

– Что есть третье лицо, а мы с тобой не так уж умны.

– Говори за себя, – вновь фыркает она.

А я расплываюсь в дурацкой улыбке. Непроизвольно. Просто она такая сейчас… все струны души напряглись и затянули долгий протяжный стон. Лея смотрит на меня, как на дебила. Наверное, это психоз, и она это поняла.

– Надо поговорить, – говорю мягче.

Она снова вздыхает. Отводит глаза, закусывает губу. Да, так, как это делала всегда, как же я мог не понять?

– Не сейчас. Мой сын…

– Когда? – прерываю ее, не хочу слышать о ее семье, сыне, муже или любовнике. Просто не готов.

– Я уложу его в десять.

– Я приеду.

– Боже, не верю, что соглашаюсь.

– Ты знаешь, что не можешь иначе, – говорю тихо, вкрадчиво. – Ты не будешь спокойна, пока все не выяснишь.

– Откуда тебе это знать? Ты поверил, что я… Получается, совсем меня не знал.

Она всматривается в мои глаза, наверное, ищет там опровержение своих слов, хочет, чтобы я оправдался, но мне нечем ее обрадовать. Все так: не знал и поверил. Чувствовал, но позволил фактам закрыть глаза. Больше не позволю.

– Я приеду в десять, – повторяю я.

Она кивает и скрывается за тяжелой металлической дверью.

Я стою под подъездом ещё миллион минут, задрав голову и всматриваясь в окна многоэтажки. И клянусь, в одном из них я вижу лицо Санта Клауса. Значит, третий этаж. Это будет запасным планом, если Лея решит меня обмануть.

***

Руки дрожат, как у чертова артритника. Это будет идиотизм, если остаток дня я проведу здесь, под ее окнами, словно долбанутый сторожевой пёс? Но упустить ее из виду сейчас, после недавнего открытия, кажется чем-то немыслимым.

Забегаю в ближайший магазин за очередной порцией отравы и выкуриваю сразу две сигареты подряд. Невольно вспоминаю Руса в таком же состоянии из-за беременной жены. Но здесь я его обскакал на добрый километр. Держу пари, такой истории он ещё не слышал. Достаю мобильник и кручу его в руках, снедаемый необходимостью с кем-то поделится, иначе мозг взорвется к чертям. К тому же, мне не повредит помощь в расстановке всех пешек на доске.

Отыскиваю в журнале вызовов давно знакомый номер, всего три гудка и две затяжки спустя, звучит надменное:

– Ты ебанутый, Яковлев? Суббота, восемь, мать его, утра.

– Если ты сейчас не глубоко в своей прекрасной женушке, ты захочешь услышать эту историю.

– Да пошел ты.

– Помнишь из-за кого ты получил в морду?

– Такое не забывается.

– А Алису?

– Твою долбанутую на всю башку подружку?

– Она и Лея – один и тот же человек.

– Ты набухался до чёртиков и белой горячки? – устало вздыхает в трубку бывший приятель.

– Возможно. Или… у меня для тебя есть по-настоящему крутая задачка. Хочешь помочь?

Спустя два часа и чашку крепкого двойного эспрессо, мы с Русом накидываем схему на мятой салфетке кофейни недалеко от дома Леи-Алисы.

– Итак, неизвестное звено, – рисую вопросительный знак на вершине пирамиды. – Заключает договор с кем-то из "Атлантики", – стрелка на первый квадрат. – Подкидывает полисы в обход Камиллы, – огибаю один кружок и веду ко второму. – Новенькой девочке, которая еще не знает всех процедур, но которая связана с тобой и мной.

Постукиваю карандашом, приватизированным на кассе, по столу и смотрю на Руса. Тот хмурится, все ещё пытаясь осознать размах махинации.

– Этот кто-то должен был быть знаком с нашей схемой и быть уверен, что девчонка у нас на крючке. Есть ещё несколько неизвестных факторов: человек, который сказал Лее ввести эти чёртовы полисы задним числом, – рисую очередной вопросительный знак. – Это я выясню сегодня. И тот, кто пробрался в мой кабинет за факсимиле. Не верится, что моя верная помощница могла пропустить неизвестно кого.

Черчу ещё один кружок и пишу в нем "Карина".

– Почему ты так уверен, что Лея говорит правду? – Рус откидывается на стуле напротив и делает очередной глоток сладкой дряни с черничным запахом.

– Ты видел Алису. Думаешь, стала бы она творить с собой и мной такое только лишь от обиды?

– Я думаю, что человек может годами носить в себе это чувство и взрастить до таких высот, что разум просто затянет пелена гнева.

– Нет. Я видел ее сегодня. Она уверена в том, что говорит. И я… верю ей, – говорю приглушенно.

– А почему не поверил тогда?

Сжимаю ладонью виски, провожу пальцами по бровям, потираю глаза. Это сложный вопрос. Слишком сложный.

– Был слишком горд, слишком туп, слишком эгоистичен. Выбирай любой вариант.

– Мне нравятся все.

– Я не стал выслушивать ее версию. Поверил фактам на руках.

– То есть ты даже не поговорил с ней.

– Мой отец умер, а вместо утешений я получаю подставу. Я думал, она узнала о пари и решила так мелко и глупо отомстить. О чём тут разговаривать?

– Мне это знакомо, – многозначительно кивает Че. – Так что будешь делать теперь?

– Не знаю.

– А что с девчонкой?

– Не знаю.

– А меня зачем позвал?

– Нужен незаинтересованный человек для взгляда со стороны.

– Тогда послушай, что скажет незаинтересованный человек: не надо ворошить это гнездо. Попроси у девчонки прощения и постарайся сделать так, чтобы она забрала свое заявление. Сейчас твоя карьера спущена в унитаз, думай об этом.

– Я не могу. Столько лет, я… просто не могу, понимаешь?

Мы сцепляемся взглядами и долго сидим в тишине.

– Понимаю, – наконец, говорит Рус. – Кажется, впервые по-настоящему тебя понимаю. Так что, значит, среди всех них… только Лея?

Я едва уловимо киваю. Даже не осознавая до конца значимость этого кивка.

– Теперь понятно, почему я получил в рожу. И не могу тебя винить, я поступил бы так же, – он замолкает ненадолго. – Ладно, мне пора, Мышку завтра сдаю в роддом, надо подготовиться.

Он встаёт из-за стола и протягивает мне руку. Никак не привыкну, что мы снова друзья, но осознание этого заставляет скупо улыбнуться.

– Жене привет, – говорю я.

– Ещё чего! – ухмыляется он и разворачивается на выход. Сделав два шага, оборачивается и добавляет. – Извинись перед звездной девочкой за меня.

Я снова киваю. Че скрывается за дверью, я задумчиво смотрю на разрисованную салфетку перед глазами. Мы наворотили много дел, и каждый из нас получил по заслугам. Кроме нее… ей досталось за компанию. Достаточно ли будет извинений?

Я еду домой и привожу себя в порядок. Душ, чистая одежда, нормальный обед. Нетерпеливо меряю шагами квартиру в ожидании часа, когда будет пора выдвигаться. Прокручиваю в голове сотни слов, которые должен сказать, сотни вопросов, которые необходимо задать. Но в голове все равно, раз к разу, возникают картинки, которые увлекают совсем не туда.

Мягкая улыбка, теплый взгляд, она сонно щурится от солнца, бьющего прямо в лицо. Касается моего плеча, берет руку в свою ладошку, переплетает наши пальцы. Все это было правдой. Никакой лжи, никакого предательства. Я так глупо просрал лучшее, что было в моей жизни. Есть для нас шанс теперь? После стольких лет, ошибок, боли и жажды мести? У нее есть ребенок. Значит, есть и тот, кого она пустила так далеко, что позволила навсегда стать частью своей жизни. И от этой мысли меня всего ломает. Ведь я не смог так же.

Едва часы приближаются к восьми вечера, хватаю куртку и вылетаю из квартиры. Нет сил больше сидеть здесь наедине со своими мыслями, лучше сделаю это там, под ее подъездом. За несколько дней уже привык к виду кирпичных стен и квадратных окон, за которыми течет своя размеренная жизнь. На улице ещё тепло и кожанка отправляется на заднее сидение в тайной надежде, что Лея снова появится с обнаженными плечами, и я смогу снова коснуться ее. Хотя бы так, невзначай.

Сердце подпрыгивает в груди от этой мысли, сбивается с ритма и снова запускается, но уже галопом. Пожалуй, я всегда знал, что это она. С первого взгляда, с первого прикосновения тело подкидывало подсказки. То, как кололо кончики пальцев от ее кожи, как учащалось дыхание, едва она входила в помещение, как скручивался узел в груди от ее холодного взгляда. Тело всегда знало, понимало то, что неведомо глазу. Господи, как же я снова хочу ее коснуться. Сжать в руках, теперь точно зная, кто эта женщина. Раствориться в ней, отключить чертовы мозги и просто вспомнить каково это – принадлежать ей.