Скажи мое имя

Да, ещё.

Ее спортивные штаны – настоящее зло, на то, чтобы их снять уходит огромное количество времени, которое я не готов ждать. Поэтому просто спускаю их ей до колен, одним рывком переворачиваю жену на живот и хлопаю ей по заднице.

Лея то ли хихикает, то ли возбуждённо хрипит, но, тем не менее, эротично выгибает спину, приподнимая ягодицы, и трется ими об меня, пока я избавляюсь от джинсов. Все происходит за долю секунды: молния, боксеры, мой член в ней, ее громкий стон. Или мой.

От первого глубокого толчка сразу же простреливает затылок, сбегает волна дрожи по позвонкам. Фиксирую ее бедра и повторяю.

– Да, боже, – ещё один хриплый стон в подушку.

Пробегаю пальцами по ее влажной спине, захватываю затылок ладонью.

– Аррх.

Она вытягивает руки и упирается ладонями в изголовье кровати, двигаясь бедрами мне навстречу. Черт. Опускаюсь на нее, коленом раздвигая ноги шире, ныряю ладонью ей на живот. Наши тела, потные и достигшие идеального баланса температуры, скользят в одном ритме. Влажно, порочно, убийственно громко.

Вот для этого и нужен отдельный дом. Для громких криков, для влажных шлепков, для грязных словечек. Снова и снова, и…

– Еще, – просит Лея.

Она всегда просит ещё. Всегда больше, сильнее, жарче. А я никогда не могу ей отказать, потому что её тело – мой фетиш, ее жажда – амброзия, ее стоны – музыка. И мне тоже нужно ещё.

Мы замедляем темп в предчувствии момента. Лея дышит глубже, поджимает пальчики и дрожит в минуте от оргазма. Электричество собирается в пояснице, отдает стрелой в пах. Крепче сжимаю пальцами ее бедро, втягивая запах на влажном затылке, и с ее финальным вскриком, кончаю.

Сперма вливается глубоко в её тело, где я, надеюсь, когда-нибудь появится еще один мой ребенок. Мы делаем это достаточно долго, чтобы уже отчаяться, но каждый раз от сознания, что в этот раз может получиться, я испытываю чистый, ни с чем не смешанный кайф адреналина.

– Боже, я надеюсь, ты отправил Матюшу к папе, – со сбитым дыханием говорит Лея.

– Надо было думать об этом раньше, – смеюсь ей на ухо.

Мое влажное тело плотно склеено с ее и разъединяться категорически не хочется. Лёгкий озноб до сих пор прокатывается по коже, держит в напряжении каждый нерв. Каждый.

– Саша! – возмущается мокрая женщина подо мной.

– Не волнуйся, конечно, я его отправил, – поглаживаю ее плечо, оставляю короткий поцелуй на соленой коже.

– М-м-м, – прикрывает она глаза и снова распахивает. – Цветы жалко.

Кидаю взгляд на букет, пострадавший при наших акробатических действиях.

– Это не основной подарок, – улыбаюсь ей в затылок, провожу пальцами по щеке, убирая налипшие пряди.

– У меня тоже есть подарок, – немного разворачивает лицо и впивается в меня зубами.

– А, такой подарок, – смеюсь я, когда чувствую, как она щекочет языком подушечку указательного пальца.

– Нет, не такой, – игриво заявляет она, снова прогибаясь в спине, и прижимается ко мне бедрами.

– Это подождет, ты снова будишь дракона, женщина.

В этот раз от штанов мы избавляемся.

– Ты с разработчиками решил вопрос? – все ещё голая женщина уже вся в работе.

– Да, они переделают интерфейс под всплывающие окна. Но это займет несколько дней.

– Черт, так и знала! – шипит Лея. – Но старт обучения уже назначен, его не сдвинуть. Придется какие-то блоки делать уже в процессе.

– У нас все написано, успокойся. Не первый запуск.

– Но это новая ступень! Народ ждёт "вау" и новые инструменты.

– Главное "вау" ждёт их на этапе коучинга.

– Все заслуги себе приписываешь, да? – Лея поднимает голову с моей груди и с прищуром всматривается мне в глаза.

– Ничего личного – только бизнес, – смеюсь я.

Да, идея открыть онлайн школу продаж и сопровождения бизнеса была моей. И хотя часть практики я беру на себя, все остальное – от первой до последней буквы на нашей платформе – написано ей. И, черт возьми, никакая клубника не принесет такой доход, чему я несказанно рад. Бесконечные мозоли на ладонях и пропитанная землёй и ягодами одежда – не моя история. А Санта Клаусу мы наняли хорошего управляющего, чтобы он не помер раньше времени на грядках. Старый черт нужен этим двоим, а их счастье для меня превыше собственного.

– Нужно садиться работать, – тяжело вздыхает голая женщина, глядя мне в глаза. – Но так не хочется…

– Мы же собирались сегодня отдохнуть, – провожу большим пальцем по ее верхней губе, обожаю ее рот.

– Я не успела дописать…

– Встанем завтра пораньше, – склоняю ее к разврату.

– Всё-таки ты на стороне Ситхов, упирается влажным лбом мне в грудь. – А я Джедаев. Нам никогда не прийти к светлой стороне.

– Поверь, на темной даже лучше, – щекочу ее ушко, улыбаюсь от ее странных аллегорий.

"Звёздные войны" никогда не станут на полку моего любимого кино, но сейчас я хотя бы на одной с ней волне. И с сыном. Кажется, ему в руки вручили световой меч до того, как он начал орудовать ложкой. И ежегодный киномарафон звёздной саги он, в отличие от меня, не пропускает.

– Кстати, о темной стороне, подай мои джинсы.

Лея нехотя перекатывается на другую сторону кровати и тянется за джинсами на полу.

– Залезь в правый карман.

– Кошелек? – сводит свои брови, шаря ладошкой не в том отделении.

– Правый, – смеюсь я.

– А! – она вынимает маленькую коробочку и поднимает на меня свои светлые глаза. – Серьезно? Ты не в курсе, что два года – это бумажная свадьба? – смущенно улыбается, вертя в пальцах коробочку.

– Дай сюда и молчи. Это вместо обручальных.

Открываю нехитрый замок и являю жене два кольца выполненных в белом золоте со вставками оникса.

– Шлемы штурмовиков! – визжит она. – А-а-а-а!

Протягивает руку с оттопыренным пальцем.

– Давай, давай, давай.

Беру ее ладошку и, с гулко бьющимся сердцем, почти настолько же отчаянно качающим кровь, как и два года назад, надеваю это кольцо поверх тонкого золотого обруча. Да, так гораздо гармоничнее.

Прикладываюсь к ее тонким пальчикам губами, запечатывая этот момент в памяти. Ещё один из сотен идеальных. И привычно сжимаюсь при мысли, что все это не заслужил. Хорошо, что жизнь несправедлива и не всегда воздает по заслугам. Возможно, мой ад ждет меня только после смерти, а значит, каждый день жизни я превращу в рай.

– Это так красиво, – плаксиво выдает Лея.

– Эй, ты что, плакать собралась?

– От счастья, – улыбается и блестит влажными от слез глазами.

– Наденешь мне мое?

Она кивает, берет из бархатного плена второе кольцо и ведет им по пальцу, закрывая золотое, которое надела мне двумя годами ранее.

Идеально. Глупо, но идеально.

Голая женщина делает выпад и нападает на мой рот. Ее поцелуй выходит сладко-соленым, и я теряюсь, не привык видеть мою железную Алису такой эмоциональной.

– Все хорошо?

– Я очень-очень счастлива, – шепчет, вновь укладывая голову мне на плечо.

– И я.

– Не полностью…

– Безразмерно, – убеждаю ее.

– Ха! – нервно выдыхает она. – Твое время распаковать подарок. Я была более традиционной, хотя это не совсем бумага…

Лея тянется к прикроватной тумбе и достает продолговатый футляр. Протягивает его мне и закусывает нижнюю губу. Волнуется.

Беру коробку из ее дрожащих рук и открываю. Сердце останавливается на мгновение, чтобы оглушить затем своим стуком каждую клетку. Перед глазами расплывается надпись "4 недели".

"Правда?" – спрашиваю я одними губами.

Лея кивает в ответ, неуверенно и робко. Дурочка, это лучший подарок. Я сгребаю ее в объятия – самые осторожные и чувственные из тех, что могу ей предложить. Ведь внутри нее теперь новая жизнь. Моя часть. В этот раз я не пропущу ни мгновения.

– Что за дождь? – смеётся она, стирая с лица влагу.

– Крыша протекает, – упираюсь влажной щекой в ее волосы, целую висок. – Спасибо, одуванчик.

Тьма рождается не в один день, но всего один день способен ее рассеять. Джедаи, мать твою, победили.

Отец Леи

Сколько бы лет ни прошло, она навсегда останется в моих глазах ребенком.

Сидит, перебирает клубнику, рассказывая о сборах в их новом проекте, а я вижу шестилетнюю девчонку, отказывающуюся есть кашу без ягод. Журит сына за тройбан по истории края, а я вспоминаю ее слезы из-за первой двойки во втором классе. Годы идут слишком быстро. Неумолимо съедают жизнь, оставляя нам только огрызки. И самое важное сейчас, на склоне лет, только одно: чтобы дочь была счастлива.

Для отца нет большей радости, чем улыбка на лице его ребенка. Теперь и Лея знает эту истину. И знаю, делает всё, чтобы Матвей был счастлив. Может, я не согласен с ее методами, и уж точно никогда не соглашусь с выбором кандидата в папаши, но это её жизнь. Ей ее и жить.

– Пап, сказать тебе кое-что хотела, – притихшим голосом начинает она.

Не люблю я этот ее тон. С него начиналось "я с мальчиком одним встречаюсь", а потом ещё "я не у подруги ночую", и коронное "я беременна, пап". Один за другим удары по отцовскому сердцу.

Поворачиваюсь к Лее, моей звёздной принцессе, и всматриваюсь в ее потупленный взгляд. Только не снова, великий Чуи. Так и знал, этот прохвост сбежал, прихватив с собой все золотишко из дома. Или еще хуже, решил увести их в столицу, а я помирай тут в одиночестве. Где мои таблетки от давления?

– Пап, – я замираю, чувствуя, как немеет левая рука. Инфаркт? Инсульт? Тромб несётся со скоростью света к мозгу? – Мы ждём ребенка.

Я тяжело выдыхаю, чуть не сгибаясь пополам. На лице Леи красуется широченная улыбка, из тех, что способна осветить космос и уничтожить "Звезду смерти". Что ж, я предполагал, что когда-нибудь это может случиться. Как бы мне хотелось развести этих двоих по разным комнатам и запретить этому мажору прикасаться к моей девочке, в статусе мужа и жены у меня не осталось рычагов. Ещё и дом удумал отдельный строить. На моей земле.

Прощелыга.

– Это здорово, – улыбаюсь дочери. – Надеюсь, второй выйдет не хуже первого, гены у нас сильные.

– Папа! – притворно возмущается Лея.

– Что? Я шучу. Рад за тебя. За вас, – выдавливаю через силу. – Сейчас смородины тебе наберу, там сплошные витамины.

Поворачиваюсь к верхним полкам и ищу подходящий контейнер. Черт, Елена Фёдоровна опять здесь все переставила. И на кой ситх мне вообще помощница по хозяйству? Вполне сам справлялся раньше, и все на местах всегда было.

– Что-то ищете? – врывается звонкий голос в мои беззвучные стенания. Помяни черта.

– Где все контейнеры?

– Так вот, справа, нижняя полка. Все разложено по размерам и функциональному применению.

Женщина, раздражающая своей гиперактивностью, нагибается и отрывает ящик.

– Они всегда лежали там, – возмущаюсь, что со мной в собственном доме не считаются.

– Нет, они там валялись! – возмущается помощница в ответ.

Совершенно несносная женщина.

– Пап, ну серьезно, скажи Елене Федоровне спасибо. В кои-то веки навела порядок.

Сговор. Против меня самый настоящий сговор.

– Нельзя остановить перемены, как нельзя остановить восход солнца, – поучительно говорит женщина.

Йода, серьезно? Думал, этой жизни меня уже ничем не удивить, но цитирующая самого мудрого джедая женщина – только что взорвала мой космолёт.