Девушка моего друга

8

Денис

Я снова растворился в работе. Отказывался от встречи с Русланом, потому что не хотел видеть ни его, ни Юлю. Особенно Юлю. Две недели назад я довёл её до панической атаки, и этот ужасный поступок помог мне протрезветь. Я словно увидел себя со стороны: наглый злой мужик, который силой пытается подчинить себе девушку лучшего друга. Пользуется физическим превосходством, чтобы найти подтверждение своей дурацкой теории о продажности женщин.

Но это не вся правда. Я собирался поцеловать Юлю не для того, чтобы разоблачить её или выставить изменницей перед Русланом. Она зацепила меня с первой же встречи, поэтому я действительно хотел поцеловать её. Хотя бы на секунду забыть о своих сомнениях в её честности, о том, что она девушка моего друга, о том, что я женат на своей работе и давно потерял веру в людей — отчаянно желал выбросить весь лишний мусор из головы и почувствовать тепло Юлиных губ.

В итоге она укусила меня, а потом побледнела, села на корточки и раскачивалась из стороны в сторону, дышала слишком часто, жмурясь и мотая головой. Я сразу понял, что с ней. Знал эти симптомы по своей сестре — та тоже могла утратить связь с реальностью, обнимать плечи руками и с ужасом смотреть в одну точку. Поэтому я быстро сориентировался и помог Юле прийти в себя.

Конечно, паническая атака ничего не доказывает. Юля может быть корыстной стервой, которая решила встречаться с моим другом ради денег. Но только я не маленький мальчик, чтобы забываться, терять над собой контроль и капризно топать ножкой, когда что-то идёт не по плану. С Юлей не получалось быть сдержанным, я хотел как можно скорее удостовериться в собственной правоте. Позже осознал: меня испугал внезапно возникший интерес к ней, поэтому я сразу начал искать в Юле пороки, чтобы разочароваться в ней и забыть.

В итоге разочаровался в себе. Будь Юля хоть трижды корыстной и продажной женщиной, это не даёт мне никакого права подавлять её, действовать силой, доводить до панической атаки.

Я решил отступить. Руслан не дурак, пусть сам разбирается со своей жизнью. А я прекращаю творить херню и оправдывать скотское поведение святыми мотивами. Друга решил спасти от алчной стервы — ага, конечно, смешно до колик в животе.

Как же я удивился, когда увидел Юлю в том же рыбном ресторане, где мы ели устриц две недели назад. Она сидела у окна, бледная, измождённая, с каким-то пустым потерянным взглядом. Отвечала на мои вопросы рассеянно, хмурилась и прикасалась пальцами к вискам. Не мог оставить её одну в таком состоянии, отвёз к себе домой. Ещё в ресторане написал Руслану о том, что случилось. Он попросил присмотреть за Юлей, объяснил, что никак не может освободиться в ближайшее время из-за встречи с важными людьми.

И вроде бы Руслан поступал правильно, но мне почему-то стало обидно за Юлю. У неё явно что-то случилось, а поддержки ждать не от кого. Мне она вряд ли доверится после того злосчастного недопоцелуя.

Заказываю пиццу и захожу в гостиную. Юля резко оборачивается: глаза огромные, перепуганные, она пытается изобразить улыбку, хотя сама белая как мел.

— Еду доставят через полчаса, — спокойно сообщаю и присаживаюсь на кресло подальше от неё. Держу дистанцию, чтобы дать привыкнуть к себе. — Как ты? Голова больше не болит?

— Нет, я в порядке, — глухо отвечает Юля, избегает зрительного контакта. Она напоминает дикого котёнка: забилась в уголок, со страхом глядит по сторонам, вся напряжена до предела, но при этом очень хочет мне довериться. Всего пару минут назад она согласилась остаться у меня, и в открытом взгляде сиял жизнерадостный огонёк. Неужели успела передумать, пока я звонил в службу доставки?

— Юль, ещё раз повторяю — тебе нечего бояться. Нас разделяют несколько метров, я не собираюсь на тебя нападать: как-то не воодушевляет перспектива оказаться в травмпункте с порванной губой, — намеренно ёрничаю, чтобы она расслабилась.

— Понял, что нельзя принуждать девушек к поцелую?

— Я вёл себя отвратительно, больше это не повторится.

— Неужели поверил, что я не корыстная легкодоступная стерва? — в глазах Юли загорается надежда. Хотел бы её обмануть, но не могу.

— Нет. Пока нет, — всё же уточняю, когда вижу разочарование в искристом взгляде. — Но мешать вам с Русланом больше не буду. Ваши отношения меня не касаются. Я изначально был не прав, когда грубил тебе, предлагал бросить друга и продаться мне за айфон.

— Не ожидала от тебя таких слов, — Юля наконец-то смотрит мне в глаза. Происходит какая-то грёбаная магия: я превращаюсь в истукана, почти не дышу, лишь жадно впитываю каждую эмоцию, отображающуюся в зелёно-коричневой радужке, и изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не подойти к этой хрупкой девчонке и не обнять её.

— Сколько тебе лет? — грубо спрашиваю, отводя взгляд.

— Двадцать пять. А что?

— В первую встречу подумал, что тебе едва исполнилось восемнадцать.

— Не ты один, у меня вечно на кассе паспорт требуют, когда я вино покупаю, — смеётся Юля. Её радость настолько заразительна, что я тоже невольно начинаю улыбаться.

— Что с тобой сегодня случилось? — пользуюсь моментом единения и задаю главный вопрос. Юля сразу же мрачнеет.

— Какая тебе разница? — она пытается защититься от неудобного вопроса, резко вскидывает голову, спрашивает громко, с вызовом.

— Ты не обязана рассказывать, если не хочешь.

— Не хочу! — восклицает Юля, а потом её плечи опускаются, будто все силы вмиг покинули её хрупкое тело. — Меня уволили.

Она что-то рассказывает про бывшего владельца магазина, который был классным и вообще мировым дядькой, потом с отвращением говорит про какого-то Артура, порядочного семьянина и крутого бизнесмена, решившего уволить её за какие-то мелкие прегрешения. В голосе Юли сквозит желчь и презрение. Нутром чую, что она многое не договаривает, но в душу лезть не пытаюсь. Я не Руслан.

— Ты очень любишь свою работу? — уточняю я.

— Да.

— И голова у тебя болела из-за увольнения?

Юля совершает быстрое, еле заметное движение: дотрагивается рукой до затылка и пренебрежительно кривит губы. Те же эмоции мелькали на её лице, когда она говорила про Артура. В ресторане сидела одинокая и убитая, на меня смотрела перепуганными глазами, две недели назад у неё началась паническая атака из-за моего насильного поцелуя. Юля резко реагирует на чужие прикосновения, её увольняют с работы без внятной на то причины, и Артура она с издёвкой называет примерным семьянином. Пазл складывается, и я сжимаю челюсть, стараясь унять гнев.

Не нужно быть Шерлоком, чтобы понять — к ней приставал работодатель, а когда Юля отказалась — уволил. Возможно, домогался её не первый раз и сегодня даже применил силу, но это уже мои догадки.

Хреново.

— Я что-то не то сказала? — испуганно спрашивает Юля.

— Нет, всё нормально. Устал просто. Так что ты будешь делать? Искать новую работу?

— Это был единственный магазин комиксов в нашем городе, — грустно произносит Юля. — Но я справлюсь. Тем более я всего лишь обычная продавщица, могу устроиться куда угодно, особых знаний от меня не требуют.

— Я так сильно тебя обидел, что ты уже который раз вспоминаешь мои слова?

Юля отводит взгляд, забирается с ногами на диван и обнимает колени своими тонкими руками. Долго молчит, потом вздыхает и тихо говорит:

— Просто ты во многом прав. И от этого больно. Руслан меня поддерживает во всём, доказывает, что нет ничего плохого в работе продавца-консультанта. И этот так, любая деятельность достойна уважения. Только я не уверена, что счастлива.

Юлин голос дрожит и срывается, она закрывает лицо ладонями, замыкается в себе.

В груди печёт, бездействие убивает. Я подхожу к Юле, сажусь возле неё и пытаюсь осторожно обнять. Она тут же тянется ко мне, обвивает шею горячими руками и тяжело дышит. Так мы и застываем: в неудобной позе на диване, тесно прижавшись друг к другу телами, в странной, объединяющей тишине.

А потом раздаётся звонок в дверь. Мечтаю только об одном: лишь бы это был доставщик пиццы, а не Руслан.