Поцелуй небо

Её просто назвали сексуально зависимой, и все приняли это за правду. Что так и было. Но это явное, физическое доказательство того, что у меня был секс. Я больше не девственница.

— Может быть, у нее типа... психический срыв... — говорит Дейзи.

Я кручусь на пятках, унося с собой пульт. Я держу себя с некоторым чувством собственного достоинства. На кухне я роюсь в шкафчике, в котором нервный Бретт любит прятать свою выпивку. Поскольку у нас в таунхаусе действует политика «никакого алкоголя на виду», почти всё хранится в недоступном месте. Я сажусь на колени и роюсь в мыле для посудомоечной машины в поисках бутылки Jack Daniels.

— Серьезно, Роуз! — Лили говорит громко, пытаясь перекричать телевизор. — Ты в порядке?

Я поднимаюсь на ноги, беру винный бокал из другого шкафа, прежде чем вернуться в гостиную. Все смотрят, как я наливаю виски до краев, практически переполняя бокал.

— Роуз, не хочу читать тебе нотации в этот очень деликатный период твоей жизни, — говорит Лорен, — но виски пьют не так. И меня, как эксперта в спиртных напитках, это оскорбляет.

Я бросаю на него резкий взгляд.

— Ты не эксперт в спиртном. Ты алкоголик.

Я ставлю бутылку виски на журнальный столик и делаю большой глоток. Горло обжигает, но я даже не вздрагиваю. Жжение заглушает мой гнев.

— Что делает меня экспертом, — утверждает Лорен.

Я отмахиваюсь от него. Мой основной ход в данный момент. Отмахнуться. Если бы только я могла волшебным образом отмахнуться от этого секс-видео.

Я делаю еще три глотка из своего бокала для вина. Я так зла. Мое тело задыхается от ярости. Меня трясет от того, насколько я вне себя. Да, это неловко, что мир увидел мою грудь и вагину, две части меня, которые я не хотела показывать Коннору целый год.

Да, я немного нервничаю, что мир воспримет меня как шлюху, когда увидит меня сентиментальной и покорной в постели.

Нет, я не буду плакать.

Я не пролью ни слезинки из-за Скотта Ван Райта. Он заслуживает только моих мерзких, гнусных слов. А не эмоций, которых я оставляю для людей, которых люблю.

— Что происходит? — спрашивает Коннор, его голос доносится с лестницы.

Идеально. Он услышал мой зов. Громкое, несносное телевидение.

И его взгляд переходит на телевизор.

— Смотри, милый, — говорю я, — у нас есть совместное секс-видео.

Все молчат, вероятно, гадая, не выйдет ли вдруг из себя невозмутимый Коннор Кобальт. Ему требуется меньше десяти секунд, чтобы отклеить ноги от пола — на целую минуту меньше, чем мне. Я жду, что он достанет свой телефон. Чтобы поступить ответственно и начать набирать номера адвокатов и центров кризисного управления.

Вместо этого он останавливается прямо передо мной. Его глаза впиваются в мои, будто проверяя мое психическое состояние. Я в порядке, черт возьми, хочу крикнуть я в ответ. Но я решаю сделать ещё один большой глоток обжигающего виски.

Его черты лица покрыты грубым беспокойством. Я хочу объяснить, как я зла и не огорчена, но слова не складываются. И тут он бросает взгляд на мой винный бокал. Лучше бы он не забирал его у меня, словно я ребенок. Если он выльет мой напиток в раковину...

И тут он выхватывает бокал прямо у меня из рук.

Прежде чем я успеваю пожаловаться, он подносит бокал к губам. И я затихаю, наблюдая, как он делает огромный, наглый глоток, смывая алкоголем свою ярость. Я улыбаюсь. Потому что мы справляемся с ситуацией одинаково. Обычно не выпивкой, а тем, что отводим плечи назад и принимаем это как гребаные чемпионы.

Он возвращает мне бокал с вином и говорит: — Ce n’est pas la fin.

Это не конец.

Я киваю в знак согласия. Он крадет у меня пульт и, уменьшив громкость, успокаивает всех.

В моем кармане жужжит телефон. Я даже не проверяю, кто это. Я просто сажусь на подлокотник дивана и смотрю в телевизор.

— …Принцессы Филадельфии рекламировали Роуз как девственницу. Многие люди высказываются о достоверности этого шоу...

Коннор переключает канал на кабельное.

— ...либо она солгала, либо потеряла девственность во время показа шоу. Перейдите на наш сайт для опроса...

Он переключается на другой канал.

Я злобно кричу на плоский экран: — У мира нет НИКАКИХ других занятий, кроме как говорить о моей девственности?!

Я показываю на телевизор своим бокалом.

— Или об отсутствии таковой, — добавляет Лорен.

Я игнорирую этот комментарий и обращаюсь к Коннору.

— Моя вагина переплюнула национальные новости, — я издаю маниакальный смех. — Как ты думаешь, что бы сказали по этому поводу наши друзья из Модели ООН?

Коннор сканирует меня взглядом, словно диагностируя мою истерику.

Я игнорирую и это тоже.

Спустя мгновение, он подходит ко мне сзади и обхватывает руками мою талию. Он прижимается губами к моему плечу. Я прислоняюсь спиной к его груди. Это знакомое и теплое чувство, даже безопасное — знать, что у меня есть кто-то рядом, в моей команде.

Дэйзи щелкает на своем ноутбуке.

— Похоже, что большинство людей голосуют за тебя в опросах. Они говорят, что ты не можешь быть лгуньей или лицемеркой. Не тогда, когда ты заявила в шоу, что ты, цитирую: «воткнешь свой двенадцатисантиметровый каблук в глаз или задницу лжецов и обманщиков.

Это было немного драматично даже для меня. Но интервью взбудоражили меня до предела, и я выкрикивала все угрозы, которые только могла придумать. Например, о поджаривании пениса Скотта, бросив его на солнце. Я бы с удовольствием исполнила эту угрозу, если бы это было возможно.

Динь, динь, динь. Маленькие колокольчики звенят, когда Сэди подходит к нашей группе. Она выглядит такой же дикой, как и я. И злой, безумный импульс проникает в меня. Я вырываюсь из надежных объятий Коннора.

— Роуз, — говорит Коннор, наполовину с беспокойством, наполовину с предупреждением.

Я не слушаю. Всё ещё держа винный бокал, я опускаюсь на корточки перед рыжей кошкой. Она враждебная сука (как и я). Она царапала мои руки. Шипела на меня. И, клянусь, она нассала на мои туфли от Jimmy Choo, хотя я и не могу этого подтвердить.

Но в этот момент я чувствую себя неуязвимой от всех обид. СМИ. Скотта. И этой гребаной кошки. Я тянусь к ней.

— Не делай этого! — Лили кричит на меня с дивана. — Ты потеряешь глаз.

Не обращая внимания на сестру, я просовываю ладонь под пушистый живот Сэди и поднимаю её одной рукой, другой всё ещё держась за стеклянную ножку бокала. Я встаю и смотрю прямо в её глаза, цвет которых почти совпадает с моим. Я направляю свою ненависть в один высший смертельный взгляд.

Сэди двигается, и Лили испускает звучный вздох.

Но кошка не царапает меня. Нет.

Она облизывает меня. Её маленький шершавый язычок прижимается к моему подбородку, будто она щенок, а не кошка.

— Какого хуя? — в шоке говорит Райк.

Я прижимаю её к себе, и она мурлычет у меня на груди.

— Мы теперь друзья, — констатирую я очевидное и делаю ещё один глоток из своего бокала.

— Или она думает, что у тебя выросли яйца, — опровергает Лорен.

— Они у меня всегда были, — говорю я, обидевшись.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Коннора, который смотрит с беспокойством и небольшой долей страха. Внутри всё переворачивается. Он видит прямо сквозь барьеры, которые я возвожу, чтобы защитить себя.

Я в порядке, я пытаюсь передать слова через глаза. Но я не уверена, что мне это удается.

Телефон Лили громко звонит у неё на коленях.

— Чёрт, это папа, — она смотрит между Коннором и мной. — Что вы хотите, чтобы я сделала?

Я ничего не говорю. Я просто целую голову Сэди, пока она продолжает утыкаться мне в ребра. Её перемена в поведении успокаивает меня и придает мне немного больше сил.

Коннор выключает телевизор и берет у Лили телефон, включив громкую связь.

— Грэг, это Коннор.

Его голос спокоен, даже если напряженная поза и жесткий взгляд говорят об обратном.

— Хорошо, я пытался дозвониться до тебя и Роуз. Полагаю, вы видели новости, — быстро говорит он, его гнев скрывается под его срочностью. — Я разговариваю по телефону со своими адвокатами и адвокатами Кобальтов. Мы просматриваем контракты, которые вы все подписали. Пока мы не сможем прийти к ясной картине происходящего, мне нужно, чтобы вы вывезли моих дочерей из этого таунхауса. Больше никаких камер.

Перевод: Принцессы Филадельфии отменены.

Ура. Сложно праздновать «больше нет Скотта», когда результат был достигнут за счет моего имени и имиджа. И тут меня словно ударяет молнией — Calloway Couture. Всё, ради чего я работала, может снова полететь к чертям. Это секс-видео может разрушить мою карьеру модельера.

И меня это волнует. Очень.

Меня мутит, будто меня сейчас стошнит. Думаю, меня может вырвать. Я держусь за живот, а Коннор кладет твёрдую руку мне на плечо, крепко сжимая, чтобы заверить меня, что он здесь, что всё наладится само собой.

Я пытаюсь в это поверить.

— Сегодня мы соберем вещи и уедем, — говорит Коннор моему отцу.

— Дайте мне знать, когда вы благополучно вернётесь в Принстон. Если там слишком много прессы вокруг дома, Вам всем нужно будет остановиться у нас в Вилланове.

— Конечно, — говорит Коннор. — Вы знаете, где Скотт?

— Понятия не имею, но отец Лорена уже на грани того, чтобы порвать ему задницу. Если честно, я бы очень хотел посмотреть на это, — мой отец может быть мягким, как лепесток цветка, в то время как Джонатан Хэйл — это шип. — Роуз рядом?

— Она на громкой связи.

— Роуз, — говорит мой отец, его голос становится мягким. — Милая, сколько юристов просмотрели контракт, прежде чем ты его подписала?

Все смотрят на меня, ожидая ответа. Я уже чувствую их осуждение. Я глажу Сэди, которая снова мурлычет. Она — мой единственный союзник.

— Только я, — говорю я.

— Что... блядь? — говорит Райк, у него отвисла челюсть.

Лорен стонет, откинувшись на спинку дивана, словно о него разбилась волна.

— Почему мы тебе доверились?

Коннор трет глаза и качает головой.

Лили выглядит оцепеневшей.

Лицо Дэйзи застыло.

— Я многократно посещала юридические курсы в Принстоне, — опровергаю я. — Я понимала каждый строку этого контракта.

Я всегда разделяла фатальный недостаток Ахиллеса. Гордыня. Чрезмерная гордость. Я не могла выглядеть слабой перед Скоттом, поэтому решила сделать всё сама. Мне не нужна была ничья помощь.

И если я неправильно поняла хоть одну строчку в этом контракте, это дорого обойдётся и мне. И Коннору.

Мой отец издаёт недовольный звук.

— Дальше всё будет... сложнее, Роуз. Я поговорю с тобой, когда юристы подробно изучат контракты.

— Подожди, — говорю я. — Как мама справляется со всем?

— Потрясающе, вообще-то. Она поливает имя Скотта грязью по всему дому. Она сказала, что позвонит и извинится перед тобой сегодня позже, Коннор.

Я слышу, как мой отец улыбается в конце этого заявления. Коннор разделяет те же эмоции. Её драгоценный Скотт показал сегодня свое истинное «я». Я рада, что моя мама снова в команде моего парня.

— Бергите себя. Все вы, — говорит мой отец.

После этого он вешает трубку. Ни упоминания о видеозаписи, ни укоров. Он только звучал разочарованным моим отказом нанять адвоката.