(Не) понимание долга

3

На следующий день в 10 утра я подъехал к дому Самсонова. Фёдор Петрович проживал на окраине города в собственном доме. Жил он один, насколько мне известно, женат не был. Двое его сыновей были уже взрослыми, сами строили свою судьбу. Выглядел Самсонов всегда как исправный холостяк, дома у которого всё всегда лежит на своих местах, а одежда — с должной мерой неопрятности. Сам же он был аккуратист — документы, составителем которых он являлся, были всегда кратки, точны. Чем он занимался на пенсии, мне известно не было, но зная его деятельную натуру, я был уверен, что он нашёл применение своим силе и умениям. После того, как я стал адвокатом — «перешёл в стан врага», Петрович отношения ко мне не поменял, но в разговорах о делах стал более скромен.

Когда я подошёл к входной калитке, ведущей на участок Петровича, то увидел его сидящим в беседке. Конец мая выдался замечательным: с солнечными теплыми днями и прохладными ночами. Сегодняшний день начала июня ничем не отличался от предыдущих дней. Я подошёл к нему и поздоровался.

— Приветствую, Фёдор Петрович. — обратился я к нему.

— Привет, привет, штрейкбрехер — шутливо обратился он ко мне. Петрович стал называть меня так после получения мною статуса адвоката. Оскорблять меня он не желал, больше шутил, но, видимо, смену мной сферы деятельности не одобрял. — Как на счёт чайку?

— Конечно, от вашего чая отказаться невозможно. — ответил я. Самсонов любил чай, умел его готовить, сам смешивал различные сорта и травы, заваривал его каким-то только ему известным способом.

— Хорошо, пойдём тогда в дом, поможешь вынести посуду. О деле только после первой чашки чая? — вопросительно, но одновременно и утвердительно сказал он мне. Спорить с ним бесполезно, да и спешки не было. К старику я заезжал редко.

Мы с ним зашли в дом, и пока Петрович совершал шаманский обряд по завариванию чая, я несколько раз сходил до беседки и обратно, унеся посуду, сладости к чаю. Через 20 минут мы с ним устроились в беседке, перед каждым из нас стояла чашка с чаем.

— Как семья, как дети? — спросил он.

— Всё нормально, дети учатся, жена работает. — ответил я.

— Хм, значит не хватает заработка в новой сфере, чтобы освободить супругу от тяжёлого труда. — полусерьёзно-полушутливо сказал он.

— Фёдор Петрович, всё вы хотите меня подковырнуть. Сами знаете, что мой уход в адвокаты был не совсем добровольным.

— Конечно, знаю, — проворчал он. — Больше головой надо было думать, работой и семьёй заниматься. У тебя же голова золотая, работать с тобой было одно удовольствие.

— Петрович, давай закроем эту тему, — ответил я ему, — расскажи лучше, как у тебя дела.

— Дела у прокурора, а у меня делишки. — ответил он расхожей фразой, но продолжил. — У меня всё нормально, живу, пенсию платят, немного подрабатываю. Сыновья и коллеги иногда заходят. Старикую потихоньку.

— Рад, что у вас всё нормально. — ответил я и, учитывая, что первая чашка чая у меня опустела, перешёл к делу. — Петрович, необходима твоя помощь. У меня есть протокол допроса одного свидетеля, показаниям которого я не верю. По личности свидетеля тоже есть определённые подозрения. Посмотри, — я протянул ему протокол допроса Ли Ён — может у тебя по поводу этого допроса какие мысли возникнут.

— Это не нанесёт вреда кому-либо из наших общих знакомых? — спросил он, всегда ревностно отстаивая честь и покой своих бывших коллег.

— Нет. Дело даже не в России. Мне необходимо твоё мнение. — ответил я.

— Хорошо. Иди пока погуляй по участку, посмотри на мои достижения в сфере сельского хозяйства. — ответил он, набивая табаком трубку. Сигарет он не признавал. Спорить с Самсоновым бесполезно, поэтому я вышел из беседки, закурил и минут 10 гулял по угодьям Петровича. Надо сказать, я был удивлён: у него был достаточно большой и ухоженный огород. За домом оказалась небольшая спортивная площадка, раньше я её не видел. Видимо, Петрович держал себя в форме. Когда я вернулся обратно к беседке, Петрович сидел и дымил своей трубкой. Он махнул мне рукой, приглашая войти и давая понять, что своё мнение он уже сформировал.

— Вячеслав, совсем ты расслабился на своих адвокатских харчах. — с упрёком обратился он ко мне. — Скажи, что тебе не понравилось в этом допросе?

— Показания не соответствуют проведённому мной осмотру места происшествия. Один человек пытался в последующем обнаружить свидетеля и переговорить с ним, но Ли Ён оказалась фантомом с документами, банковской картой, автомобилем. Её саму обнаружить не удалось.

— Ты всегда грешил спешкой. Ты же следователь, работал и со свидетелями, и с подозреваемыми. Допросил ты их сотни. Почему же упускаешь самое важное? — с упрёком спросил он меня.

— Не совсем понимаю тебя, Фёдор Петрович. — ответил я. — Точнее, вообще не понимаю.

— На, читай сам ещё раз — перебросил он мне протокол допроса. — Проанализируй показания, без учёта ранее сказанного тобой, и чтобы было понятно, читай вслух. — Так, Петрович включил наставника, спорить с ним бесполезно, а результат нужен. Я взял протокол допроса и прочитал вслух:

«26 июля 2017 я шла домой от своей подруги. Мой путь проходил мимо резиденции генерала Юонг Пака. Было около 18 часов 30 минут, когда я подошла к северо-западному углу забора, окружавшего резиденцию генерала и участок, на котором она расположена. Выйдя из-за угла, я увидела, что в 20–30 метрах от меня стоит генерал Юонг Пак (он мне известен по телевизионным передачам), напротив него, на расстоянии двух-трёх метров, лицом ко мне стояла неизвестная мне девушка. В руках генерал держал пистолет. Пистолет он держал в согнутой руке, так как было видно, что локоть прижимается к животу. В какой руке Юонг Пак держал пистолет, мне видно не было. Буквально сразу прозвучал выстрел, я поняла, что выстрел произвёл генерал Юонг Пак. Рядом больше никого не было. После выстрела, девушка, стоявшая напротив генерала, вскрикнула и упала. Она больше не шевелилась. Генерал сразу же развернулся и пошёл к воротам, ведущим в резиденцию. Я к месту происшествия подходить не стала, сразу же позвонила в дежурную часть 19 Отдела полиции и сообщила о случившемся. После этого я никуда не уходила, ни с кем не общалась, дожидалась сотрудников полиции, находилась в шоке. По приезду сотрудников, я рассказала им обо всех известных мне обстоятельствах совершённого убийства. Я уверенно опознала в стрелявшем генерала Юонг Пака, лично с ним не знакома».

— Ну и что? — спросил я Самсонова после прочтения. — Очень плохие показания для стрелявшего и хорошие для правоохранительных органов: чёткие, последовательные, не имеющие двойного толкования.

— Молодец, — ответил он, — а дальше?

— Что дальше? — спросил я. — Мне её показания не нравятся.

— Вячеслав, ты либо отупел на своей адвокатской работе, либо ленишься думать. Сколько свидетелей в своей жизни ты допросил? — спросил он.

— Сотни и столько же в суде уже в качестве адвоката — ответил я.

— Ты хоть раз слышал показания свидетеля аналогичного содержания и формы изложения? — продолжал Самсонов допрос.

— Нет, поэтому они мне и не нравятся. Кроме того, как я уже говорил, они не бьются с моими заключениями по результатам проведённого мной осмотра места, где произошло убийство. — уже несколько раздражённо ответил я.

— Хорошо. — и удовлетворённо, и огорчённо одновременно отреагировал Фёдор Петрович. — Начнём с главного. Перед началом её слов поставь слова «Докладываю, что» и прочитай вслух.

— Докладываю, что 26 июля 2017 я шла… — я поражённо прервался. Меня озарило. — Это же не показания, это грамотный рапорт сотрудника правоохранительного либо иного государственного органа! Манера изложения, чёткость, краткость и одновременно содержательность! Она не сказала ничего лишнего, никаких не имеющих значение деталей! Она не гражданское лицо, а специалист, вполне возможно находящийся на государственной службе!

— Наконец-то. — с улыбкой сказал Петрович. — Теперь понятно, почему Ли Ён фантом?

— Понятно. — несколько смущённо ответил я. — Как сотрудник спецслужб, занимаясь выполнением заданий, она может быть закрытым человеком. Вот почему её не смог обнаружить К… — я проглотил фамилию журналиста (не в моих правилах раньше времени раскрывать карты даже незаинтересованному человеку), после чего продолжил. — Но почему, в протоколе допроса не указано, что она является сотрудником государственного органа? Зачем указывать в качестве места работы какую-то несуществующую, а точнее недействующую фирму? Если она выполняла задание, её могли просто засекретить как свидетеля и получить её показания, не раскрывая личности?

— Надо же, — с сарказмом отреагировал Самсонов, — голова заработала! По этому поводу думай дальше сам. Я тебе помочь не смогу, так как слишком мало информации ты мне предоставил. Раскрывать же лишнее ты мне не будешь, и правильно делаешь. Придёт время — расскажешь.

— По первому пункту мы закончили. — продолжал Петрович. — Теперь, что ты мне скажешь по поводу обстоятельств, которые указаны в этих так называемых показаниях.

— Пока ничего, но мне что-то не нравиться — ответил я.

— Не нравиться — передразнил он меня, после чего взял в правую руку со стола свою курительную трубку, встал, вышел из беседки, отошёл от неё метров на 5, остановился так, чтобы стоять ко мне лицом, и стал набивать трубку. — А теперь, что скажешь?

— Мать моя женщина! — воскликнул я. — Петрович, ты гений! Как же я сам сразу не сообразил?! Ли Ён не могла видеть, что в руках генерала был пистолет, так как он стоял к ней спиной, и в момент выстрела она не могла опознать его по той же причине.

— Согласен с твоим выводом — ответил Самсонов. — я тоже считаю, что она не могла видеть этого. Она могла видеть спину, могла даже видеть, вернее предполагать, что рука или руки (в протоколе точно не указано) согнуты в локте, но не могла видеть, что он держал в руках. Также она не говорит, что видела пистолет, когда генерал направился в резиденцию. Хотя именно в этот момент она точно могла его увидеть. Все показания твоей Ли Ён туфта. Почему следователь, который оформлял её показания, не устранил эти неточности, я не понимаю.

— Петрович, — обратился я к нему. — Ты меня сильно продвинул в моём деле. Без тебя мне бы год понадобился для этого. Спасибо тебе огромное!

— Не за что. — ответил он. — И хорошо, что ты пришёл ко мне. Я сам планировал с тобой встретиться.

— Что случилось? Нужна помощь? — ответил я. — Я всегда рад вам помочь.

— Я знаю. Но тут помощь, скорее всего, необходима тебе. — ответил он. — Вячеслав, вчера мне позвонил мой старый знакомый из Москвы и попросил предоставить всю известную мне информацию о тебе.

— Обо мне?! Зачем? Какого рода информацию?

— Об этом я хотел тебя спросить. Чем таким ты стал заниматься, что тобой интересуются правоохранительные органы, занимающиеся международными делами.

— Интерпол? — в ответ он Петрович даже не кивнул, но посмотрел так, что я понял — угадал. — И что Вы им сказали?

— Понимаешь, у меня спросили лишь общую информацию о тебе: насколько хороший специалист, чем в основном занимаешься, имеешь ли связи с криминалом, краткую биографию и личные впечатления о тебе. Удивил лишь вопрос о твоей честности.