(Не) понимание долга

— К сожалению, да. — я решил накидать вопросов без системы, россыпью, надеясь получить хоть какую-нибудь информацию. — Были ли вы знакомы с потерпевшей Син Мин А, а также с девушкой по имени Ким Хо.

— Первое имя мне ни о чём не говорит, стало известно лишь в связи с убийством. Второе вроде бы знакомо, но точно сказать не могу, имя распространённое.

— Имел ли генерал Юонг Пак интрижки на стороне?

— Нет.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Знакомы ли вы с инспектором Ли, проводившим расследование и судебным медицинским экспертом Чон Ином?

— Первый допрашивал меня. До этого я его не знал. Чон Ина я неоднократно видел в доме генерала. Насколько мне известно, он друг семьи его жены.

— Вы не заметили ничего странного 26.07.2017 года?

— Нет.

— Вы видели свидетельниц по делу, очевидцев происшествия?

— У резиденции я никого не видел. В отделе полиции, когда меня допрашивали, я видел одну, нет двух, девушек, с которыми беседовали сотрудники полиции. Но имели ли они отношения к делу генерала, я не знаю.

— Вам говорит о чём-нибудь имя Ли Ён?

— Женщина с таким именем была свидетелем обвинения в деле генерала.

— Вы её видели?

— Нет. Её имя мне стало известно из газет.

— Вы считаете, что генерал Юонг Пак виновен в убийстве?

— Нет. Я уверен, что он этого не делал.

— Почему вы в этом уверены?

— Потому что я прекрасно знаю его, я долгое время работаю на него, он друг моего отца. Он не способен на убийство женщины.

— Работаете? — я ухватился за это слово. — Всё ещё?

— Конечно.

— Посещения генерала в тюрьме входит в ваши обязанности?

— А вы действительно настырный! И это узнали! — воскликнул Ким Ю и продолжил. — Нет. Генерала я посещаю по собственной воле. Он мне за это не платит.

— Чем же вы сейчас занимаетесь для него?

— Я думаю, что это к интересующей вас теме не относится.

— Может быть, может быть. — задумался я. — Хорошо. Могли ли генерала подставить?

— Вероятно, — он тоже задумался. — но я не представляю, кто это мог сделать.

— Понятно. Могли ли госпожа Тхай или господин Куанг сделать это?

— Я думаю, что нет. Они не были заинтересованы в устранении генерала.

— Ким Ю, подумайте, если вы что-то скрываете или умалчиваете о чём-то, это может привести к тому, что Юонг Пак так и останется в тюрьме.

— Я дал вам все ответы, которые мне позволили дать долг и совесть. Я думаю, что разговор окончен?

— Ну, выбора вы мне не даёте.

Я поднялся и направился к выходу. Ким Ю следовал за мной. Когда я вышел за дверь, он немедленно закрыл её. Я был уверен, что он немедленно будет с кем-нибудь созваниваться, чтобы сообщить о нашей беседе. Это в кино настырный детектив подслушивал бы под дверь или окнами, а когда услышал бы содержание разговора ворвался в квартиру и начал бы выбивать правду из Ким Ю. Да, это в кино. Жизнь более прозаична. Я уходил несолоно хлебавши. Хотя в голове у меня засели некоторые слова Ким Ю, которые следовало обдумать.

Богатые событиями дни я решил ещё обогатить, поэтому позвонил Коллинзу и попросил его как можно скорее устроить встречу с инспектором Ли. На следующий день я должен был улетать — необходимо сделать всё, чтобы больше не возвращаться. Пора готовиться завершать работу. Журналист отзвонился через полчаса и сказал, что инспектор подъедет ко мне в гостиницу примерно через час. В принципе, я всё успевал, поэтому вызвал такси и направился в отель, надеясь, что успеваю поужинать.

Я действительно всё успел. Когда Ли постучался в дверь номера, я уже был готов. После того, как он постучался в дверь, я открыл дверь, мы обменялись приветствиями, а затем прошли в комнату, где Ли сразу же уселся в кресло и выжидающе стал смотреть на меня. Поза его была напряжённой. Начинать разговор он не собирался. Я тоже не торопился, оценивая инспектора. Достаточно высокий, широкоплечий. Чёрные волосы коротко пострижены, взгляд голубых глаз настороженный. Резкая складка, идущая от уголка правого уголка губ к уху, делали его лицо одновременно жёстким и необъяснимо притягательным, вызывающим доверие. Для себя я сделал вывод, что инспектор Ли пользуется доверием у людей, особенно при проведении допросов.

Молчание длилось минут пять, становилось неудобным, гнетущим. Я же так и не определился, как начать разговор.

— Ещё раз добрый вечер, инспектор. Сообщил ли вам Коллинз о причине, побудившей меня искать встречи с вами?

— Нет. Наш общий знакомый из числа выдумщиков, что полезно для журналистики, но не для других сфер. Вероятно, он выдумал какую-то историю, поделился ею с вами, вы же, поверив его бредням, зачем-то решили поговорить со мной.

— Если вы так относитесь к нему, зачем согласились?

— Пока не знаю. Но когда решу, скорее всего, просто встану и уйду. У вас принято угощать гостей кофе? — он вопросительно посмотрел на меня. Ли слишком спокойно и уверенно вёл разговор. Разговор вёл он, а делать это должен был я. Чёрт!

— Какой вы предпочитаете? — спокойно отреагировал я на его выпад.

— Чёрный. А ещё лучше чашку зелёного чая.

— К сожалению, в номере у меня нет ничего из указанных вами напитков. Могу предложить пива. — я вопросительно посмотрел на него.

— Ну что ж. Рабочий день закончен, почему бы и нет. — отреагировал инспектор.

Я сходил к холодильнику достал банку местного пива, себе же достал сок. Когда мы устроились с напитками друг против друга, я решил начать.

— Инспектор, у меня есть клиент, который поручил мне выполнить определённую работу, касающуюся генерала Юонг Пака. Точнее моего клиента интересует моя оценка обстоятельств убийства, за которое он был приговорён. После ознакомления с материалами дела, а также выполнения некоторых иных действий у меня возникло к вам много вопросов. Согласились бы вы ответить на них?

— Не вижу оснований для отказа. Но имейте в виду, что в любой момент я встану и уйду. Всё будет зависеть от моего желания отвечать.

— Иного я и не ожидал. В таком случае вот мои вопросы. Почему генерал оказался в тюрьме, если он не совершал убийства? Почему не произведено никакого анализа ситуации в части соотношения места обнаружения гильзы от пистолета с тем, куда она должна была упасть? Почему труп девушки, которую якобы убил Юонг Пака, является трупом совсем другого человека? Зачем вы изъяли и, вероятно, уничтожили видеозаписи с камер видеонаблюдения, на которых должно было быть зафиксировано так называемое убийство? И самое главное, почему вы допустили привлечение к ответственности невиновного человека, учитывая, что у вас имелись все основания быть благодарным ему? Ведь генерал помог вашему ребёнку? — Я ожидал бурной реакции Ли на мои вопросы, так как почти в лоб сказал, что он преступник, виновный в осуждении генерала. Как бы не так!

— Господин Талызин, вы действительно хороший следователь. — спокойно отреагировал Ли на мои вопросы. — Вы полностью соответствуете своей репутации. — хм. Ему известна моя репутация, то есть он осведомлён обо мне. — Я уверен, что вы сможете доказать все факты фальсификации по этому делу. Мало того, у меня нет сомнений в том, что вы сможете доказать мою причастность к этой фальсификации. К сожалению для вас и меня, вы не сможете установить лишь одно — кто виновник всех этих действий. Исходя из содержания ваших вопросов, я понимаю, что меня в качестве главного злодея вы не рассматриваете. От меня вы хотите услышать имя заказчика, организатора всего этого. Должен вас разочаровать, ответа вы не получите. Во всяком случае, от меня.

— Вот и поговорили. — я растерянно посмотрел на инспектора. — Зачем же вы пришли?

— Сам не знаю. Вероятно, мне хотелось узнать, что же вам известно. Теперь я понимаю, что практически всё. Отдаю должное вашему профессионализму и настойчивости, которые, к сожалению, не приведут вас к результату.

— То есть вы признаёте, что сфальсифицировали уголовное дело в отношении генерала?

— Да.

— И не боитесь последствий?

— Не боюсь.

— Объяснений о причинах ваших действий, я тоже не получу?

— Не получите.

— Инспектор, я же могу опубликовать все свои выводы! У меня есть свидетели, которые подтвердят многое, есть документы. Генерал не виновен!

— Вы можете делать, всё что пожелаете. — Ли был спокоен, как удав.

— Скажите мне хотя бы, сохранились ли записи с видеокамер? И что на них?

— Они у меня. После сегодняшней встречи, скорее всего, я их уничтожу. Что на них, вы и сами знаете.

— Неужели, вы настолько неблагодарный человек, что допускаете нахождение в тюрьме генерала? Я не верю, что вас могли принудить к действиям против него. Почему?

— Насколько мне известно, господин Талызин, вы были следователем. Ваши действия показывают, что вы ответственный человек, вашими действиями руководит долг. Я также руководствовался Долгом (слово долг он выделил так, что написать его с маленькой буквы было бы неправильным) при совершении всего, что связано с убийством, в котором обвинили генерала, а также расследованием.

— Ли Ён тоже руководствовалась долгом, когда оговорила генерала? Или у неё были иные резоны? Есть ли вообще такой человек?

— А вот её вы не трогайте. Это не просьба, предупреждение. — Ли произнёс эти слова холодно, как лёд. Я понял, что Ли Ён дорога ему.

— Что вы сделаете, когда я придам огласке результаты своего расследования?

— Ничего. Приму последствия такими, какими они будут.

— Этот фатализм? Откуда он? Неужели опять пресловутый долг?

— Вы не понимаете всей ситуации, поэтому оцениваете события поверхностно. Я и некоторые другие сделали, то, что были должны сделать. Но вы должны иметь ввиду, что мотивы, побудившие к совершению так называемого убийства, мне понятны. Я не согласен был с ним тогда, и не согласен сейчас. Но мотивы я понимаю.

— С кем вы были не согласны?

— На этот вопрос я отвечать не буду.

— Хорошо. А Ким Ю? Он точно причастен ко всей этой истории. Его судьба вас не волнует.

— Я волнуюсь за всех участников произошедшего в той же мере, как и за себя, то есть через призму долга.

— Долга? Какова природа этого долга? Долга, который заставляет предать? — я всё ещё пытался разобраться.

— Господин Талызин, я повторюсь — вы можете сделать всё, что пожелаете. Если вы считаете необходимым опубликовать результаты своего расследования, делайте это. Не захотите публиковать, придавать их огласке — не делайте. Ни я, никто другой из участников тех событий не будет вмешиваться в ваши действия, но и на помощь не надейтесь.

— То есть я свободен в выборе?

— Абсолютно.

— Инспектор, вероятно, вы забыли, что у меня есть наниматель, которому я обязан сообщить результаты моей работы. В отличие от вас я не в полной мере свободен в выборе — пытался я продолжить беседу и добиться результата.

— Кто же вас наниматель?

— Я думаю, что это человек, который по каким-то причинам не вошёл в круг посвящённых. Хотя должен был. Это госпожа Тхай.

— Тхай? Она никогда бы не была ни во что посвящена. — презрение в голосе Ли было сродни брезгливости.

— А Куанг Хо? Он в вашей команде.

— Этот мальчишка, не мог быть в нашей команде. Дальнейшие события только подтвердили это. — опять презрение, брезгливость, как и в отношении Тхай.