В чужой голове

Глава 14

Территория лицея была огорожена забором, скорее всего не новым, но за его состоянием следили и чистили так, что прутья блестели. Само здание тоже выглядело очень хорошо: четырехэтажное, со стенами цвета красного кирпича, лестницей перед крыльцом, чистой заасфальтированной дорогой и газоном. По данным с сайта на территории лицея также располагались теплица и футбольный корт, но их не было видно со стороны центрального входа. Въезд для машин слева, справа — маленькая площадка с брусьями и качелями, аккуратная, словно игрушечная. Все казалось вычищенным до блеска, искусственным, странным. Ветер постепенно усиливался и я, попытавшись приподнять воротник куртки, поспешил войти в здание.

Меня сразу же остановил охранник, потребовал документы. Подумав, что не стоит светить своим удостоверением, я протянул паспорт, представился и сказал, что хочу записать брата. Мужчина нахмурился, глянул в разворот с фотографией, вернул документ и отправил к завучу в 215 кабинет.

Видимо, я пришел во время урока, так как в коридорах не было никого, кроме уборщиц, по одной на первом и втором этажах тихих и словно безликих: они, одетые в одинаковую синюю униформу, со спокойным, равнодушным лицом бесшумно мыли пол, даже тряпку умудрялись отжимать без единого звука. Тишину нарушал странный треск и приглушенные голоса учителей в кабинетах. Я поежился и, стараясь стать как можно незаметнее, максимально тихо и быстро пошел к нужному кабинету.

Дверь была приоткрыта, из-за нее доносился звук печати документов. Постучал три раза. Вошел.

За столом сидела худая женщина с будто высушенным лицом и бледными губами. Она посмотрела на меня, поправила очки и нахмурилась.

— Молодой человек, вы не в гости пришли, чтобы ожидать, что я встану и открою вам дверь, услышав ваш стук, — я хотел извиниться, но женщина не дала и рта раскрыть. — Закройте дверь. Проходите, садитесь.

— Прошу прощения, — склонил голову, извиняясь, и встал максимально прямо: такие учителя всегда вызывали во мне желание слиться с каким-нибудь шкафом или табуретом. Можно с полом. Складка между бровей стала глубже. Я тихо и быстро закрыл дверь, сел.

— Зачем вы пожаловали? — принтер закончил печать, она забрала листы, аккуратно положила их в папку и продолжила сверлить меня взглядом.

— Я-я хотел бы записать брата к вам в школу…

— У нас лицей, — нахмурилась.

— Прошу прощения. В лицей, — благосклонно кивнула.

— Сколько лет вашему брату и почему этим занимаетесь именно вы? — имя ей, видимо, без надобности. Она окинула меня странно-оценивающим взглядом, сложила руки в замок.

— Двенадцать лет. Я — его опекун: наши родители погибли несколько лет назад, — а вот теперь ей стало интересно: женщина слегка придвинулась ближе, чуть сузила глаза, сжала губы. — Мы жили в другом городе, но из-за работы пришлось переехать.

— Почему вы выбрали наш лицей?

— О вашем образовательном учреждении оставляют самые лучшие отзывы, у вас очень хороший и подробный, понятный, сайт. К тому же мы живем не так далеко — в получасе езды.

— У вас квартира в 213 районе?

— Нет, в 218. Я буду отвозить брата на машине или он будет самостоятельно добираться на метро.

— Насколько мне известно, в вашем районе уже построили школу.

— Да, и в нее сразу же записали детей, ходящих в районный садик, или давно живущих в 218-м. Мы, конечно, можем встать в очередь, но сами понимаете. К тому же, я пока что совсем ничего не знаю о преподавателях в этой школе. А у вашей — безупречная репутация.

— Что ж, как зовут вашего брата?

— Алекс. ей.

— А вас?

— Александр.

— Я могу внести вас в очередь, Александр. Но двенадцать лет, седьмой класс, так? — я кивнул. — Классы уже хорошо укомплектованы, учебный процесс — в самом разгаре. Возможно, место освободиться в новом триместре.

— У вас дети уходят после триместра?

— Да. У нас сложная программа, обязательное профилирование с пятого класса, и, соответственно, углубленное изучение профильных предметов. Дети всегда участвуют в олимпиадах и занимают призовые места. Не все могут справиться с такой нагрузкой. Кто-то раньше, кто-то позже. Поэтому, если Алексей не готов к серьезной работе, то лучше выберите другое образовательное учреждение.

— А как же Министерство образования? Они позволяют вам настолько строго отсеивать студентов? Я слышал, что учителям и администрации школы надо за каждую двойку отчитываться.

— В обычных школах, лицеях, гимназиях — конечно. Они обязаны следить за воспитанием и обучением своих подопечных, но мы подотчетны другому министерству. К тому же осуществляем свою деятельность на частично коммерческой основе. Это же не станет для вас проблемой? — она выжидающе на меня посмотрела.

— Конечно нет. Если хочешь получить лучшее, надо заплатить соответствующую цену. — Женщина одобрительно кивнула.

— Очень хорошо, что вы это понимаете, — она протянула мне папку. — Для ознакомления: информация о стоимости обучения, платных и бесплатных программах, кружках, занятиях, а также о преподавателях и достижениях наших учеников.

— Спасибо. Скажите, пожалуйста, можно ли сейчас посмотреть, как проводятся занятия, помещения?

— Конечно. Оставьте свои контактные данные и данные ребенка. Через пять минут подойдет заместитель президента совета школы и ответит на все ваши вопросы, — она позвонила по стационарному телефону и сказала, что нужно провести экскурсию. Прозвенел звонок. — Есть ли у вас ко мне вопросы?

— Пока нет. Надеюсь, если они появятся, я смогу рассчитывать на вашу помощь, — я улыбнулся.

— Разумеется, — женщина кивнула.

— Благодарю вас за уделенное время, — я встал и протянул ей руку. Она вложила ладонь в мою.

***

Надо как можно быстрее найти нового учителя: чертов мальчишка умер очень неудачно. В последний год постоянно кто-то умирает. Хорошо, конечно, что это — несчастные случаи, но столько денег ушло — страшно представить, как нам содержать все на прежнем уровне. А новое оборудование в класс информатики? На какие деньги его покупать, если от нас продолжат уходить ученики? Кошмар.

Симонов ничего не делает, только лицом светит. Лучше бы с родителями детей встретился, а не учеников у себя привечал — «старший товарищ», тоже мне! Нет бы свои прямые обязанности выполнять, а он в работу психолога лезет! Зачем мы ей тогда столько денег платим, если она все равно ничего не делает.

Жалко мальчика — совсем молодой еще, а уже умер. Леша сказал, что сердце не выдержало. Хорошо, что он приехал именно сейчас — смогли все узнать из первых уст.

Видно, не пустой звук, что руководителем дипломного проекта у него была — раз помнит и помогает до сих пор. Что же они с Симоновым обсуждали? Если Департамент захочет увеличить финансирование, будет хорошо.

Еще и мальчишка этот — откуда такие только выползают? Сразу же видно, что не брата «записывать» пришел — совсем говорить не умеет. Очередной недоросль-журналист, знамо дело.

Ну, пусть посмотрит, что у нас как. Может, хоть какое-то дополнительное освещение лицея будет: в последнее время Симонов выступает против, но что понимает этот ребенок? Я проработала в образовании больше всяко больше него и уж, конечно, лучше понимаю, что нам сейчас надо.

Глупый ребенок, играющий в куклы вместо того, чтобы бумагами заниматься. И почему директором стал именно он?

***

Я склонил голову: ну, хоть не выгнала. Не так уж и плохо. Дверь в кабинет открылась с щелчком. Выпустил руку женщины из своей и повернулся: на пороге стояла девушка в сером брючном костюме и больших очках.

— Виктория, покажи Александру нашу школу: возможно, его брат будет учиться у нас, — женщина вернулась к документам.

— Да, Алевтина Сергеевна, — тихо ответила девушка и, бросив на меня равнодушный взгляд, вышла из кабинета.

— До свидания, — я улыбнулся женщине и вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой.