Что ты сделал

Глава шестнадцатая

— Он очнется? — спросил Бенджи дрожащим голосом, глядя на отца.

Лицо Майка было бледным и неподвижным. Неестественное спокойствие говорило, что он не спит, а находится где-то между жизнью и смертью.

Бенджи пришел в школьной форме, неумытый, и воротник его рубашки был испачкан зеленым фломастером. А вот Кэсси специально привела себя в порядок перед тем, как поехать в больницу. Она не была в школе — упросила меня разрешить ей пока не ходить туда — и выглядела как кукла: лицо гладкое от тональника, волосы жесткие от лака.

Время разматывалось, словно катушка ниток, и вот уже наступил вторник. Мне хотелось собрать прошедшие дни, будто осколки, выбросить их, вернуться назад и начать субботу с начала. Не ходить на встречу с Викс и Джули, не давать всем много пить, не уходить спать так рано.

— Он очнется, — пообещала я сыну, хотя совсем не была в этом уверена. Врачи говорили со мной уклончиво, ободряя, но не давая точной информации. — Он ударился головой, поэтому ему нужен покой.

— Джейк… — Губы Бенджи задрожали. — Почему он это сделал?

Я посмотрела на Кэсси, и она тут же отвернулась.

— Потому что он был очень зол, вот и сорвался, — ответила я. — Думаю, он не хотел…

— Хотел! — перебила меня дочь. — Он сделал это, глядя мне в глаза!

Бенджи закусил губу, еле сдерживая слезы.

— Папа меня заслонил, — добавила Кэсси. — Он очень смелый!

— Но Джейк ничего не сделал бы тебе, милая, — возразила я.

Она посмотрела на меня:

— Он ранил папу. Ты раньше могла бы себе такое представить?

О, Джейк, славный мальчик, который каждый день после школы приходил к нам, пока мы не переехали… Как он плакал, прощаясь! Слезы капали на коробку с печеньем, которую я вручила ему, чтобы подсластить пилюлю. А он не притронулся к вкусностям, как будто из принципа. Хотя я говорила себе, что поступаю правильно и забочусь о своей семье, избавиться от мысли о покинутом Джейке мне было непросто. И о Карен тоже. Как будто мы бросили часть семьи.

Тогда-то у них должно было все прекратиться. Их роман, по заверениям Майка, вообще не существовал. Рассказ Карен отравил все мои мысли о них обоих. Кто же из них лжет? Правда — как обоюдоострый меч. Либо солгал мой муж и их связывают долгие отношения, либо Карен хотела сделать мне больно и поэтому все выдумала. Но роман с Майком ставил под сомнение ее обвинение, ей ни к чему вредить себе самой. А если она говорит правду, почему он ее изнасиловал? Все это никак не укладывалось в моей голове и было крайне далеко от известных мне причин изнасилований.

Я посмотрела на Майка. Его лицо застыло, между губами торчала трубка. О, как бы ему не понравился собственный вид! У меня накопилось столько вопросов к нему. Мне нужно было знать всё — даты и время их встреч, другие подробности. Необходимо было понять, какие из воспоминаний стоит сберечь для себя, а какие, испорченные этими двумя, — вырвать из сердца и сжечь. Но на самом деле я, конечно же, хотела невозможного: чтобы мой муж сказал, что ничего у них с Карен не было и что она лжет.

Возвращаясь мыслями к нашему с ней разговору, я наталкивалась на имя Марты, и у меня начинало сосать под ложечкой. Зачем Карен снова вспомнила то, что давно прошло? Что она имела в виду?

Я взглянула на часы, висевшие на стене. Уже пять. Нужно отвезти домой детей, накормить, утешить, поддержать. Кэсси предстоят экзамены, а Бенджи — тесты и отборочные матчи по футболу. Этим горящим обручам, сквозь которые заставляют прыгать детей, кажется, нет конца. А ведь мне, ко всему прочему, нужно что-то сказать и в школе, и партнерам Майка. Надо узнать, что у него с зарплатой, если он отстранен от дел. Моих доходов за месяц едва хватит на еду.

— Пойдемте, ребята, нам пора, — позвала я детей.

— Но нельзя же папу бросить одного! — воскликнул Бенджи.

— Он не знает, что мы здесь, солнышко.

— Точно неизвестно. Я смотрел передачу, там люди были в коме, но всё слышали и знали, что кто-то рядом.

Я положила руку ему на голову, на мягкие кудри, которые было так непросто расчесывать:

— Наверное, ты прав, милый. Но папа хотел бы, чтобы мы поехали домой, пообедали и стали делать уроки. Ты же знаешь, он так и сказал бы.

В этот момент вошел Адам Дивайн. Он спокойно поздоровался:

— Добрый день, миссис Моррис. Кэсси, Бенджи, привет.

Мой сын обрадовался констеблю. После просмотра фильма «Детсадовский полицейский»[19] он считал копов крутыми. Они ловят плохих и заботятся о нашей безопасности. Но теперь кто оказался плохим? Неужели отец Бенджи?

Адам посмотрел мне в глаза, и я похолодела. Что такое? Может ли быть еще хуже? Разве мы уже не на самом дне?

— Кэсси, отведи, пожалуйста, Бенджи в кафетерий, — попросила я.

— А мне можно будет съесть пирожок? — спросил он.

— Конечно, малыш, — выдавила я улыбку.

— Он и без того толстый, — проворчала Кэсси.

Я с умоляющим взглядом сунула ей банкноту. Мне хотелось сказать: «Не осуждай меня, пожалуйста. Дай хоть маленькую поблажку».

Констебль Дивайн проводил их глазами и посмотрел на меня.

— Вы что-то хотели… — попыталась спросить я, но слова застряли в горле, как птицы, которые однажды случайно попали в нашу трубу.

— Давайте присядем, — предложил он и повлек меня к стойке со стульями, обитыми бледно-зеленой искусственной кожей.

Сколько же плохих новостей прозвучало здесь, в этих стенах?! Я села прямо, приняв позу «готова к собеседованию», как вчера при разговоре с Карен.

— Завтра состоится слушание о выпуске Джейка Рэмплинга под залог.

— Но его же не отпустят?

Дивайн поморщился:

— Как пойдет. Если решат, что он опасен, то не отпустят.

— А если его освободят, вдруг он придет сюда? И попытается опять напасть на Майка? — Мысль о Джейке, сидящем в тюрьме, была невыносима, но я не могла допустить, чтобы он заколол отца моих детей. — Так насколько реально, что он выйдет?

Я собралась. Я уже научилась внутренне готовиться к удару.

— Мисс Рэмплинг заявляет… Она говорит, что Джейк — сын Майка. Что ваш муж — отец ее ребенка.