Что ты сделал

1993

Первый раз я соврала полиции в двадцать один год, через два дня после ужасной смерти Марты. Да, мы не дружили с ней, но принять, что молодая веселая девушка мертва, непросто. Мы все были в шоке, к тому же через несколько дней нам предстояло разъехаться. В холле университета было столько объятий и слез, в то время пока смущенные родители ждали нас возле перегруженных вещами машин.

Мои отец и мать узнали о случившемся из новостей, и мать позвонила сказать, что они приедут за мной через день. Угрозу отца выкинуть меня из дома и его пощечину она проигнорировала, как обычно и случалось у нас. Все произошедшее будто замели под ковер.

Я сомневалась, что меня захотят допросить. У полиции и так было много хлопот, и все мы уверенно полагали, что, когда окажемся дома — кто в Уэльсе, кто в Суррее, — туда к нам никто не поедет. Конечно, Марту убил кто-то чужой, проникший в колледж, охранявшийся слишком слабо, к тому же в саду не было камер. Возможно, преступник перелез через стену, а поскольку вовсю шел бал, никто ничего не заметил.

Когда пришла моя очередь давать показания в кабинете тьютора, я долго не раздумывала. Моя задача — помочь Майку, и поэтому я не считала, что говорю неправду. Джоди же сказала, что всю ночь была вместе с Каллумом, так что ничего плохого я не сделала. И все равно, стоя у дверей, потела от волнения. В джинсах и футболке с портретом принцессы Ши-Ры я выглядела совсем не так, как позапрошлой ночью. Я снова стала прежней Эли, и мои проблемы и надежды опять были со мной, как носки, постиранные утром.

Пока я ждала у дверей, оттуда вышел Билл. С того утра после бала мы еще ни разу не разговаривали.

Привет, — сказала я.

Он молча кивнул в ответ.

— Они спрашивают про Майка и Каллума?

— Да. А ты собираешься сделать это? Сказать так, как он попросил?

Мне не понравилось, как Билл произнес слово «это». Просто скажу, что мы гуляли.

Я уже переговорила с Карен, предупредив ее о том, что именно хочу сказать, во избежание нестыковок. «Чтобы быть на одной волне», — повторила я слова Майка. Она не возражала. Где сама Карен провела почти всю ночь, я так и не узнала.

Билл, опустив голову, смотрел на ковер. Гул голосов доносился сюда со двора. Солнце, проходя сквозь оконные стекла, рассыпало бриллианты света у наших ног.

— Мы отсутствовали несколько часов, Эли, — напомнил он.

— Ну не так уж и долго.

— Ушли в четыре часа. Я слышал, как бил колокол.

— Нет, не может быть! Я смотрела на часы в холле, когда мы выходили.

— Ну конечно, Эли, — произнес он с такой горечью, что я попятилась.

— Но что мне делать? Это ведь наши друзья. Я не хочу, чтобы они влипли в неприятности. Какой-то незнакомец из города пролез в сад, и…

— Марта мертва, Эли, — перебил Билл. — Не кажется ли тебе, что она заслуживает правды?

— Но это — правда. Я не знаю точно, в какое время мы ушли, знаю только, что было поздно.

Билл смотрел на меня.

— Ты не обязана этого делать. Я тебе помогу. Понимаю, тебе страшно за его будущее, но не надо бояться.

Минуты тянулись бесконечно. Я уставилась в пол и думала, думала… Мне и раньше уже приходил в голову вопрос, зачем мне выгораживать Майка, если он все время вел себя со мной нечестно. Но я потратила годы, чтобы заставить его желать меня, не имея ни рычагов воздействия на него, ни влияния на наши отношения. И сейчас, когда у меня наконец появилась хоть какая-то власть, я не могла от нее отказаться.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сухо обронила я.

— Ладно, Эли. Делай, как решила. — Он направился к лестнице.

— Подожди! А что ты сказал полиции?

Билл уже спускался по ступенькам, лицо его было суровым.

— Не волнуйся, Эли. Ничего такого, что ты не сможешь оспорить.

Мне опять не понравился тон, которым это было сказано.

Он скрылся из виду прежде, чем я успела что-то ответить. Позже я узнала, что Билл уехал на поезде в Харвич, а оттуда на пароме уплыл на север, и больше я не видела его вплоть до свадьбы Джоди и Каллума.

А потом — только на нашей встрече выпускников, тогда, когда напали на Карен.

— Входите, входите.

В комнате меня ждали девушка с каштановыми волосами, зачесанными назад, и пожилой седовласый мужчина, который выглядел точь-в-точь как чей-нибудь папа. Наверное, его выбрали умышленно: многие хотели бы, чтобы с такими случаями разбирались отцы, кроме меня, конечно.

Я села, нервно спрятав ноги под стулом. Чувствовала себя так, будто пришла на семинар не подготовившись. Они сверились со своими записями.

— Элисон, я так понимаю, в то утро, когда обнаружили Марту, вы ушли из колледжа перед рассветом, — сказала девушка.

Я подумала, что нашли уже не Марту, а лишь ее тело. Она умерла, и ничто не вернет ее.

— Да, погулять. С другом. С Биллом. С тем, который...

— С Билялем Агарвалом?

Мы называем его Биллом. — Я никогда не задавалась вопросом, почему, собственно, мы, самые близкие друзья, не зовем его настоящим именем.

— Элисон, мы позвали вас, потому что, насколько я понимаю, Майкл Моррис — ваш близкий друг.

— Да. Мы все дружим.

Я потерла ладони, холодные и влажные.

— Вы и Майкл встречаетесь?

Требовалось очень хорошо сыграть свою роль, хотя я и не знала почему.

— Нет-нет. Не особенно. Мы просто дружим.

— Значит, он не был против того, чтобы вы ушли гулять с Билялем? — спросила она.

Я не представляла, чтобы Майк возражал против каких-то моих действий. Интересно, он разозлился, когда узнал, что я ушла? Может, выпил больше обычного?

— Мы все дружим, — повторила я.

— Где вы последний раз видели Майка перед тем, как ушли?

Я прищурилась:

— Думаю, на лужайке, где он брал себе выпить. Там было очень много людей, но мне хотелось пройтись, посмотреть восход солнца.

— Уверены, что видели Майка?

— Да, уверена.

Так и было. Мы ведь даже поссорились тогда. Только когда именно это произошло, я не помнила.

— Время можете назвать, Элисон?

— Точное — вряд ли… Может быть, за час до того, как мы вернулись и колледж закрыли.

Полицейские переглянулись.

— Биляль думает, что вы гуляли дольше.

— По-моему, нет. Уже светало. — Мне казалось, что так и было, что я говорю правду.

Они снова переглянулись, и мое сердце упало. Однако опровергнуть меня они не смогут, ведь я предупредила, что не уверена. Каждый волен думать и предполагать что угодно. Я отбросила воспоминания о прекрасной Марте в белом шелковом платье, о ее хрупкой руке, покрытой синяками…

— А вы хорошо знали Марту?

Это была более безопасная тема, я почувствовала себя так, словно, барахтаясь на глубине в море, внезапно нащупала под ногами песчаное дно.

— Не особенно. Она была очень милая. Но мы не дружили… — Я закусила губу. — То, что случилось, ужасно.

— Вы не видели, случайно, не употребляли ли ваши друзья наркотики?

— Боже, нет! Мы этим не занимаемся. Я никогда не пробовала их.

Здесь я сказала правду. Неужели в преступлении замешаны наркотики? Может быть, Марте что-то подсыпали в бокал? Нас предупреждали, чтобы мы не оставляли свои напитки без присмотра и не брали никаких угощений от незнакомцев. Однако таковых на балу не было.

Кроме преступника, который перебрался через трехметровую стену и убил Марту.

— А она что… Из-за этого?

Если бы она умерла от передозировки, никого бы не обвинили в убийстве. Передо мной словно забрезжил свет: вдруг никто не убивал Марту, и я ничего плохого сейчас не делаю…

Мужчина посмотрел на меня.

— Марту задушили, Элисон.

— О… — Я ощутила тошноту. — О господи, какой кошмар!

Полицейские выглядели усталыми, они как будто уже сдались. Меня спросили, где я собираюсь провести лето — в проклятом Халле, где же еще! — и отпустили. Выйдя на лестницу, я увидела Майка. Он ждал меня, и его лицо выдавало беспокойство.

Я спускалась по ступенькам очень медленно, как королева. И чувствовала: сейчас произойдет нечто очень важное, возможно то, что определит всю мою дальнейшую жизнь.

— Ну? — с тревогой спросил он.

— Все будет хорошо. Вряд ли они знают, кто убил Марту.

— Полиции известно, что я был с ней…

Он явно чего-то недоговаривал, но это сейчас не имело для меня значения.

— Все нормально. Я сказала, что видела тебя, но не с ней.

Он шумно выдохнул:

— Черт! Спасибо, Эли. Мне просто нельзя иметь компромат в личном деле, если я собираюсь в юристы. Ты даже не представляешь, как много для меня сделала!

Я оглядела лужайку, щурясь от солнечного света. Последний раз я спустилась по этой лестнице, ступала по этой траве. Все заканчивалось.

— Можно мне снимать жилье вместе с вами? — вдруг спросила я. — Я не могу остаться дома. Из-за отца…

Он помолчал, прежде чем ответить.

— Там всего две спальни, Эли.

— Я знаю.

Именно в этот момент между нами было все решено — почти двадцать лет брака, двое детей, этот нелепый дом… вся наша жизнь, которую запустила маленькая ложь, даже почти и не ложь.

Майк снова молчал. Я просила так много, что мне следовало бы трястись от страха, но я чувствовала себя очень сильной.

— Я поговорю с Каллумом, — наконец произнес он. — Думаю, будет неплохо поделить арендную плату на троих.