Хайд [litres]

Глава 18

Хайд снова наведался к Сэмюэлу Портеусу – на сей раз явился к нему на работу, в Крейглокартскую водолечебницу, предварительно отправив записку с извещением о своем визите. Медсестра повела его по беленным известкой коридорам и натертому до блеска линолеуму в психиатрическое отделение. Коридоры и холлы здесь были просторные, и все же своей бескомпромиссной карболовой чистотой это место напоминало ему белую комнату в Колтонской тюрьме.

Здесь повсюду слышался плеск струящейся воды – главного средства врачевания духовных и физических недугов в Крейглокарте; он доносился из палат, двери которых выходили в холл. Медсестры носили одинаковую униформу – бледно-голубые платья, белые накрахмаленные чепцы и фартуки. Все пациенты, которых видел Хайд, были в белом. Пользовали тут, насколько он знал, алкоголиков, невротиков и неврастеничек; некоторые пациенты часами отмокали в ваннах, другим прописывали контрастный душ – ледяной и горячий.

О том, что они добрались до места назначения, Хайд понял, когда белые просторы закончились металлической, выкрашенной черной эмалью решеткой и массивной дверью; медсестра отперла замки ключами, висевшими на связке, которую она достала из кармана фартука. Дальше начиналось крыло для душевнобольных.

Медсестра проводила Хайда в просторное помещение, служившее рабочим кабинетом Сэмюэла Портеуса и одновременно смотровым покоем. Портеус поднялся из-за огромного стола красного дерева и подошел пожать руку другу. Хайда в очередной раз поразили моложавая красота доктора и вычурность его наряда – по мнению капитана, Портеус выглядел скорее как представитель богемы, нежели врач, и не впервые Хайд обратил внимание, что в его манерах есть что-то женственное. Еще он заметил, что Портеус кажется утомленным, а его привычный энтузиазм – наигранным.

– Рад вас видеть, Эдвард, – сказал Портеус. – Из вашей записки я понял, что вы тут по служебной надобности. – Он взглянул на медсестру, которая привела полицейского, и попросил ее принести чаю.

– Скорее по личной, но в рамках служебной, если быть честным, – уточнил Хайд, когда медсестра ушла.

– Ваше состояние ухудшилось? – Приветливое выражение на лице Портеуса сменилось озабоченным.

– У меня был ночной припадок, но вроде бы я от него уже оправился. Однако, по-моему, последствия таких припадков стали более длительными и… – Хайд сделал паузу, подбирая подходящее слово, – и отчетливыми.

– Например?

– Продолжающиеся видения. Галлюцинации. Я вижу события, Сэмюэл, и людей, которых не существует. Откровенно признаться, будь я человеком менее рациональным и более склонным к фантазиям, назвал бы их призраками. – Капитан досадливо качнул головой. – А порой я вижу реальных людей и принимаю их за других, за тех, кто уже мертв. Такое со мной случалось и раньше, но крайне редко, и видения были смутными. Но некоторые особенности недавних эпизодов меня сильно встревожили.

– Что за особенности? – осведомился Портеус, жестом предложив другу сесть в кресло.

– Я видел призрак маленькой девочки. Всякий раз мимолетно, но это определенно была одна и та же девочка.

– Вы ее узнали? – спросил Портеус.

Хайд вздохнул:

– Это была Мэри Пейтон, убитое дитя с Цыганского откоса.

Портеус с серьезным видом кивнул:

– О, понятно. За ее убийство повесили того парня, Моррисона, в чьей виновности у вас возникли сомнения. Галлюцинации были мимолетными, вы сказали… Как долго они продолжались?

– Какие-то мгновения. Несколько секунд, не более. Поначалу это были какие-то смазанные образы, сиюминутные впечатления, но ее последнее появление, этим утром, оказалось более длительным. И на сей раз она со мной заговорила.

– А какие-то еще побочные действия были? Вы не выпадали из времени?

– Нет, провала в памяти не было. Только то, что мы с вами уже обсуждали – ощущение дежавю и нереальности происходящего, потеря связи с окружающим миром… И еще, как я уже упоминал, иногда я принимаю кого-нибудь за человека, которого там не может быть, – к примеру, мне почудилось, будто я увидел на улице Хью Моррисона, но тотчас выяснилось, что это какой-то дорожный рабочий.

– Однако же амнезией явления призраков не сопровождались? Не было такого, что вы не могли вспомнить о своих действиях за определенный отрезок времени?

– Нет же, говорю вам. – В тоне Хайда прорвались раздражение и досада. Он уже не в первый раз заметил, что Портеус игнорирует его симптомы, за исключением провалов в памяти, словно только это психиатра и заботит по-настоящему.

– Вы принимаете новый препарат, который я вам дал?

– Да… но порой мне кажется, что от него делается только хуже. Он вызывает сильную апатию. У меня после вашей микстуры туман в голове. И галлюцинации, видения наяву, теперь возникают чаще, чем раньше.

– Хорошо, я снова откорректирую дозировку компонентов. Тем не менее вам не стоит так переживать из-за галлюцинаций. Полагаю, они связаны не столько с препаратом, сколько с вашим образом мыслей. В последнее время вы живете в состоянии стресса, и описанные вами галлюцинации связаны с делом, которое не дает вам покоя. Возможно, убитая девочка вам мерещится потому, что вы хотите, чтобы она была жива, и навязчиво думаете о ее убийце.

– Но если я переживаю из-за того, что Хью Моррисона казнили по ошибке, почему тогда поговорить со мной явился призрак девочки, а не его собственный?

– На этот вопрос я не могу вам ответить, Эдвард. – Голос Портеуса прозвучал снисходительно, и это раздосадовало Хайда еще больше. – Попробуйте побольше отдыхать. Возможно, после беспокойных ночей вам удастся наверстать упущенное в течение дня и нормально выспаться.

– Каким образом вы собираетесь изменить лекарство?

Портеус улыбнулся – все с тем же снисхождением:

– Никаких существенных изменений не будет, Эдвард. Я всего лишь подправлю пропорцию компонентов – посмотрим, удастся ли таким образом повысить эффективность препарата.

– Простите, Сэмюэл, но я не вижу вообще никакой эффективности. Более того, могу поклясться, что мои симптомы усугубились после того, как вы прописали мне свой препарат. Я тут подумал – быть может, вы согласитесь, что мне следует прекратить его принимать и ограничиться пилюлями, которые я обычно пью, когда чувствую приближение дневного припадка?

– Ни в коем случае! – вскричал Портеус с горячностью, которая удивила Хайда. – Внезапное прекращение приема препарата грозит тяжелейшими последствиями!

– Какими именно?

– Серьезным обострением симптомов. Ваши ночные припадки будут давать о себе знать и во время бодрствования.

– Но это уже происходит. Все эти… видения, провалы в памяти. У меня нет ощущения, что от лечения становится лучше – в точности наоборот.

Портеус вскочил из-за рабочего стола:

– Если вы не верите в действенность моего лечения, рекомендую вам проконсультироваться с другим врачом! – Он побагровел и говорил на повышенных тонах; впервые Хайд увидел отпечаток возраста на лице, которое всегда казалось мальчишеским. – Впрочем, я сомневаюсь, что вы найдете специалиста, который так же охотно, как я, согласится скрывать ваше расстройство и не станет подавать официальных отчетов.

– Да что с вами такое, Сэмюэл? – Хайд тоже встал с кресла. – Я всего лишь прошу вас обдумать вероятность того, что препарат, который вы мне прописали для облегчения симптомов, имеет обратное действие. Ведь такое бывает в медицинской практике?

– Будь хоть малейший риск для вас, я бы не выписал этот препарат. Советую вам полагаться на мои познания в медицине, а не на собственные безграмотные измышления.

– Вероятно, по поводу моей безграмотности в таких вопросах вы правы. И это я тоже хотел с вами обсудить. Почему вы до сих пор не дали мне исчерпывающих объяснений насчет моего диагноза?

– Что? – Портеус раздраженно тряхнул головой. – Как это не дал? Я постоянно твержу, что у вас одна из разновидностей эпилепсии.

– Я не об этом. Каковы причины возникновения у меня эпилепсии, если это именно она?

– Стало быть, теперь вы еще и ставите под сомнение мой диагноз? – Искра гнева Портеуса полыхнула пожаром.

– Я всего лишь хотел понять, чем вызваны мои симптомы и почему состояние ухудшается. Неужели я многого прошу?

Дверь открылась, и медсестра с чайным подносом в руках собралась было войти, но застыла на пороге. Хайд только сейчас понял, что последние его слова прозвучали на повышенных тонах и что он стоит, нависая над столом Портеуса в позе, которая вполне может выглядеть угрожающей, агрессивной.

Оба мужчины, увидев растерянность медсестры и догадавшись о причине ее испуга, совладали с собой и расселись по местам.

Медсестра нерешительно вошла с подносом и принялась расставлять чайные принадлежности на столе Портеуса. Делая это, она покосилась на Хайда, и тот, уже привычный к таким взглядам, прочел в ее глазах знакомую странную смесь отвращения, страха и физического влечения, которое он, судя по всему, вызывал в женщинах.

– Спасибо, – сказал Портеус и улыбнулся ей.

Когда медсестра ушла, он продолжил с обретенным спокойствием:

– Прошу прощения, Эдвард, я погорячился. Хотелось бы верить, вы знаете, что я искренне желаю вам добра и во главу угла ставлю ваши интересы. – Он вздохнул. – Если честно, я понятия не имею, что могло вызвать ваш недуг, вернее, не могу определить конкретную причину, поэтому и решил не волновать вас попусту. В худшем из случаев ваши симптомы могут быть связаны с патологией мозга в височной доле. Не исключено, что там растет опухоль, и от этого ваше состояние ухудшается.

– Опухоль?..

Портеус вскинул ладони в успокаивающем жесте:

– Вот потому-то я и не хотел рассуждать с вами на эту тему. Причиной симптомов может быть опухоль, а может быть венозная аномалия, какое-нибудь незначительное врожденное отклонение в строении сосудов. Без операции мы не сумеем заглянуть в ваш мозг, а операция была бы бесконечно опаснее, чем лекарственная терапия симптомов. И поверьте, мои сомнения относительно вашего казуса связаны только с тем, что я не могу установить специфическую причину появления симптомов, но не с их лечением.

– Значит, все-таки не опухоль, или она, но не точно…

– Как я сказал, – снова вздохнул Портеус, – источник болезни выявить невозможно. Но даже если бы дело было в опухоли, она необязательно должна оказаться злокачественной, и не факт, что она растет. Так или иначе, эпилепсия имеет идеопатическую природу во множестве случаев – бывает, что причины и течение болезни уникальны для ее носителя и не соответствуют известной общей картине.

– Хорошо, я понял, – кивнул Хайд. – Стало быть, вы рекомендуете мне продолжать лечение?

– Да, настоятельно рекомендую.

Дальше речь пошла о мухоморах. Хайд пересказал доктору то, что услышал от Келли Бёрр о значимости результатов экспертизы содержимого желудка повешенного человека, найденного на реке Лейт.

– Мне кажется странным, что кто-то пытается намеренно добиться искусственными способами состояния, от которого мне приходится лечиться, – сказал Хайд.