На всю жизнь и после

— Стой-стой, — проговорил холодный голос Ирины, размноженный на всю эту свору паучков. Звучал он по-металлически жёстко, словно выходил из старых, сломанных динамиков, — Не надо. Они ничего плохого тебе не сделают. Да, понимаю, о чём ты думаешь, надо было послать одного. Ладно…

«Она знает, где я живу», — промелькнула мысль в голове Бориса.

— Мне нужно с тобой встретиться и поговорить наедине. Место можешь сам выбрать. Только прошу, дело очень важное для меня. Нам нужно обсудить это вдвоём, тет-а-тет. Понимаешь?

— Понимаешь. Площадь напротив цирка. Встретимся там в семь. Думаю, за два часа успеем до туда добраться.

— Ты не мог бы отпустить их?

Борис сел на корточки и положил правую ладонь внешней стороной на пол, приглашая своих помощников, а они в свою очередь, мощно оттолкнувшись, спрыгнули со спин паучков. Муравьи единым строем маршировали по предплечью на своё место. Паучки хаотичным построением, позабыв о своей бесшумности и незаметности, застучали по паркету в сторону туалета. Молодой унт последовал за ними, ожидая, что они соберутся на бачке и будут по очереди прыгать в унитаз, поджав игольчатые лапки. Но всё оказалось гораздо прозаичнее: паучки взобрались по старому, голубому кафелю и исчезли в вентиляции, которая представляла собой дыру в стене с небольшим количеством пыли.

На этот раз вопросов стало ещё больше, чем ответов. Борис из-за своей юношеской чувствительности к вниманию прекрасных девушек и после восемнадцати лет дефицита этого внимания, в первую очередь подумал, что это точно оно: Ирина хочет начать встречаться. Но его подозрительность мигом отогнала эти мысли. Он с первой встречи, на протяжении года, так и не показал себя с той стороны, за которую его можно полюбить. Тогда во время битвы в салоне Консуэлы юноша был совершенно бесполезен для Ирины. Консуэла спасла её и она же оказала ей первую помощь, пока Борис преследовал свои интересы либо просто безучастно стоял как мебель.

Он знал, что мир хинтов и унтов приветствует эгоизм, и ему на миг показалось, что это и могло стать причиной влюблённости, но сразу отогнал эту мысль. Юноша так и стоял погружённый в раздумья, уставившись в унитаз. Он щёлкнул пальцами и поднёс ладонь ближе ко рту так, будто на ней кто-то сидел. Из манжеты выплыло три чёрные тени — это были мыши, которые уселись на задние лапы, готовые выслушать и принять приказ. Борис изложил им всё, что сейчас произошло, и после энергичных кивков мышат он мягко кинул их в унитаз ближе к сливу. Юноша хотел, чтобы Виктор знал куда тот собирается, но не вмешивался, так как ситуация однозначно неконфликтная и его жизни ничего не угрожает. Борис понимал, что ценности для хинтов и унтов он особой не представляет, потому что у него нет ни территории, ни внушительного запаса безина.

Когда последняя мышь упала в слив с характерным бульканьем, он услышал за спиной голос бабушки:

— Бо-ря, что шумишь?

— Да так, дела туалетные делаю.

Борис скользнул в карман шорт, достал браслет и хотел надеть его, спрятав руки за спиной, но тот выскользнул и угодил прямо в слив.

— Что ты такой серьёзный? Случилось что? — бабушкин голос тонул в её горле. Она часто прокашливалась, обозначая этим конец фразы.

— Бабушка, что у тебя со здоровьем. В последнее время кашляешь много и…вид у тебя нездоровый.

— Возраст, внучёк, возраст. Дай бог, не помру, хоть на правнуков посмотрю.

После этой бабушкиной дежурной фразы Борис прошлогодней версии испытывал чувство стыда и беспомощности. Подобные переживания так довлели над ним, что он заметно ёжился всем телом и хотел убежать от всего этого, а именно от ответственности и правды. Обычно после дежурной фразы бабушки он старался увести разговор в другое русло.

— Так дело не пойдёт, я вызову врача, пусть посмотрит.

— Ой, не надо. Посмотрит, ничего не увидит и уедет, — бабушка оживилась и продолжила возмущаться: — Шарлатаны они все и хапуги, если денег не дашь, они ничего и не сделают, — проговорила она, не переставая кашлять.

Борис, не сходя с места, стоял в туалете и смотрел на бабушку через приоткрытую дверь.

— Твоё здоровье на то и твоё здоровье, ничего я делать не буду, — соврал он и оборвал себя на этой фразе.

Когда-то давно Виктор объяснил ему, что распознать хинта или унта можно тремя способами: спросить напрямую, увидеть те самые глаза или стать свидетелем применения магии. Никаких других способов отличить их от обычных людей, кроме наглядных и очевидных, нет. Бабушка ведёт себя как обычная человеческая женщина, а если Борис будет вслух говорить такие ужасные вещи о её здоровье, даже если лжёт, ему не уйти от наказания за нарушение первого правила (не вредить людям).

Бабушка обхватила пальцами его левый рукав и сказала:

— Ты уже закончил? Пусти меня в туалет, — а затем она специально подняла рукав и обнажила татуировки Бориса.

Борис естественно не собирался выходить из туалета, пока не заберёт браслет, он нежно отдёрнул руку и натянул рукав обратно.

Бабушка обалдело смотрела на внука, она переводила взгляд с руки, уже закрытой рукавом, на его неподвижное лицо и пустые глаза. Борис выставил раскрытую ладонь перед бабушкой, тем самым, намекая, чтобы она отошла, а затем закрыл дверь на щёколду. Он не увидел браслета ни в унитазе, ни где-либо ещё, и принялся рыскать в сливе, стоя на коленях. Его ладонь возилась в холодной воде и даже протиснулась в узкую трубу. Но всё тщетно, видимо, кожаный бублик слился с неблагородной жидкостью.

— Борис, выходи немедленно! — говорила бабушка, повышая голос, — Что ты с собой сделал? — тут послышались кашель, а после него всхлипывания.

Тревога давно перестала быть его спутником, Борис точно знал, что нужно делать. Поразительно, как за последнее время прочистилось сознание. Идеи начали приходить быстрее. Раньше он соображал гораздо медленнее, хотя без ущерба для эффективности. Теперь же юноша углублялся в вопрос за доли секунды. Он открыл бачок унитаза и скинул туда по одному всё оружие, живности приказал спрятаться в вентиляции.

— Бабушка, не пугай меня и не нервничай, — сказал Борис, выходя из туалета и снимая батник, — Видишь, всё нормально, — он даже показал, хоть это было необязательно, отсутствие следов уколов на локтевых сгибах.

Бабушка осмотрела его внимательно, а затем властно и с нажимом принялась вертеть внука по кругу. Она сделала шаг назад, смерила его серьёзным взглядом и после продолжительной паузы направилась в туалет. Борис надел батник и пошёл звонить в скорую. Когда он набирал номер, подушечки его пальцев зудели от онемения. Внук закончил описывать состояние бабушки, положил трубку, и у него закружилась голова. Дежурная сообщила, что машина приедет через полчаса. Он пошёл в туалет и, проходя мимо входной двери, открыл её. С каждым шагом боль усиливалась. Нахлынула слабость, которая переходила в непреодолимую сонливость.

Борис дёрнул за ручку, дверь была закрыта, но свет виднелся в щелях. Внизу потекли полоски тёмных струек.

— Бабушка, ты там? Отзовись, — его голос начал слабеть, — Мне нужно…

В глазах помутилось, колени подкосились, и он упал навзничь ногами к двери туалета.