В руках у психопата

Неведение

Артем

Когда закончится это полоса неудач? Сколько можно разочаровываться? Какое-то невезение или злой рок преследуют меня с самого детства. Из детства и идет все это дерьмо и непонятно, где конец.

Опять же, если говорить о детстве и последующем лечении, то маленькому мальчику нельзя поставить в вину все, что происходило. Затем, когда я стал взрослым человеком и сам осмысленно принял решение похитить человека, пленить, мучать, то о каком снисхождении может идти речь? Я сам покалечил свою жизнь и жизнь Эви. И сейчас, она расплачивается за ошибки моих родителей. За что ей все это? Я лишил ее всего, что должно происходить с молоденькой девушкой. Лишил ее счастья, заставил полюбить. Конечно, я несказанно рад этому, но все было насильно, против ее воли.

Еще неизвестно, где ей было хуже: здесь или когда ее унижали и насиловали, держали на цепи и всячески измывались. Где та грань?

Мы год провели в клинике, пытаясь восстановиться и, когда счастье было уже у нас в руках, все накрылось медным тазом. Сказать, что я искупил свою вину перед ней, я не могу, нельзя полностью оправдаться. Но, решение быть со мной она приняла сама. Осознанно. И я не могу подвести ее. Я должен найти способ выбраться отсюда. Должен…

Сидя на цепи это проблематично, но дает время подумать и почувствовать себя в ее шкуре. Уже несколько дней с утра меня приводят на солнцепек, приковывают, выпуская на пару часов, — облегчиться и кинуть объедки с барского стола, чтобы не сдох преждевременно. Есть не очень хотелось, но я заталкивал в себя пищу насильно, чтобы иметь силы. А, вот, воду я пил взахлеб, не боясь подавиться.

Везде повесили камеры, даже в нашей палате, запретив разговаривать, иначе, одному из нас навредят. Ни я ни Эви не могли позволить этому случиться, поэтому, как только меня приводили, мы ложились на соседние кровати и долго смотрели друг на друга. Молча, без единого слова, пока сон не забирал нас в свои объятия. Обычно, Эви засыпала первой, а я еще долго поглядывал в потолок, думая, как же выбраться из этого кошмара.

Каждый день, сидя на заднем дворике клиники, я наблюдал любимую в кабинете профессора. Я понятия не имел, что она там делала и, что задумал этот псих. Спросить не мог, оставалось просто ждать и надеяться, что он специально выводит меня на эмоции, не причиняя ей вреда. Эви не выглядела измученной, поэтому, я успокаивал себя тем, что это его очередная игра.

Неудавшийся побег, немного подкосил меня. Мне казалось, что надежда потеряна. А, теперь, с видеокамерами и тем, что мы практически, не видимся, мечты о побеге становятся несбыточными. Я понимаю, что держать меня вечно здесь не будут, но от этого не становилось легче. Чокнутый профессор придумает что-нибудь похлеще. Наверняка сейчас раздумывает над очередным издевательством и способом отмщения.

На четвертый день меня посетил профессор. Настроение его было ни к черту. Он на повышенных тонах, — что было удивительным, он предпочитал спокойную самоуверенность, — озвучил мне, что некие докторишки ставят ему палки в колеса. Я сразу подумал о докторе Брусникине. Неужели он разыскивает нас и пытается помочь?! Это было просто невероятным… хотя, этот милый человек уже доказал, что ему не чуждо чужое горе. Всегда выручал. И меня спас. И Эви. Отзывчивый человек. Только сможет ли он что-то поставить в противовес этому психу, который стоял напротив меня и изрыгал проклятия в адрес всего человечества и в мой в том числе.

В голове мелькнула догадка: раз документы найдены не были, возможно ли, что доктор Брусникин взял на себя смелость разобраться в этом деле!? Если так, то для нас с Эви еще не все потеряно. И, учитывая, как плюется ядом профессор, ему удается неплохо поиграть на его нервах. На лице промелькнула еле заметная улыбка, но, этого оказалось достаточно, чтобы псих схватил меня за грудки и хорошенько встряхнул. Конечно, падла, силен! Удобно, когда тебе ответить не могут!? Герой, сука! Посмотрел бы я на него, когда бы он остался со мной наедине. Я молю Господа, чтобы мне предоставился шанс проявить себя на деле, показать, насколько сильна может быть человеческая ненависть. Я бы оторвался на славу, выместил на нем все накопившуюся злость. Подрехтовал бы его физиономию так, что ему не смог бы помочь ни один пластический хирург. Я уверен, такая возможность у меня будет! И, да поможет ему Бог!

Эви снова показалась в окне, но, что-то было в ее взгляде, какая-то искра сумасшествия. Детка, надеюсь, ты не сделала чего нибудь неосмотрительного? Если с ней что-то случится, я не переживу этого. Такого удара моя психика не перенесет.

Словно подтверждение моим мыслям, из дверей клиники выскочила Эви, оглядываясь. Глупенькая! Камеры же везде. Неужели она так захотела меня увидеть, что наплевала на собственную безопасность?!

— Любимый! — мимолетные поцелуи по всему лицу, вернули меня к жизни. Я безотчетно потянулся к ней в попытке обнять, но связанные руки не позволили. Тогда, она с коварной улыбкой искусительницы, вытащила из кармана ключ на золотой цепочке и отомкнула замок. Потер затекшие запястья и удивленно уставился на нее.

— Откуда? Как ты раздобыла ключ? Он ведь постоянно у него на шее! — Эви открыла рот, чтобы ответить и без чувств свалилась мне на руки.

И тут началось невообразимое: со всех щелей здания повысыпали люди. Они что-то кричали, матерились, суетливо бегали, расталкивая друг друга. Эви забрали и понесли в клинику. На мои вопросы никто не отвечал. Под охраной меня сопроводили в палату и до утра я промучился в неведении.

Наутро длинный охранник, всегда издевательски подшучивая, молча поставил передо мной завтрак и удалился. Меня не отвели на задний дворик, не приковали, обо мне просто забыли до самого вечера. Я сходил с ума от беспокойства за Эви. Что с ней? Где профессор? С чего такая паника?

К вечеру появился боров. Бросил мне буханку хлеба со словами:

— Жри, что есть, мразь. Если твоя сучка выживет, я сам отправлю ее на тот свет.

— Что значит выживет? — заорал я, вскакивая с кровати. — Что вы с ней сделали, сволочи?

— Мы? Она сделала это сама, добровольно?

— Что, это?! Что она сделала добровольно? Отвечай!

— Эй, эй! Потише! — стряхнул с себя мои руки и заторопился к выходу.

— Стой! Позови профессора! — беспомощно выкрикивал я в закрытую дверь.

Боже! Детка! Что ты натворила?! Не успел озвучить этот вопрос у себя в голове, как в ужасе дернулся к дальней койке — змеиного яда на месте не оказалось…

Пока профессор отсутствовал в клинике, мы с Эви принимали яд понемногу, следуя инструкции на этикетке. Таким образом, мы решили обезопасить себя, на случай, если что-то пойдет не так. Это был наш способ убийства.

Целый месяц мы продумывали до мелочей, как именно и когда можно будет совершить это преступление. Хоть он и исчадие Ада, само зло во плоти, но, факт остается фактом: мы собирались пойти на убийство, но детальная разработка побега спутала нам все карты. Эви, накануне, отговорила меня от мести. Сейчас я думаю, что зря поддался ей в таком важном вопросе. Не будь профессора, возможно, мы были бы уже на свободе.

Что же произошло? Зачем она приняла яд сама? Неужели подумала, после неудавшегося побега, что жизнь кончена?! Приняла яд, украла ключ… только, как ей это удалось?! Зная, что может не выжить, решила во чтобы ты не стало попытаться освободить меня!? Глупенькая! Ну, какая же глупышка! Разве ушел бы я без нее! Никогда! Она моя жизнь! Без нее и мне жить не зачем! Она показала мне, как умеет любить. Дала почувствовать, каково это, быть любимым. Научила любить! Я люблю ее всем своим сердцем!

Не понятно, почему чертов псих не появляется! Почему не злорадствует? Почему так ведут себя охранники! Это совсем на них не похоже: приходить и не отпускать свои язвительные шуточки. Куда делась вся их бравада?

Следующий день прошел подобно вчерашнему: мне кидали объедки, которые я с жадностью поедал, и молча, не отвечая на мои вопросы, удалялись.

Беспокойство за Эви достигло своего апогея, я разве, что на стены не кидался. Перевернул в палате все вверх дном, в клочья изорвал матрасы, отодрал с корнем раковину и швырнул о стену. Она разлетелась на крупные осколки. Это совершенно никого не заинтересовало и ко мне на шум никто не явился. Какого хрена происходит? С чего такая таинственность?

Вечером явился длинный. Посмотрел на беспорядок и забрал назад нехитрый ужин.

— Пока не приведешь все в надлежащий вид, жрачки не получишь. Можешь истерить сколько угодно. Этим ты ничего не добьешься. — Безразлично проговорил он, покидая палату.

Я улегся спать прямо на полу в ворохе разорванных матрасов. Проворочавшись до самого утра, я наконец, забылся крепким сном. Меня никто не разбудил, обо мне, словно, забыли. Известий об Эви, также, не было и я стал потихоньку сходить с ума, думая, как лишить себя жизни.

Она умерла. И мне не хотят говорить об этом. Они понимают, что с ее смертью возможности узнать о бумагах у них не будет, поэтому, как можно дольше, оттягивают этот момент, играя в молчанку.

Как только проснулся, решил для себя, что не дам им уйти, пока они не объяснят, как Эви и что происходит. Но, до самого вечера ко мне никто не заходил. Я терялся в догадках и сомнениях, не понимая, что происходит.

Уже было далеко за полночь, когда дверь в палату распахнулась и вошли оба охранника.

— Есть, я смотрю ты не хочешь, раз не соизволил прибраться в этом гадюшнике, — произнес длинный. Затем, озвучил новость, от которой меня прошиб холодный пот.