В руках у психопата

Разговор

Артем

Я смутно помню эти несколько дней, когда меня пичкали различными препаратами, кололи всякую дрянь и подключали датчики. Зачем это было нужно, мне не объясняли, а спросить не было возможности — во рту все это время был кляп. Иногда, мне давали глоток воздуха, а также, выпить воды. Создавалось впечатление, что за мной ухаживали, чтобы я не окочурился раньше времени.

На третий день молчаливых экспериментов, со мной заговорили. Тот мужик в белом халате, что вошёл в кабинет, когда я… Когда я спрятал скальпель в карман. Ощупал себя и не обнаружил спрятанного предмета. Ясно, обыскали, значит.

— Артем, сейчас я проведу небольшой тест. — Говорил врач, пока двое санитаров привязывали меня к кровати. — Ничего страшного с тобой не произойдет, так, слегка потрясёт. — Мне уже это не нравится. Что задумал этот полоумный? Я начал вертеть головой, дрыгать всеми конечностями, в попытке освободиться, но ремни, лишь крепче затянулись, стягивая кожу. — Перестань, дёргаться, Артем. Это не поможет, наоборот, ухудшит твоё положение. — На пальцы мне прицепили прищепки с проводами и подключили к какой-то аппаратуре. Что это значит, я мог только догадываться. И я догадался. — Начнем с пятнадцати, — приказал кому-то за монитором. — Поиграем в вопрос-ответ. Я задаю вопрос, ты отвечаешь. Если ответ мне понравится, всё хорошо. Если нет, — он махнул головой в сторону аппарата, — ты получаешь удар током. Все понятно? — куда уж непонятнее, бля! — меня слегка тряхнуло и я в недоумении уставился на психопата. — Я не слышу, Артем, тебе все ясно? — я кивнул. — Хорошо, начнем.

И эксперимент начался… Вопросы были самые разнообразные: от того, что мне нравится до того, что ненавижу. Ничего о том, чтобы как-то разъяснить мне, зачем нас похитили. Если я замешкался с ответом или не знаю ответа вовсе — удар током. Ответ, по мнению этого психа, неверный — удар током. Все, чтобы я не ответил, он забраковывал и мне прилетала электрическая встряска. Каждый раз разряд тока увеличивался. Это была невероятная иллюстрация того, что он всемогущ и ему следует подчиняться.

В какой-то момент, мне захотелось заорать: — Это дерьмовый эксперимент! Безумие психопата! Но я молчал. Пот заливал глаза, брови, скатывался по щекам и подбородку. Я начал испытывать страх, а затем, совершенно неожиданно, у меня появились отчётливые признаки нервного смеха. Смех казался мне неуместным в данной ситуации, если не сказать, странным. Почему возникло такое желание? Конечно же, меня не обрадовала перспектива быть убитым током каким-то конченым уродом. Это была моя реакция на боль. Так я старался отвлечься. И, я сумел, отвлекся, зашелся безудержным смехом. А дальше, меня чем-то укололи и я мгновенно отключился.

Оказавшись в боксе рядом с Эви начал постепенно приходить в себя. Сутки после прошли более менее спокойно, не считая насмешек охранников. Затем, неудачный побег, который с самого начала был обречен на провал, но попробовать стоило. То, что один из них говорил Эви, я не смог стерпеть и поддался на провокацию. Ничего хорошего из этого не вышло. Нас накрыли, едва мы почувствовали надежду. Жестокое избиение на глазах у любимой и последующие за ним несколько часов прошли как в тумане.

Я лежал на больничной койке, в чистой одежде и с иглой в вене. Едва я открыл глаза, увидел свою девочку, свернувшуюся калачиком в рядом стоящем кресле. Она забылась беспокойный сном. Ее глаза бегали под прикрытыми веками, ни на мгновение не отпуская в мирное забвение. Я тихонько коснулся ее ноги и она, резко вскочив, опрокинула стакан с водой. Испуганно оглядевшись по сторонам, Эви, наконец, посмотрела в мою сторону.

— Все хорошо, детка, все хорошо, успокойся! — Я приподнялся и похлопал по кровати возле себя. — Иди ко мне. — Вытирая слезы, потоком хлынувшие из ее глаз, она громко зарыдала. Все, что с ней произошло, все, что пришлось пережить, всю боль и страхи, накопившееся за это время, прорвалось наружу. Не сдерживая себя, Эви продолжала плакать, хоть как-то стремясь выплеснуть свои переживания. Остановить ее я не пытался, давая ей вволю выплеснуть весь негатив, лишь, слегка поглаживая вздрагивающие плечи. ☆☆☆☆☆

— Артем, Эвелина, проходите. — Монотонно-приторный голос психа звучал раздражающе. Он, видимо, считал, что таким образом располагает нас к себе. — Я хочу поговорить с вами откровенно. Вы многое пережили, — он удручающе посмотрел на меня, качая головой. Еще бы пальцем погрозил для пущего эффекта. — В особенности, ты, моя дорогая. Но, всегда есть, но! Артем не виноват в своей жестокости. Он получил неблагоприятное воспитание, это и стало причиной его последующего поведения. — Зачем он это говорит? Зачем бередит старые раны и давит на психику? Хочет показаться на моем фоне ангелочком? Не выйдет, он упустил такую возможность похитив нас. Ничего из того, что он скажет, не сможет повлиять на наше отношение к нему. Его тирада ничего не изменит, зря старается. — Если человек, по тем или иным причинам, совершает жестокое преступление, это не означает, что он психически болен. Все довольно просто: некоторые участки мозга, отвечающие за совершение зла, дают человеку иное видение, они перестают видеть в других людях что-то человеческое, считают их недолюдьми, видят без оптических искажений.

— Что вы тут пытаетесь до нас донести, профессор? Артем, по вашему мнению, увидел меня с рогами дьявола и, таким образом решил искоренить зло? Что за чушь!? — Эви привстала. Ее голос звенел от негодования. А, вот, я призадумался. Где-то он был прав. Ведь, именно, после ее, казалось бы, мерзкого поступка, я перестал видеть в ней любимую девушку. Увидел совсем не то, кем она была. И поступал соответственно. — Артем! — голос Эви вернул моё сознание. — Не слушай его, любимый! Ты же не думаешь, что…

— Эвелина, дорогая моя, не нужно так реагировать. Успоко…

— Да не надо меня успокаивать! — перебила она профессора. — Вы себя лучше успокойте, вам это нужнее. У нас с психикой все нормально! Нас вылечили! А вот о своей вам не мешало бы подумать! Вы себя только послушайте! Что вы несёте? — Эви не на шутку разошлась и нашему собеседнику это не нравилось. Он недовольно нахмурил брови и вызвав по селектору своего сотрудника, приказал принести три чашки зелёного чая.

— Присядь, Эвелина, — твердо попросил он. В его голосе что-то изменилось и любимая это почувствовала. — Хорошо! — хлопнул ладонями по столешнице, намереваясь напугать нас неожиданностью, но мы даже не дернулись. — Я хотел, как лучше, показать вам свою заботу, искреннее участие, ну, чтож… — профессор встал и достал из ящика стола газетную вырезку. — Ознакомьтесь.

Мы с Эви склонились над статьей, в которой говорилось о некоем прорыве двух молодых, подающих надежды, учёных. Фотография прилагалась. На ней я узнал своего отца. Рядом с ним был мужчина, как я полагаю это наш новый знакомый. Оба с улыбками на лицах держали диплом о достижении в области… Далее, статья прерывается и новый снимок: два учёных спорят, жестикулируя руками. И под ним надпись: конфликт учёных достиг колоссальных масштабов. Из прочитанного я узнал, что моего отца с позором изгнали из университета биоинженерии, основываясь на его некорректных методах исследования. Изгнали, без права работать в этой области. Теперь, понятно, зачем он оборудовал целую лабораторию в нашем подвале — он не закончил свои эксперименты, он лишь сменил место действия.

— Зачем нам эта информация? — я не понимал, что он хотел нам показать. Ну работали вместе, и что? Ну выгнали моего отца, и что? Ему то какое дело? — Мне совершенно плевать, чем занимался мой отец. Меня никогда не интересовали подобные вещи.

— Твой отец, Артем, оказался пронырливым сукиным сыном! — первый раз спокойствие ему отказало и он повысил голос. Руки затряслись, когда он попытался сделать глоток чая. — Он обвел меня вокруг пальца! Подменил образцы, данные, всё! Оставил мне липу, а сам приспокойно занимался нашим делом. Нашим общим делом! Я прознал об этом, — продолжил профессор, — прознал и пришел к нему для выяснения отношений.

— Вы… — в этот момент я всё понял. — Вы убили его! Вы убили моих родителей!

— Я был вынужден! У меня не оставалось выбора! Или я или меня! Мы сцепились и тут появилась твоя мать. Набросилась, как ненормальная, всё произошло в одно мгновение. Я…

— Вы сейчас что, оправдываетесь? Серьезно? Считаете это уместно? — моему удивлению не было предела. Вот это да!

— А что не правдоподобно, да? — он неожиданно громко расхохотался, вытирая слезы. — Артем, Артем! Я уж думал поймал тебя на крючок, а ты оказывается крепкий орешек. — Продолжая хохотать, профессор выглядел не совсем вменяемым. Мы с Эви переглянулись, оторопело глядя на него. Бред! Он же самый настоящий псих. Психопат с докторской степенью. И мы в его руках.

К чаю мы не прикоснулись, желая лишь одного — оказаться от него, как можно дальше.

— Что вы хотите от нас? — я, наконец, задал этот вопрос, ответ на который мучал нас уже несколько дней.

— Самую малость! — вкрадчиво произнес он. — Где бумаги, Артём? Где! Мои! Бумаги!?