Кровавый след

Глава 3

«ДЖЕЙС» ПРОИГРАЛИ В ДЕВЯТОМ ИННИНГЕ.

– Проклятье!

Вики, прищурившись, посмотрела на заголовок и решила, что не стоит отдавать тридцать центов за то, чтобы узнать, как «Джейс» облажались на этот раз. Поскольку трамвай еще не появился, она прислонилась к газетному автомату – и сразу пожалела об этом: автомат весь день грелся под августовским солнцем, и на его металлической поверхности можно было жарить стейк.

– Только ожога мне и не хватало, – проворчала она, потирая покрасневшее предплечье.

Глаза Вики зудели и болели от капель и после линз, в которые заставил ее смотреть офтальмолог, а теперь она поджарила шесть квадратных дюймов своей кожи. А трамвая до сих пор не было.

«К черту. С тем же успехом я могу пройтись пешком, пока еще вижу тротуар».

Вики пнула газетный автомат и вышла на улицу, бросив вызов «Камаро», пересекавшему Бродвей на желтый свет. Она увернулась от переднего крыла, и водитель начал сигналить, но она повернулась к нему с таким выражением лица, что парень, сжав зубы, удержался от нецензурного комментария. Очевидно, не все молодые мужчины, ездящие на «Камаро», склонны к суициду.

Вики пошла по мосту Джерард-стрит, видя все как в тумане, стараясь держать себя в руках. До сегодняшнего утра она думала, что смирилась с болезнью глаз, которая вынудила ее уволиться из городской полиции. Она не радовалась болезни, ни в коем случае, но гнев и жалость к себе перестали быть в ее жизни мотивирующими факторами. Многие, очень многие люди с пигментным ретинитом видели еще хуже. Но было трудно не обращать внимания на глаза, если за последний месяц у нее вдвое ухудшилось периферическое зрение и почти совсем исчезла и без того скверная способность видеть в полутьме. Мир для нее быстро сужался до размеров слайд-шоу.

Щелк – уяснить, что перед тобой. Повернуть голову. Щелк – уяснить, что теперь перед тобой. Повернуть голову. Щелк – уяснить, что теперь перед тобой. Эй, не мог бы кто-нибудь включить свет, пожалуйста!

«Какой, черт возьми, от меня будет толк стае вервольфов? Как я остановлю убийцу, которого не вижу?»

Более рациональная часть ее разума попыталась возразить, что вервольфы наняли ее из-за детективных способностей и опыта, а не из-за острого зрения, но Вики отмахнулась от этих доводов.

«Может, мне повезет, и выяснится, что один из них прошел выучку на собаку-поводыря».

– Эй! Виктория!

Нахмурившись, она оглянулась. Гнев привел ее чуть ли не к перекрестку Парламент-стрит и Джерард-стрит – она и не думала, что забрела так далеко.

– Что ты делаешь в этой части города?

Неторопливо приближаясь, Тони с ухмылкой ответил вопросом на вопрос:

– А где твое «привет, как дела»?

Вики вздохнула и постаралась не огрызнуться. Когда она обратилась к Тони за помощью и они спасли Генри, их отношения шагнули с отношений полицейского и ребенка на новую ступень… Хотя Тони уже не был ребенком. Четыре года назад, когда Вики впервые его поймала, он был тощим пятнадцатилетним бузотером. За эти годы он стал ее лучшими глазами и ушами в городе. Теперь они, казалось, продвигались к отношениям равных, но от старых привычек трудно избавиться, и Вики все еще чувствовала, что отвечает за парня.

– Ладно. – Она смахнула каплю пота с подбородка. – Привет, как дела?

Тони пристроился рядом и небрежно поинтересовался:

– Интересно, почему каждый раз, когда ты спрашиваешь: «Как дела?» – я слышу: «В какое дерьмо ты вляпался»?

– Ну и в какое?

– Да ни в какое.

Вики, повернув голову, посмотрела на Тони, но тот лишь блаженно улыбнулся – воплощение оскорбленной невинности. Она должна была признать, что выглядит парень хорошо: ясные глаза, чистые волосы, и он начал набирать вес.

– Рада за тебя. Теперь вернемся к моему первому вопросу: что ты делаешь в этой части города?

– Я здесь живу.

Он обрушил на нее эту новость со всей наигранной небрежностью, на какую способен юноша почти двадцати лет.

– Ты – что?

Она воскликнула это, чтобы доставить удовольствие Тони, поскольку тот явно ждал этого восклицания. Вики и сама начала чувствовать себя лучше, радуясь за него.

– Ну, у меня просто комната в подвальном этаже. – Он пожал плечами, дескать, ничего особенного. – Но там есть ванная. У меня никогда раньше не было ванной.

– Тони, а чем ты платишь за жилье?

Он никогда не упускал возможности подцепить клиента, и Вики чертовски надеялась, что Тони не перешел на полный рабочий день… Не только потому, что это было незаконно, но и потому, что призрак СПИДа теперь грозным призраком стоял за каждой такой встречей.

– Я мог бы сказать, что это не твое дело… – Вики нахмурилась, и он умиротворяюще поднял руки. – Но не скажу. Я нашел работу. Приступаю в понедельник. Генри знает одного контрагента, которому нужен помощничек.

– Кто-кто?

– Парень на низкооплачиваемую работу.

– Генри нашел тебе работу?

– Ага. И жилье тоже.

За все время ее знакомства с Тони самое большее, что он соглашался у нее принять в обмен на информацию, – это еду или немного налички. Генри Фицрой знал его меньше пяти месяцев и уже дирижировал его жизнью. Вики пришлось разжать зубы, прежде чем она смогла заговорить.

– Ты много времени проводишь с Генри?

В ее голосе прозвучала резкая нотка, и Тони окинул ее оценивающим взглядом, слегка прищурившись от яркого послеполуденного солнца.

– Не так чтоб много. Слыхал, ты собираешься в эти выходные повыть с ним вместе на луну.

Вики нахмурилась, а Тони подался ближе и, превосходно имитируя голос из детского фильма ужасов, произнес:

– Вервольфы.

– Он и с тобой тоже обсуждал это дело?

– Эй, только упомянул.

– Странно, что не пригласил тебя к нам присоединиться.

– Боже, Виктория. – Тони покачал головой. – С тобой просто невозможно разговаривать, когда ты в таком настроении. Иди переспи с кем-нибудь или еще как-нибудь развейся, а?

Он жизнерадостно помахал рукой и умчался, чтобы успеть вскочить в остановившийся на светофоре трамвай.

Ответ Вики затерялся в шуме уличного движения – и это, наверное, было к лучшему.

– Я что-то не так сказал?

Вики даже не потрудилась оторвать голову от холодного стекла окна машины. Уличные фонари все равно дают слишком мало света, так зачем поворачиваться к мужчине, которого не можешь видеть.

– Ты о чем?

Ее тон был настолько агрессивным, что Генри улыбнулся. На мгновение он сосредоточился на дороге, чтобы втиснуть BMW в скудное пространство между двумя автомобилями, затем выехал на свободное место, где достиг пределов разрешенной скорости, прежде чем снова вписаться в плотное движение.

– Ты не сказала мне и двух вежливых слов с тех пор, как я за тобой заехал. Вот и интересуюсь – не разозлил ли я тебя чем-нибудь.

– Нет. – Она сменила позу, побарабанила пальцами по колену и глубоко вздохнула. – Да.

Нельзя позволять личным разногласиям влиять на ход дела, которое и без того обещает быть достаточно сложным. Если не разобраться с этим сейчас, потом все может стать намного опаснее.

– Я недавно разговаривала с Тони.

– А! – Насколько он понял – ревность. – Ты знаешь, что я должен питаться от многих смертных, Вики, и однажды ночью ты сама выбрала…

Она повернулась и впилась взглядом в его неясные очертания на фоне противоположного окна.

– Какое, черт возьми, это имеет отношение к делу? – Она ударила левым кулаком по приборной панели. – Четыре года я не могла заставить Тони взять у меня ничего, кроме пары гамбургеров и жалкой мелочи. А теперь ты вдруг нашел ему работу и жилье.

Генри нахмурился.

– Не понимаю, в чем тут проблема. – Он знал, что Вики неподдельно сердита – ее дыхание и сердцебиение ускорились. Но если ее беспокоит не сексуальный аспект… – Ты что, не хочешь, чтобы Тони убрался с улиц?

– Конечно, хочу, но…

«Но я хотела сама его спасти».

Она не могла так сказать, это прозвучало бы ужасно мелочно. Хотя и абсолютно правдиво. Гнев внезапно уступил место смущению.

– Но я не знаю, как тебе удалось это проделать, – неуверенно закончила Вики.

Пауза и смена ее настроений так же ясно сказали Генри, что у нее на уме, как если бы она облекла свои мысли в слова. Но четыреста пятьдесят лет научили его осторожности, и Генри осмотрительно отозвался только на высказанное вслух:

– Меня воспитывали с тем, чтобы я заботился о своих людях.

Вики фыркнула, радуясь возможности сменить тему.

– Генри, твой отец был одним из величайших тиранов в истории, сжигавшим и протестантов, и католиков. Любые акты неповиновения ему, как личные, так и политические, обычно заканчивались смертью его оппонента.

– Согласен, – мрачно согласился Генри. – Тебе не нужно меня убеждать. Я был там. К счастью, меня воспитывал не отец.

Внебрачный сын Генриха VIII смотрел на отца с благоговением, как на икону. Больше того – его отец был королем в те времена, когда король считался всем.

– Герцог Норфолк позаботился о том, чтобы меня научили обязанностям принца.

И только судьба помешала смерти герцога Норфолка стать последней смертью в царствование короля Генриха.

– А Тони что, один из «твоих людей»?

Он не обратил внимания на сарказм.

– Да.

Вики поняла: для него все так просто, как он сказал. И она не могла отрицать, что Тони принял помощь Генри, хотя никогда не соглашался на ее помощь. Вики так и подмывало спросить: «Я тоже твой человек?» – но она не спросила. Неправильный ответ, скорее всего, привел бы ее в ярость, а она понятия не имела, какой ответ сочла бы правильным.

Мгновение она возилась с решеткой кондиционера, потом сказала:

– Что ж, расскажи мне о вервольфах.

Эта тема наверняка будет безопаснее.

– С чего мне начать?

Вики возвела глаза к небу.

– Как насчет самых основ? В полицейской академии не преподавали ликантропию.

– Хорошо.

Генри побарабанил пальцами по рулю и на мгновение задумался.

– Для начала – можешь забыть все, что когда-либо видела в кино. Если тебя укусит оборотень, ты просто истечешь кровью. Люди не могут стать вервольфами.

– Это подразумевает, что вервольфы не люди.

– Они и вправду не люди.

– Тогда кто же они – маленькие пушистые существа с альфы Центавра?

– Нет, согласно древнейшей из их легенд, они прямые потомки волчицы и древнего бога охоты. – Генри поджал губы. – В легенду верят почти все стаи, хотя имя бога варьируется в зависимости от места обитания вервольфов. Когда начали распространяться древнегреческие и римские религии, оборотни стали называть себя избранниками Дианы, охотничьей сворой этой богини. Христианство добавило историю о Лилит, первой жене Адама, которая, покинув сад, легла с волком, созданным богом на пятый день, и родила ему детей.

– А ты во что веришь?

– Что много есть на небесах и на земле такого, что и не снилось вашим мудрецам.

Вики фыркнула.

– Отговорка, – пробормотала она. – И ты переврал цитату.

– Откуда тебе знать? Вспомни – я слышал первоначальную версию «Гамлета». Труднее всего было убедить Шекспира не называть бедного парня Йолафом. – Генри говорил совершенно серьезно, но, должно быть, разыгрывал ее. – Йолаф, принц Датский. Можешь себе такое представить?