Кровавый след

* * *

Его правое колено казалось вдвое больше обычного и едва выдерживало его вес. Удар железного молота кузнеца пришелся в колено сбоку. Человек после такого никогда больше не смог бы ходить. Генри Фицрой, вампир, встал и побежал, но из-за боли и раздробленного сустава не мог двигаться быстрее смертного.

Он слышал лай собак. Псы приближались.

Он должен был почувствовать ловушку. Должен был услышать, или почуять, или увидеть мужчин, затаившихся в темных углах комнаты. Но ему так хотелось покормиться, так хотелось забыться в объятиях своей маленькой Милы, что он ничего не заподозрил. Он понятия не имел, что маленькая Мила, с милой улыбкой, мягкими бедрами и горячей кровью, призналась в своем грехе священнику, а тот разбудил деревню.

То, что где-то рядом вампир, стало важней тайны исповеди.

Собаки догоняли. За ними следовали факелы, колья и окончательная смерть.

Если бы люди не полагались так сильно на крест, они бы его схватили. Только у кузнеца хватило присутствия духа замахнуться, когда Генри прорвался сквозь круг и бросился к двери.

Нога подвернулась, белый огонь пронзил все тело. Слыша, как пульсация крови отдается в ушах, он отчаянно вцепился в дерево, чтобы удержаться на ногах.

Он не мог больше бежать. Он не мог остановиться.

«Больно. О боже, как больно».

Собаки лаяли все ближе.

Он не может умереть вот так, спустя какую-то сотню лет, затравленным зверем в ночи.

Ребра давили на изнемогающее сердце, как будто уже чувствовали последнее нажатие кола.

Собаки почти настигли добычу. Ночь сузилась до пределов их лая и боли.

Он не заметил утеса и разминулся с камнями у кромки воды чуть больше чем на ширину молитвы. Затем мир перевернулся, и Генри едва не утонул, прежде чем сумел вырваться на поверхность и глотнуть воздуха.

Не в силах бороться с течением, он отдался ему. К счастью, была весна, река стала глубокой и большинство ее зубьев скрылись под тремя-четырьмя футами воды.

Большинство. Но не все.

Незадолго до рассвета Генри выбрался на берег и втиснулся как можно глубже в узкую каменную расщелину. Было сыро и холодно, но солнечный свет сюда не проникнет, и пока он в безопасности.

Еще никогда это не значило так много.

– Нет, сэр. Мистер Фицрой никогда не доставлял никаких неприятностей. – Грег расправил плечи и посмотрел в глаза полицейскому. – Он хороший арендатор.

– Никаких диких вечеринок? – спросил Селуччи. – Жалоб от соседей?

– Нет, сэр, ничего подобного. Мистер Фицрой – очень тихий джентльмен.

– У него вообще не бывает гостей?

– О, у него бывают гости, сэр. – Уши старого охранника заполыхали. – Молодая женщина…

– Высокая, короткие светлые волосы, очки? Чуть за тридцать?

Грег слегка поморщился, таким тоном это было сказано.

– Да, сэр.

– Мы ее знаем. Продолжайте.

– Ну, еще ходит мальчик, почти подросток. Он какой-то неряшливый, смахивает на хулиганье. Не таких знакомств следовало бы ожидать от мистера Фицроя.

Мальчик не стал большой неожиданностью, только добавил еще кусочек к головоломке, приблизив ее на шаг к завершению.

– И это все?

– Все, сэр, но…

Селуччи воспользовался колебанием.

– Но что?

– Ну, просто мистер Фицрой никогда не показывается днем, сэр. И когда задаешь ему вопросы о его прошлом…

«Да, у меня самого есть несколько вопросов о его прошлом».

Вообще-то Фицрой подкидывал больше вопросов, чем ответов. Селуччи не нравились такие загадочные мужчины. Они нравились ему еще меньше теперь, когда он начал понимать, как заполнить пробелы. Если Генри Фицрой думает, что сможет скрыть, кто он такой, его ждет неприятный сюрприз.

Старик спал; Марк слышал его храп через стену, разделявшую их спальни.

– Сон праведника, – пробормотал он, заложив руки за голову и уставившись на пятно от протечки на потолке.

Хотя он согласился помочь дяде в его священной войне – войне одного полоумного пожилого джентльмена, – последствия они не обсуждали. Для Уильямса являлось спорным вопросом, порождения сатаны вервольфы или нет, для него главным было то, что их явно не защищает закон. Он бизнесмен и должен найти способ извлечь прибыль из всего этого дельца.

Если удастся поймать одного из вервольфов… Он знал кое-каких людей, которые с радостью приобретут такую диковинку. К сожалению, эта затея имела очевидный изъян. Существо могло просто отказаться превращаться в волка (а твари, похоже, полностью контролировали процесс), и тогда доверие между покупателем и продавцом рухнуло бы. А в торговле доверие – это все.

«Ладно, если я не смогу заработать на живых…»

Он улыбнулся.

Вервольфы. Волки. Мертвые волки означают шкуры. А если оттяпать заодно и голову, получится шикарный ковер.

Люди всегда готовы платить за уникальное и необычное.