Солнце встает над ними

— То есть девчонка страдает лицом из-за неправильной национальной принадлежности своего отца? Я правильно поняла? — удивлялась Кристина.

— Да, ты поняла правильно.

— Это в двадцать то первом веке? — не желая верить в нелепость данной истории продолжала девушка.

— Да, — с грустью ответила Назира. — В нашем как ты говоришь двадцать первом веке люди до сих пор спорят какая нация лучше. А какая нация лучше? Да все мы звери. Если бы законы нас не сдерживали, мы бы не задумываясь пошли мародерничать, — вспоминая мудреное слово говорила Назира. — Грабить и убивать. И ни один бы не сказал: «Ой, а я же узбек, ой, я не пойду, узбеки так не делают». Правители совершают злодейства с именем Аллаха на устах, а простые люди принимают бесконечные удары судьбы, безропотно уповая на того же Аллаха.

— Может я помочь могу? — спросила Кристина опечалено, подумав о своем отце.

— Хочешь попробовать? — предложила Назира. — Хорошо, идем, посмотришь ее.

— Думаете у меня получится? Ну, это, лечить, — сомневалась Кристина. — Я сейчас такая опустошенная и как вы вряд ли смогу.

— Не надо как я. Из всех людей, наделенных таким даром, ты не найдешь двух одинаковых, с одинаковой техникой лечения. Знаешь, что самое трудное в нашем деле? Одних наследственных способностей и умений к целительству мало, самое главное и самое тяжелое это любить человека, которого лечишь, иначе не получится лечения никакого.

— Как это любить?

— Так же как любит нас Всевышний. Приводят к тебе наркомана, сам он лечиться не хочет, берешься за него, а он ругается на тебя и на тех, кто его привел. Как такого полюбить если его поступки противны тебе? Вот и просишь Всевышнего сначала чтобы даровал терпение и любовь к этому человеку и уже потом молишься за него, прося исцеления.

Назира завела Кристину обратно к девочке. Кристина все никак не могла отвести своих растерянных глаз с лица тощей девчонки.

— Сколько тебе лет? — спросила Кристина склонившись над ней.

Девочка недоверчиво отвечала:

— Восемнадцать.

Кристина перевела горестный взгляд на Назиру.

— Это Кристина. Она тоже может лечить. Разреши ей тебя посмотреть, — говорила Назира девочке.

На курпачке сидела худенькая светлая девочка с голубыми прозрачными глазами, с красным как помидор лицом и остреньким как перчик язычком. Кристина долго и внимательно изучала ее глаза, девочка кривлялась ей в ответ, как вдруг Кристина без предупреждения засунула два своих пальца указательный и средний в рот девочке, что ту начало тошнить, и достала из горла девочки черный комок с нитками. Шокированная девочка, откашливаясь обзывала проделавшую с ней такое Кристину разными нехорошими словами, но Кристина не обращала на это внимание, а лишь вопросительно смотрела на Назиру.

— Мне нечего сказать, — разводя руками восхищенно сказала Назира. — Ты достала порчу. Я сейчас разведу глину, намажешь ей лицо?

— Да.

Кристина голыми пальцами, не боясь прикасаться к болячкам намазывала на лицо девочки разведенную глину, набранную днем Назирой с могилы святого. Девушки отправили уставшую Назиру спать, а сами проболтали до утра. Кристина рассказывала ей о своем недавнем прошлом, с каждым словом все сильнее располагая и привязывая ее к себе; о том, как буквально неделю назад она не могла самостоятельно передвигаться и отдавать себе отчет в происходящем. Девочка открывалась и отвечала ей взаимностью. Утром девочка уже смело гуляла по двору, любуясь опадающими лепестками роз не боясь получить насмешку или осуждение за свое лицо. Спустя неделю лицо девочки значительно зажило. Приехавший за ней отец сильно благодарил Кристину за дочь, оставив Кристине свои контакты.