Солнце встает над ними

— Ты мент что-ли? — вспылила девушка.

Так они незаметно для самих себя перешли на «ты».

— Не совсем.

Кристина как ошпаренная подпрыгнула с дивана и нервно заходила по кухне почувствовав беззащитность.

— Отец прислал?

— Не совсем.

— Что заладил-то как попугай “не совсем, не совсем”…

— Я слов своих вышесказанных не отменяю. Ты мне действительно нравишься, повторюсь еще раз. И не приехал бы я сюда точно, не увидев твой фоторобот. Любил бы дальше себе и любил. Пропала девушка… Как ты думаешь, Кристина, почему твой отец, имея такие возможности, до сих пор не нашел тебя? Ведь это он тебя ищет?

— Больше некому, — успокоившись и сев за стол, с грустью в голосе сказала она.

— И ты скрываешься от него здесь?

— Да не скрываюсь я особо, но и возвращаться нет желания.

— Действительно, сложно найти иголку в стоге сена. Но как можно в стоге иголок не найти соломинку? А ведь твой отец тебя как будто не может найти специально. Эти, кстати заметить, немногочисленные листовки всего лишь показуха для определенных лиц.

— Что это значит?

— Ему еще два года назад дали задание убить тебя.

Кристина попросила сигарету. Она закурила, прокашлялась и молча слушала гостя дальше, с долгожданным наслаждением выпуская дымное облако.

— Такая милая и куришь? А мне так запретила.

— Назира отучила. Грехом запугала. Согласна с ней, курение-вред, но иногда просто необходимо.

Дмитрий, не курив около пару часов, с удовольствием закурил.

— Ко мне летом девочку-студентку привозили с заклиненной спиной. С виду здоровый ребенок, семья полноценная, родители приятные. Неврологи бьются в истерике, ни уколы, ни массажи девчонке не помогают. Травм никаких. Беседуем с ней, а мать ее так и лезет, все ей знать надо. Девчонка такая вся — ну чисто ангел, правильная, но вбила себе в голову, что за мат ее Бог накажет. Друзья, одногруппники матерятся, а она не может и держит это в себе. Так у нее в теле накопилась нерастраченная темная энергия, которая ее в прямом смысле с ног валит. Тут не надо даже колдуном быть, типичная психология. Закрылись мы с ней в самой дальней комнате, я ей говорю: «Матерись со всей силы, от души матерись». Так она по началу зажималась, не знала с чего начать, не получалось у нее. А потом с нее как полилось… и сразу спину отпустило, запрыгала и забегала. Конечно, говорю ей, материться плохо, но ограничения тебя не спасут. Даже если проронила слово, Бог тебя за это точно не накажет.

— Значит, не такой уж и грех курение, — с наслаждением выдыхая дым заключил Дмитрий.

— Как по мне страшнее греха, чем смирение, нет, — подставив гостю блюдце вместо пепельницы сказала она.

— Интере-е-есно, — протянул он, стряхнув пепел.

— Не вижу смысла ни в одной религии. Они бесполезны. Бог один и всех нас ненавидит одинаково.

Дмитрий хихикнул.

— Да, Боженька тот еще приколист. Сказано: «Будь смирен», но на самом деле ему нравится когда против шерсти, понимаешь? Когда не согласны, когда сопротивляются, когда борются с ним. Быть смиренным, значит плыть по течению не имея ответственности за свою жизнь.

— А как же «Не убий»? Разве не это самый страшный грех?

— Нет.

— Всмысле? А как же..?

— Бог прощает убийц. Говорю же, приколист. Сказано: «Не убий». Человек совершивший много убийств умышленных или не умышленных помолившись ему один раз и попросив прощения — будет прощен. Тот же смиренный, который лоб себе разбил уже от молитв, но ничего не совершил запретного, будет наказан.

— Если он молится Богу и плохого не делает, зачем его наказывать?

— По приколу.

— Ох, — вздохнул гость.

— Поэтому я ничего и никого не боюсь. Тем более отца.

— Однако закурила, значит нервничаешь.

— Выкладывай, что там у тебя.

— Всего рассказывать я тебе, разумеется, не стану. Если совсем коротко, то «повышение» отца твоего в одном секретном обществе зависит от этого задания. Он максимально оттягивает все это действо. Узнал я об этом у своего старого товарища из правительства. Он состоит в группе, которая курирует эту организацию. Давно не виделись с ним, я как в Москву перебрался, с ним с первым увиделся, в бильярд поиграли. Интересно мне стало, что за отец такой у тебя. Может тесть будущий, — улыбнулся он.

Но Кристине было не до улыбок.

— Хоть икону пиши с него. Справедливый донельзя. Капнул глубже, оказывается еще в девяностые он с неким Градимиром — в миру Борисом Лаптевым начинали свою деятельность по «чистке Родины». Как они нашли друг друга, об этом история умалчивает, но оба идейные были. Градимир таким идейным и остался, а на отца твоего вышли серьезные люди, сделав заманчивое предложение и в их тандеме произошел раскол. Градимиру тому не нравилось, что отец твой идею предал и продался. А отец твой начал выполнять госзаказы, не спрашивай какие, там вобщем…, — сказал он, схватившись за голову от ужаса информации которой владел. — Я мельком пробежался по делам осужденных твоим отцом и скажу тебе, что несмотря на всю его темную сторону, приговоры он выносил заслуженно.

— Я знаю об этом и не осуждаю его. Да, мы с ним не лучшие друзья и то, что он позволил сделать со мной… с мамой… с моим другом… Но я понимаю, что он просто одержим. Он больной человек.

— А кто из них не больной? — засмеялся Дмитрий и, увидев что Кристина совсем серьезная стала, замолчал.

— Ты не понимаешь. Он не по своей воле такой. И принудительное лечение тут не поможет. Да, он опасен для общества, но как бы смешно и нелепо это не звучало — он больше жертва, чем преступник. Мне остается только молиться за него, — докурив и запив чаем, сказала она.

— Думаешь, его простят там?

— У него прослеживаются практики шаманизма, я это вижу. Защит себе наставил неумело… Белому человеку нельзя заниматься такими вещами, он сразу продал свою душу, но если правильно молиться за него, то все получится. Стоит попробовать.

— Восхищаюсь твоим спокойствием, Кристина. Ты готова умереть от рук своего отца? Ты же большая девочка, должна понимать, что такие игры не просто игры. Это игры не на жизнь, а на смерть. И рано или поздно задание должно быть выполнено. Они сами тебя найдут, раз уж он, якобы, не может. Понимаешь о чем я говорю?

— Да, — спокойно ответила она. — Можешь не отвечать, но я спрошу. Скажи, вот не на ровном же месте человек сам себе подумал «пойду убивать не русских» и пошел убивать. Как-то же он к этому пришел. Кто-то же его до этого довел, подсказал, внушил?

Дмитрий молча кивнул головой.

— Оттуда?

Он кивнул еще раз.

— Это секта. И как любая секта, основана она не без интереса вышестоящих лиц.

— То есть вот так вот просто, да? Пропадают люди, их ищут родные, пишут заявления в милицию, а милиция прикрывает их лавочку?

— Во-первых не милиция, а полиция. Милиции давно уже нет. А во-вторых, да. А теперь я хочу понять, что ты такого особенного знаешь, что тебя убивать надо? — спросил он.

— Все то же, что и ты. На моих глазах едва не сожгли человека. Я видела там своего отца. Потом меня похитили. Удерживали в странном доме с заколоченными окнами, в которые едва попадал свет. В этом доме меня изнасиловали один раз, после чего ко мне вобще никто не приходил. Потом в меня кололи неизвестные вещества. Даже боюсь предположить что это было, скорее всего снотворное, потому что я постоянно спала. Поначалу, когда я еще была способна думать, то думала, что меня реально похитили, но уже сейчас, когда я могу владеть абсолютно любой информацией благодаря своему дару, я вижу что мое похищение это дело рук отца, — невозмутимо говорила она. — Я смогла все забыть, зачем-то всех простить и начать жить новой жизнью. Возможно он меня пытался спрятать таким образом. Хер знает. А сейчас ко мне заявляется непонятный мужик и пудрит мозги. Спасать меня приехал? — отвернув от него свое красивое опечаленное лицо, говорила она.

— Надо что-то предпринять, — обезоруженный речью девушки, сказал он. — Впрочем, у нас на твоего отца столько всего есть, его в любой момент закрыть можно.

На улице стемнело и в кухне погас ранее включенный свет. Кристина отлучилась, чтобы запустить генератор.

— Не надо ничего предпринимать. Спасти я могу себя сама. Если потребуется — сотру ему память, и он вобще забудет, что искал меня, — говорила она.

Дмитрий порядком напрягся от ее слов.

— Все обсудили? Мне надо отдыхать. Завтра люди придут на лечение. Вы вобще надолго сюда?

— Отпуск две недели. Сегодня пятый день.

— Ясно.

— А скажи, если бы не твои вот эти принципы, у меня был бы шанс? — спросил он.

Слабенький огонек надежды зажегся в ее душе. Как молодой привлекательной девушке ей было не безразлично внимание мужчины, но как человеку, взвалившему на себя обязанности за свой дар она гасила в себе этот слабый, не успевший даже разгореться намек на огонек.

— На чистоту? Я каждую минуту испытываю сомнения в нужности своего существования. Зачем я есть? Дар, призвание, целительство… звучит громко. А кто приходит-то ко мне? Люди, которым жить скучно. Люди, которые сами создают себе проблемы, а потом ищут кто бы им проблемы эти за них решил. Люди, которые готовы отдать мне все свои деньги, лишь бы я сказала им, что в будущем их ждет счастье, — ударив себя кулаком в грудь говорила Кристина. — Так смотришь, многие ведь даже способностей особых не имея, зарабатывают на таких вот людях. Обвешаются побрякушками, амулетами бесполезными и стригут бабки… Многие попадают в зависимость от таких лекарей, ясновидящих, ничего без их ведома не могут начать делать. Они наобещают им с три короба, а счастья все нет… А счастье им вынь да положь. Сейчас, сию же секунду. Ты же колдунья, наколдуй. И бегают потом эти несчастные от гадалки к гадалке ища нужных предсказаний и сиюминутных результатов. Ты им говоришь: «Работайте над собой, меняйте свое поведение и все получится», но нет же, надо чтобы кто-нибудь за них это сделал. Редко, очень редко но бывают люди, которые действительно пострадали и им нужна моя помощь. Вот такие как твоя Настенька. И то это дети в основном, пострадавшие от рук неумных и неуемных взрослых. Тяжело, тяжело смотреть на это и понимать, что мир устроен именно так, и ничего ты с этим, маленькая девочка, поделать, блять, не сможешь… Это было, это есть и это будет так. Люди настолько глупые и ленивые существа, что у меня даже слов нет… И мне не было бы до них никакого дела, но я должна их любить и помогать им, пусть даже от тупости некоторых из них меня воротит… Знаешь, а ведь наверно не найти такого ребенка, который не мечтал бы стать волшебником… Я выросла и стала. И ничего в этом крутого нет, как может показаться. Чудес не бывает! — разведя руки в стороны, сказала она. — Это обычная психология. Человек, вобще любой человек нуждается в поддержке и теплом слове. И эти самые экстрасенсы-мошенники, святые целители знают об этом моменте и нагло пользуются им, внушая человеку все что захотят. Люди готовы верить в какую-то силу какой-то бабки, которая чего-то там лечила сто лет назад и готовы безропотно поверить в ее наследницу, и в могучую силу этой наследницы, которая спустя столько времени приехала на их землю. Но не готовы поверить в себя. Ко мне приезжают бизнесмены, и просят посмотреть стоит ли им начинать то или иное дело. То есть ты понимаешь? Они еще не попробовали, но уже соменеваются в себе. Подумать только! Но единственный плюс все же есть, я могу в любое время общаться со своей мамой, прямо как сейчас с тобой… А по поводу шанса… скорее да чем нет. Мне Настя много хорошего о вас рассказывала…