Анна

* * *

Повозка перевернулась на середине дороги. Трое детей, лежащих в пыли, не двигались.

Анна обхватила руками голову.

Этот пёс просто сумасшедший.

Сколь яростно пёс преследовал её на шоссе, с тем же пылом он набрасывался на лошадей. Она видела, как он трусцой вернулся обратно к ней, с улыбкой от уха до уха, сел напротив и стал подметать дорогу хвостом.

Анна сделала вид, что не знакома с псом, и подошла к мальчику-кучеру, лежавшему лицом в асфальт. На нем висели клочья футболки, одна нога была босая. С ободранными локтями и коленями он лежал и стонал.

Анна присела рядом с ним, но мальчик оттолкнул её, скалясь чёрными зубами.

– Оставь меня в покое!

Он напоминал толстую крысу, какие водились в Кастелламмаре. Его лицо состояло из нескольких треугольников: скулы, уши торчком и заострённый подбородок. У него были все следы Красной Лихорадки: корочки на губах и ноздрях, пятна в подмышках, синяки на руках.

Она достала из рюкзака бутылку и протянула ему.

– Это просто царапины. Вот, промой раны.

Но тот залепил ей пощёчину.

Анна погладила себя по щеке, не говоря ни слова, сжала кулаки и отошла.

Мальчик поднял с земли берцовую кость.

– Стой! – он погнался за ней и преградил ей дорогу грудью. – Куда это ты собралась? Посмотри, что ты наделала! – фыркнул он, указывая на повозку с костями.

У него были чёрные блестящие глаза, а из ноздри торчал сталактит из жёлтых соплей.

– Я? – Анна оттолкнула его. – А я тут при чём?

Мальчик-крыса кашлянул, сплюнул жёлтый комок и подошёл к ней. Из рта у него пахло гнилью.

– Твой пёс разбил мне повозку. Этот зверь чуть вообще нас не угробил!

В ярости он попытался ударить её костью.

Анна набросилась на него и крепко сжала за шею:

– Ты меня достал! Брось эту кость! Брось её немедленно!

Мальчишка заартачился. Он пыхтел и плевался, но не сдавался.

– Я сломаю тебе шею! – прорычала она и наступила ему на ногу. Тот взвизгнул и запрыгал на одной ноге.

– Я тут ни при чём, – заявила Анна.

Между тем две девочки поднялись и уставились на неё. Одна была тощей и высокой, другая – низкой и пухлой. Тощая была одета в длинное платье в цветочек без рукавов, из которого торчали палки слишком больших рук. У пухлой были короткие, точёные ноги, на которых сидел огромный зад, едва умещающийся в фиолетовой мини-юбке. Из футболки в сине-зелёную полоску выглядывало три кома жира и пара больших грудей. Вместе девочки были похожи на двух мультяшных кукол.

– А вы на что уставились? – спросила Анна.

Те не ответили, а зашептались между собой.

Мальчик-крыса указал на пса, который, лёжа в пыли, нежился на солнце.

– Если он не твой, убей его.

– Ты про него? – рассмеялась Анна. – Сам убей. Я уже пыталась. Он чуть не съел меня тогда на шоссе. А не веришь – твои проблемы.

Пёс шумно зевнул, выгнул спину и потянулся лапами.

– Это она велела псу напасть на лошадей, – сказала тощая девочка мальчику. – У отца тоже была собака, её звали Ганнибал. И она ненавидела овец.

Пухлая подняла глаза к небу:

– Фьямметта, пожалуйста, хватит про Ганнибала.

– Вся работа за день – псу под хвост, – горестно сетовал мальчик-крыса. – И что теперь нам делать? Как мне говорить Медведю, что мы остались без костей и лошадей?

– Он будет в ярости. У него тот ещё характер... – добавила Фьямметта.

– Про ожерелья можно забыть, – помотала головой пухлая. – Мы облажались.

Она обняла подругу.

Тощая разразился плачем, напоминающим блеяние:

– Он говорил, что возьмёт нас с собой...

Мальчик-крыса пожала плечами:

– Мне он всё равно даст ожерелье, а вам – нет. Вас никто не выносит.

– С какой стати он тебе его даст? – не унималась Фьямметта.

Пухляшка помотала головой:

– Знаешь с какой стати? Потому что у него уже есть ожерелье. Он просто не сказал нам.

– Это правда, Катио?

– Да, правда, – мальчишка предательски ухмыльнулся. – Анжелика мне дала.

– Да чтоб тебя… – пухляшка бросилась на мальчика, схватила за волосы.

– Оставь меня, сволочь! – заорал Катио, пиная её в голени, но пухляшка не поддавалась.

– Фьямметта, помоги.

– Я тут, Кьяра…

Тощая сделал три шага на своих ходулях и, как летучая мышь, тоже вцепилась мальчику в волосы, устроив странный хоровод, крича и толкаясь.

Анна стояла и с открытым ртом смотрела на всё это действо.

– Простите… – от голоса за спиной борьба прервалась.

Посреди улицы появился другой мальчишка с огромным арбузом, висящим на шее между лопатками.

– Вы не могли бы мне подсказать…

На нём было длинное бежевое пальто, которое волочилось сзади, как мантия. Под пальто он был голым, а на ногах была пара кожаных ботинок на шнуровке, которые когда-то, вероятно, считались очень стильными.

– Я правильно иду в отель?

Череп мальчика, казалось, побывал под прессом, и все черты лица сплющило. Глаза сидели неровно, один ниже другого, полузакрытые скулами, а над высоким бугристым лбом росли пучки белобрысых волос, которые, казалось, чем-то приклеили.

Троица перестала бороться и недоверчиво посмотрела на него. Арбуз должен был весить не менее 20 килограммов. Кьяра первой пришла в себя:

– Куда ты несёшь арбуз?

Парень несколько секунд молчал, будто бы подбирая лучший ответ, затем положил плод на землю:

– Это подарок Крошке. Говорят, если принести ей подарок, она тебя вылечит, – он достал из кармана пальто тряпку и принялся натирать полосатую кожуру. – Мне уже немного жить осталось.

– А что у тебя с лицом? – спросила Фьямметта.

– С ним уже ничего не сделаешь, – он пожал плечами. – Едва я родился, отец стукнул меня головой о шкаф.

Катио подошёл к мальчику:

– А дыня? Где ты её нашел?

– Это не дыня, это арбуз. Во всем мире нет таких больших и сладких, – он гордо хлопнул себя по груди. – Сам вырастил. Удобрял его навозом.

Фьямметта вытянула шею, осматривая плод:

– Он просто огромный...

– Вы тоже туда идёте? Можем пойти вместе.

Мальчик-крыса провел кончиками пальцев по арбузу, словно желая убедиться, что он не пластиковый.

– Дай попробовать.

– Не могу, это для Крошки.

– Ну, дай кусочек.

– Нет! – юный бахчевод обнял своё сокровище. – Я несу его в отель.

Катио похлопала его по плечу слишком сильно и недружелюбно.

– Думаешь, чтобы вылечиться, достаточно одного арбуза? Ты с ума сошёл, – он вдруг стал серьёзным. – Но если дашь мне попробовать, я поговорю с Медведём...

Анне показалось, что она видит мысли, бегущие в голове несчастного в пальто – прямые, одна за другой, как вагоны медленного и грохочущего поезда. Некоторые заканчивались вопросительным знаком, другие – просто точкой. Он не умел их скрывать и в итоге спросил:

– А кто такой Медведь?

Катио оскалился в улыбке:

– Так ты ничего не знаешь? Розарио Барлетта по кличке Медведь – это главный в отеле. Он мой друг, устраивает вечеринку и командует синими детьми. Если отдашь нам арбуз, я поговорю с ним, он поделится с тобой пеплом Крошки, ты съешь его и вылечишься, – он поцеловал указательные пальцы. – Обещаю.

Мальчик в пальто присел на арбуз, будто наседка на яйцо.

– Ну, будешь делиться? – спросил Катио.

Бедняга посмотрел на Анну и Фьямметту, умоляя глазами подыграть ему.

– А вдруг он гнилой? – настаивал мальчик-крыса. – Представь себе: Розарио его разрезает, и оказывается, что он гнилой. Он тебя за такое с крыши сбросит.

– Он не гнилой… – хрипло ответил мальчишка. – Ладно, бери, – капитулировал он с гримасой боли.

Катио поднял кулак, будто забил гол.

– Оставь его в покое, – сказала Анна неожиданно для самой себя. – Пусть сам несёт свой арбуз, если так хочет.

Мальчик-крыса бросил на неё злобный взгляд, а потом очень любезно обратился к другому мальчику.

– Прости, она права, – сказал он и указал на дорогу. – Иди.

И с радостным криком пнул пяткой арбуз – тот раскололся, раскидав по асфальту красную мякоть и чёрные семена.

Мальчик в пальто жалобно вскрикнул и растянулась на сочных остатках своего единственного сокровища. Кьяра и Фьямметта тоже бросились на арбуз, как две бесноватые, собирая куски и пихая их в рот.

– Сукин сын…

Анна набросилась на Катио, который самодовольно наблюдал, как девочки хлюпают арбузом, и от души прописала ему в ухо.

Тот закачался, глаза вышли из орбит, как у древесной лягушки. Он разинул рот в немом крике, потёр ушибленное ухо и с плачем рухнул на колени.

Его подруги, слишком увлеченные едой, не соизволили на него взглянуть. Анна пнула в задницу Кьяру и ногой толкнула её вперед. Пухляшка растянулась на асфальте. Тощая, с лицом, вымазанным красной мякотью, отшатнулась назад, как кулик, и поспешно удалилась.

– Давай, пошли. Не бери в голову, – Анна взяла мальчика в пальто за запястье.

Тот, однако, не двигался, а только всхлипывал, качая неровным черепом.

– Ну, как хочешь.

Она повернулась к лежащей в пыли собаке, попробовала присвистнуть, но получился какой-то хриплый шум.

Пёс поднял голову, бросил на неё безучастный взгляд и опять улёгся.

– Ну и пошёл ты тоже куда подальше!