Монстры повсюду

- А Шон Болланд? Я вообще не заморачивался. Отправил этого ублюдка прямиком в Облако Оорта, чтобы он встретился с Миллионом Злобных Разумов. Они расщепили его на субатомном уровне, рассыпали его плоть, как рисовые зерна, но не раньше, чем он взглянул на них, и из него выкачали все до последней теплой капли ужаса, его мозг был высосан и выжат досуха, пока не превратился в сморщенный комочек, твердый, как персиковая косточка...

- Приготовься, Куг... сейчас будет... время прорыва...

Щупальца отступили, и МакГрат растворился в текущем потоке черного желе, который удалился в тень.

- Что за хуйня тут творится? – спросил караульный, сканируя камеры своим фонариком. - Кто из вас, ссаных говнюков, орал?

Но никто ему не ответил. 23

Пока тюрьма спала, Луису Кардоне приснился сон, только вот он не был точно уверен, что это вообще сон. Луис снова видел большое Облако Оорта на самом краю Солнечной системы: туманную сферу, которая простиралась во всех направлениях и, казалось, уходила в бесконечность. Субъективно он видел его как черную дыру, которая проглотила пылающую, излучающую нейтроны массу звезды, но не смогла полностью переварить, а только удерживала в своем горле, как мерцающий колдовской свет. Объективно он знал, что Облако представляло собой медленно вращающийся хаотический водоворот планетарных фрагментов, льда, межзвездных газов и радиоактивных пыльных бурь, горячую печь комет, время от времени вспыхивающую струями сверхгорячей плазмы и лучистыми вспышками ионизирующего вещества. Все это медленно сжималось в паутине противоречивых, пульсирующих магнитных полей, которые сдавливали это, как субатомный кулак. Чем ближе Луис подходил к нему, попав в штопор гравитационного поля, тем больше оно выбрасывало сине-белых гейзеров взбудораженных атомов и горячего газа, похожих на щупальца, пытающиеся поймать его в ловушку. Он всмотрелся в Облако, заглядывая глубже в его анатомию, чем когда-либо прежде, прямо в само ядро кометы, изменяющееся свечение рассеивалось, открывая ядро за его пределами, которое было спиралевидным и невероятно черным, ультрахолодный морозильник абсолютного нуля, который не был мертв, но жил чем-то непристойным, неименуемым и невероятно злобным.

Что-то наблюдало за ним, космическое око абсолютной злобы.

И ненависти.

Затем его, казалось, оторвало от Oблака, втянуло во вращающийся вихрь белой материи с ослепительной скоростью, которая, как он знал, была близка к скорости света, если не превышала ее. Затем Луис оказался на свободе, падал... падал, как камень сквозь пространство, вращаясь до тех пор, пока ему не показалось, что его внутренности вылетят изо рта... и тут он открыл глаза.

Куган одной рукой прижимал его к койке, а Луис бился, мотая головой из стороны в сторону. На один безумный, сюрреалистичный кошмарный момент ему показалось, что это не его сокамерник, а огромный кристаллический паук, опускающийся на него.

- Успокойся, - сказал ему Куган. - Господи Иисусе, ты кричишь во сне.

Луис обмяк, учащенно дыша в озере пота. Он не мог перестать дрожать.

Внезапно вспыхнул свет, когда Куган прикурил сигарету, по его лицу поползли тени.

- Что это было?

Луис перевел дыхание, задержал его, облизнув губы.

- Облако Оорта, - ответил он. - Оно здесь... я думаю, оно здесь... 24

Наверху, на орудийной башне, капитан Гензель уставился в черноту, нависшую над ФИУ Гриссенберг, кожа на нижней части его живота медленно покрылась мурашками. Это была необъятная бездонная тьма, превосходящая все, что он когда-либо видел прежде. Эбеновый, непроходимый мрак, который, по его представлению, должен существовать за пределами известной вселенной.

Ночь была ясная, но звезд на небе не было.

На самом деле никакого неба не было. Чернота была небом.

Мейсон, старый сотрудник тюрьмы, подошел к нему.

- Что вы думаете об этом, кэп?

- Я... я не знаю. Никогда не видел ничего подобного раньше. Какой-то странный грозовой фронт?

Мейсон пожал плечами.

- Радио говорит, что в ближайшие три дня будет ясно и спокойно. Это не шторм.

- Тогда что это за чертовщина?

- Я не знаю, кэп, - ответил Мейсон почти шепотом. - Но оно растет в небе уже несколько недель. И знаете что? Я был в городе прошлой ночью, и оттуда этого не видно. Здесь - единственное место, где это можно увидеть.

Гетцель продолжал смотреть снизу вверх, чувствуя, как внутри у него что-то оборвалось. 25

Примерно в то время, когда Кугану удалось закрыть глаза и приблизиться к чему-то похожему на сон, раздался раскатистый глухой гул, который потряс всю тюрьму и заставил Джонни почувствовать, как будто что-то схватило его и переместило на десять футов.

Его сбросило с койки, как и Луиса, и сотни других заключенных.

Вверху и внизу в тюремных блоках раздавались крики, а вещи разбивались вдребезги, падая на пол. Распространилась странная, резкая вонь, похожая на озон, и еще на что-то, вроде перегоревшей проводки.

А потом наступила тишина.

Давящая, тяготящая, гробовая тишина, которая длилась секунд десять, и единственным слышимым звуком был неземной низкий вой, похожий на отдаленный туманный горн[44], отдающийся эхом в подземных трубах. Он то нарастал, то спадал, но никогда не исчезал полностью.

В тюрьме погасли все лампы.

Резервные генераторы не включались.

И у каждого человека, лежащего в оцепенении на полу или пытающегося подняться на ноги, голова кружилась от дезориентации, у всех было одно и то же ощущение: что сам воздух, атмосфера тюрьмы были вывернуты наизнанку, как будто время, пространство и законы физики были вывернуты и потеряли смысл.

Затем люди начали кричать.

Заключенные колотили чем попало по решеткам своих камер.

Раздавались стоны и страдальческие вопли.

А в блоке "С" над всем этим с пронзительными истерическими нотками возвышался один-единственный голос:

- Помогите мне! Господи Иисусе, помогите мне! Вытащите меня отсюда! – надрывался кто-то. - Здесь что-то есть! Оно схватило Джоуи Кея! Оно вылезает из этих гребаных стен...

Именно в этот кульминационный момент все двери камер в тюрьме распахнулись, выпуская осужденных во тьму, к тому, что их там ждало. 26

Одиночка.

Оказавшись в темноте, Филли увидел, как пульсирующее голубое свечение лижет края стальной двери в камеру Слоата. Оно переливалось под ней, растекаясь светящейся лужей, похожей на лунный свет.

Затем дверь распахнулась, и что-то отбросило на стену тень, похожую на ветви, колышущиеся на ветру. Филли повернулся, но там ничего не было. Отползая на четвереньках от голубого сияния, он услышал звук, похожий на сухой шорох прямо позади себя... щелчки, словно хитиновые пальцы терлись друг о друга. Филли замер, дрожа, с колотящимся сердцем, затем снова начал ползти, охваченный безумным страхом, который не отпускал его.

Звуки не прекращались.

Его активно искали.

И он с детским ужасом понял, что нечто, находящееся за ним, хочет, чтобы он увидел его. Вынуждало его посмотреть на себя.

Внезапно появилась сильная вонь крови, мяса и чего-то еще хуже... вроде сухого, гниющего сена. Холодная тень упала на Филли, и он закрыл лицо руками и начал рыдать, как в детстве, когда ветка древнего дуба царапала ночью его окно.

А потом поднял глаза, зная, что должен посмотреть.

То, что он увидел в голубом свете, было ниже человека, может быть, пяти футов[45] ростом... оно было похоже на сгорбленного ракообразного, покрытого оранжево-розовыми сегментами, разделенными рельефными гребнями. У существа было два набора суставчатых конечностей, которые заканчивались чем-то вроде крабовых клешней... только они были с тремя когтями, один из которых противостоял двум другим.

Тварь протянула лапу и поманила его.

Филли закричал.

Существо не шелохнулось. Оно стояло на другой, более толстой паре конечностей, балансируя на кончиках клешней. У особи были крылья... несколько комплектов крыльев, которые оно складывало с кожистым, скрипучим звуком. Был у него и хвост, который казался продолжением тела. Он сужался к острию с острыми шипами, выступающими из костных гребней.

Дрожащий, высокий жужжащий голос произнес:

- Ты спасен, малыш. Иди ко мне...

Филли просто сидел, качая головой из стороны в сторону.

Он не понимал, что обмочился.

Или что его кишечник опорожнился.

Или что он бормочет и пускает слюни.

Он воспринимал только тот ужас, что стоял перед ним.

У этого были имена, много имен, и они возникали в голове Филли: Внешний, Грибок из Юггота, Ми-Го. Все это не имело для него смысла, но воспаленный мозг был рад, что ему есть что назвать, ибо человеческий разум требует определения для всех вещей.

Ми-Го.

У него была голова в форме костяного восьмиугольника, покрытая тонкой блестящей плотью. У твари не было ни глаз, ни рта... только глубокие продолговатые камеры, расположенные на морде. В них не было ничего, кроме темноты, как во впадинах черепа. От головы отходили антенны... сочлененные, как ноги паука. Они мигали разными цветами и постукивали друг о друга.

Это были щелчки, которые он слышал.

Хотя у существа не было глаз, Филли знал, что Ми-Го смотрит на него. Было ощущение, что тварь злорадствует. На тот моменту Филли знал очень мало, но был уверен, что это было именно злорадство.

Измученным, мальчишеским голосом Филли пропищал:

- О, пожалуйста... пожалуйста... нет... не прикасайся ко мне... не трогай...

- Никакой боли, малыш, - прожужжал голос. - Только избавление...

К этому моменту они уже окружили Филли, шесть или семь Грибов с Юггота. Он стоял перед ними на коленях, всхлипывая, с теплым безумием в голове. И когда они протянули конечности и коснулись его, разум охранника лопнул, как кровавый волдырь, и вытек, как сок. 27

Комендант Шинс работал допоздна, когда тюрьму тряхнуло. Он тоже шлепнулся на задницу, а к тому времени, когда головокружение отступило, вокруг было темно.

Телефон не работал.

Ноутбук отключился.

Мобильник не подавал признаков жизни.

- Что, черт возьми, происходит? - закричал он. - Где этот гребаный свет?

И тут он понял, что не один в комнате. Бледный и мерцающий голубой свет, казалось, лился прямо из стен, а Эдди Слоат появившийся там, шагнул к нему, как смерть.

Это был сомнамбулический фантом с лицом из трупной слизи и телом из шелестящих, голодных теней. Он протянул к начальнику тюрьмы пальцы, похожие на белые подсвечники, и изо рта у него вырвались два извивающихся черных щупальца, идеально гладких, идеально маслянистых и абсолютно смертоносных.

К тому времени, когда Шинс подумал о том, чтобы закричать, щупальца уже сдавили его горло, и кричать было уже невозможно. 28

Хаос, полнейший хаос.

Пока охранники поднимались на ноги, многие из них были порезаны и истекали кровью от разлетевшегося стекла, заключенные - теперь уже свободные - начали буйствовать, кричать, вопить и орать. Они избивали конвоиров, резали их, калечили, расчленяли в маниакальном кровавом ритуале. Зэки захватили тюрьму за считанные минуты, хлынув во двор и в административное здание, стрелки на орудийных башнях пытались перебить их из снайперских винтовок, оснащенных приборами ночного видения. Но бунтовщиков было просто слишком много.